Вкус жизни

– И я о том же. Не столько для себя, сколько для моих подопечных. Хочу вникнуть, разобраться, чтобы уметь отвечать на их вопросы. Мой долг направлять их, тем более что они доверяют мне, как никому другому. Может, моя жизнь отчасти несчастливая по причине религиозного невежества? В этом, правда, я искренне сомневаюсь. Вера, в принципе, замечательный инструмент воспитания человека. Но вера, религия, церковь – у всех народов разные… и кто прав… Понимаешь, пока я не доведу это знание до полной ясности, оно не прорастет во мне, а значит, я не смогу им воспользоваться.

– Серьезный мотив. Намерение, безусловно, похвальное, – опять задумчиво произнесла Лиля, явно что-то обдумывая. – Я лично детям сказала бы так: «Подрастайте, осознавайте себя как личность, полезную себе и обществу, а потом сами решите этот вопрос для себя, без чужого давления. Если сейчас, пока вы взрослеете, имя Бога вам помогает, обращайтесь к нему». Вот и все! Зачем мудрствовать? Еще Вольтер писал: «Если Бога нет, его надо выдумать». Стоит ли лишать себя идеалистического? Здравомыслие не всегда на пользу человеческой психике… Один умный человек сказал: «Кто ищет Бога, тот его уже нашел. А тайна так и останется тайной…»

– Я хочу разобраться в религии как в науке, чтобы подняться на еще одну ступень духовного развития, вот и спрашиваю себя: а не воображаемая ли она, эта ступень? Об этом я часто думаю, слушая прекрасные возвышенные духовные стихи знакомой поэтессы, которая в быту, вообще-то говоря, жутко склочная.

Иногда, читая поэтов-классиков, я чувствую себя ущемленной тем, что испытываю восторженное благоговение к их виршам, а не к религии, потому что знаю многих людей, которые приходят в благостное состояние уже только при виде самой неприметной церквушки. Одним видом своим она поворачивает их помыслы к высокому, возвышенному, вызывает светлый творческий экстаз. Понимаешь, они открыли для себя духовное, религиозное измерение жизни. Я имела счастливую возможность лично убедиться в этом. Но стихи тех же авторов меня волнуют иначе, когда я чувствую в них обращение к Высшей Силе, или Богу-отцу, как принято называть его в стенах церкви… Мне кажется, поэты тоже не всегда четко осознают, кого и что превозносят. Навеяло, и все. Наверное, я подобно многим… нет, не берусь судить,… этого не следует делать. Не о них речь, обо мне…

Понимаешь, не сливаются во мне воедино два символа: Отец и Сын. Религии – внешние интерпретации Высшей силы – разные, так уж исторически сложилось, а Бог все равно для всех – един. Как сказал один мой ученик священнику на уроке по православию: «Бог один, да провайзеры разные». И чего копья ломать?.. Наверное, и здесь экономическая подоплека просматривается?.. А как-то строчка из Борхеса меня потрясла до глубины души. «…Но кем же движима Всевышнего рука?..» «Рука», я думаю, в данном случае это метафора. Что может быть выше Вселенского разума? А поэт задумался, усомнился…

Колокольный звон трогает мое сердце. Он будто из древности пытается донести мне информацию о душах всех предыдущих поколений православных людей. Духовную музыку люблю, она глубоко и мощно тревожит мое сердце, в чем-то даже возвышает. При этом я чувствую, что радость выше скорби, а красота выше страха и ужаса. Эта музыка уносит меня в какой-то иной вдохновенно-печальный, может быть, даже параллельный мир… пробуждает божественное… А потом я возвращаюсь в сложную реальную жизнь, и мне становится еще менее комфортно. А ты так-таки ничего не чувствуешь от духовной музыки?

– Почему же. Чувствую.

– Еще орган меня восхищает, особенно его низкие регистры, такие глухие, густые, глубокие. Они обволакивают меня, полонят, отгораживают… Я преклоняюсь перед людьми, способными к музыке, я боготворю их. Они для меня – небожители, потому что владеют недоступным мне искусством. Ты думаешь, что, не понимая религии, я лишаюсь огромного пласта чего-то неосознаваемого, но очень важного в моей жизни? Вряд ли. Хотя, конечно, этот вопрос слишком глубок и тонок для меня, – грустно созналась Аня.

– Я недавно в церкви была, проповедь отца Геннадия слушала.

«…Существует божественный одухотворенный Космос – информационно-энергетическое поле земли, – в нем хранятся все многовековые знания человечества. Именно оттуда приходит информация на всё живое в этом мире и на каждого человека в отдельности и несет ему свет и любовь. А вот каков ее закон распределения – загадка загадок. Скорее всего, это информационно-энергетическое поле охватывает все Мироздание. Есть еще «пространство творения»…

Это тебе, Анечка, уже не религиозные догмы многовековой давности, эта теория – тонкая, изящная, диалектическая конструкция. Импонирует мне его философия.

«Смогут ли люди когда-нибудь расшифровать хотя бы код своей планеты, или он так и останется тайной тайн? Собственно, в природе нет ничего непомерного человеку. Это вопрос времени… Все указывает на то, что преображающая нас энергия, соединенная с высшей мудростью, открывается не всем. Если у кого-то в результате захламленности грехами и стереотипами сбита индивидуальность, жизненно важная энергия не проходит, не вливается в него…»

Не поручусь за точность пересказа. Но смысл я уловила и передаю правильно… «Без истинной веры невозможно найти глубинный смысл жизни, без веры трудно идти вперед…» Я думаю, он говорил о Творце.

Я нечто подобное в молодости читала у философа Павла Флоренского. Мне его слова были близки и понятны. Меня тогда поразило его утверждение, что наука и религия не только совместимы, но и неотделимы. Он же был священником! Разошелся Флоренский с обществом лет на пятьдесят. А ведь издание его трудов даже в то время было бы уместным и полезным для страны. Но это надо было понимать…

– Это тот самый Флоренский, который не снял с себя сана, не отрекся от Бога и был расстрелян на Соловках? Тихий, незаметный, но мало чего боялся, потому что верил в свою правоту. Его будто бы собирались канонизировать?

– Праздный вопрос. Канонизация не прибавит ему величия. Он и так велик. Речь идет не просто о человеке, а о человечном Человеке… Есть преступления против человечества, которые не имеют срока давности, даже если в них погибают одиночки. Вспомни Джордано Бруно.

– Невежественные люди уничтожали талантливых, и кара не настигала их. Ну хотя бы божественная…

– Не о нем, ему молиться нужно. Спасибо ему…

Собственно, не мне судить о предпочтительности для тебя тех или иных взглядов. Это личное дело каждого. Но мне кажется, они у тебя близки с моими, только находятся в еще более «расхристанном» состоянии. Жаль, я не имею возможности посвятить себя изучению интереснейшей темы. Я не знаю, как относился Флоренский к Церкви и была ли у него вера в Христа.

– Да, религия – это не маленькое недоразумение, которое вот-вот должно разрешиться положительно… но не зря же люди славят Бога в стольких поколениях.

– Это «недоразумение» затянулось на две тысячи лет. Как говорил поэт Саша Черный: «Века в тревожной вере», – позволила себе пошутить Лиля, чтобы как-то загасить Анины «сполохи».

– Объясняя свою систему взглядов, ты тоже все время путаешь Христа и Бога. Ну это отдельный разговор…

– А ты, обращаясь к Богу и Святому Духу, умышленно обходишь своим вниманием Христа. Я не ошибаюсь?.. Мне двумя-тремя фразами эту проблему не охватить, не высветить все твои ошибки. Тут целая система семинаров потребуется, так сказать, отдельный спецкурс. Ты лучше на эту тему с Кирой поговори. Она, похоже, вплотную занялось вопросами веры. Только сегодня не заводи диспута. Для полного счастья нам только его и не хватает, – мягко посоветовала Лиля.