Вкус жизни

– Кто же все-таки играет судьбами людей?..

И запнулась.

– Об одном я тебя настоятельно прошу: отвергая Церковь, не делай это публично. Не стоит ранить чьи-то добрые безутешные сердца. Иногда для человека, оторванного от целительного богослужения, мир становится невыносимым, – осторожно посоветовала Лиля.

– При Советах была атеистическая диктатура. Мы и без религии выросли правильными, честными, достаточно добрыми, трудолюбивыми. И не было у нас разнотолков. Все нам было ясно, как жить, как воспитывать детей.

– Прошли те достопочтенные времена. Живи в режиме реального времени. Надо идти навстречу современности, а не закрываться от нее, – остановила Аню Лиля.

В ее тоне не прозвучало ни малейшего намека на ироническое сочувствие, но, похоже, она устала от бесконечной говорильни. Только Аня уже запрягла и не нуждалась в понуканиях, чтобы мчаться на рысях.

– Ты знаешь, меня всегда пугало то, что Церковь утверждала, будто Христос требовал от людей любить себя больше себя самих и своих близких. Это же прямая дорога к сектантству. Ведь говорится в Библии: «Не сотвори себе кумира». А разве Христос не кумир?

– Он символ.

– Один мой друг «нанизал на шампур секты» свой хилый дух. Его долго убеждали, обхаживали, затягивали, и он безоглядно уверовал в своего кумира. А тот проклял его за то, что он, будучи порядочным человеком, предпочел оставить дом и деньги семье, а не их религиозному братству. Искалечил себе жизнь. Хорошо хоть детей не утянул за собой. Жена не позволила, сказав, что нельзя приносить людей в жертву каменным идолам, которые лишь ненадолго закрепляют выдуманные человеком истины… А Высшая сила может быть кумиром?

– Не тот уровень, не та высота… чтобы нам говорить подобное, – осторожно заметила Лиля, не глядя подруге в лицо, словно опасалась, что взгляд глаза в глаза установит между ними некую глубокую связь, обяжет к ответственности за слова, брать которую на себя она не собиралась.

А Аня всё о своем:

– К тому же по-русски любить – значит, прежде всего жалеть. А Бога жалеть нельзя, он сильнее всех нас вместе взятых. К Нему не любовь, а благоговение должно быть. Существуют разные виды любви: к Родине, матери, детям, к высшей непознанной, доброй силе. Нельзя их смешивать. Представляешь, как глупо звучала бы фраза: «Кого ты любишь больше – меня, свою жену или сына?» Эти чувства нельзя смешивать и сравнивать, хотя они исходят из одного человека, как нельзя сравнивать любовь к профессии и книгам. Истинная мать, если потребуется, не задумываясь, отдаст жизнь своему ребенку, совсем не потому, что меньше любит мужа… она его любит иначе. Я так думаю.

А если Бог – гигантский, невидимый, пульсирующий Мегамозг… то какая уж там к Нему любовь… А что тогда есть наша душа? Переплетение нервов, пристрастий или чего-то непостижимого, неподвластного нашему уму?.. Она – самое загадочное явление в человеке. Может, она – система мозговых связей, наделенная самосознанием… Мозг – это квантовый компьютер. А сознание возникает при возбуждении миллионов клеток мозга. Человек умер, мозг тоже. А душа? Может, она – важнейшая составляющая вселенной, каждая точка пространства которой содержит информацию, и ее способен считывать мозг… А к чему отнести преисподнюю… и есть ли она? – каким-то неживым бесцветным голосом добавила Аня.

Лиля задумалась. И невозможно было понять, изучают ли ее глаза Аню или этому отрешенному взгляду представлялось нечто иное, не имеющее никакого отношения к их разговору. Аня выдержала паузу и продолжила:

– Знаешь, Лиля, я только сегодня узнала, почему люди стремятся получить прощение. Потому что по религии выходит, что за прощенный на земле грех им не придется держать ответ перед Богом. Умно придумано.

Недавно была в церкви. Там священник утверждал, что человек живет ради Бога. А почему не ради себя, своих близких и всего человечества? Непонятны мне технологии религии. И к каждой своей фразе этот батюшка добавлял: «Как сказал Господь, как завещал нам Господь». От имени Бога говорил. Не слишком ли много на себя брал? Все мы по-разному воспринимаем одни и те же речи. Не может он гарантировать истину своих слов. Представляешь, как мне, атеисту советской закваски, слушать такое. А на днях по телевизору один священник так перевирал слова великих людей – и не скрывал этого, – что у меня волосы на голове шевелились. И уже назавтра я застала его на другом канале, где он с умным видом проповедовал о честности и порядочности. Может, стоит первосвященникам присмотреться к своим кадрам и перепрофилировать их?

…Собственно, что такое религия? Это убеждения людей, горящих желанием постичь некую вершину идеала, и Христос тут… только как витрина. Ой, прости, как звезда на недосягаемой горе... И до Христа люди жили. Кому молился Адам? Государства возникали, их культуры развивались и погибали… Хорошо продуманная притча о Христе, может, и полезна, потому что создавалась с учетом недостатков человеческих характеров, но ведь каждый может понять ее по-своему… и не всегда правильно… И вообще, нужна ли нам религиозная скрепа? А может, Христа придумали по аналогии со светской иерархией того времени из страха обидеть Бога тем, что всякий грешник станет докучать Ему своей ерундой? Представь себе свободный доступ к президенту. С ума сойти можно! Опять ерунду говорю?..

Мы растили детей в правде, с добром в душе и не разочаровались в этом до сих пор. Чехов вот тоже в людях «Царствие Божие» искал, потому что любил и жалел людей, а не находя его, становился язвительным и желчным. Может, он верил в Бога, но вряд ли слишком доверял Его слугам. Может, наше воспитание приемлемо только при социализме и современным детям теперь надо точить зубки? – запустила Аня свой первый серьезный вопрос. – Священник Александр Мень утверждал, что проповедь важнее правды. Я этого не понимаю. Он о лжи во спасение говорил?.. Видишь, у меня каша в голове. А все от недостатка знаний в этой непростой области «науки».

Аня говорила возбужденно, глаза ее горели. Ее словно подменили.

– Положа руку на сердце скажу: не знаю, что тебе ответить. У каждого в душе свой ад и свой рай… В этой фразе Александра Меня как в капле воды отразилось его собственное понимание назначения Церкви. Я его разделяю только частично… Зачем вести разговор на фоне полного непонимания темы нами обеими? Не будем углубляться. Ладно? Нам трудно манипулировать понятиями и смыслами, не имея достаточных знаний. Своими вопросами мы прежде всего себя в тупик загоняем. Даже в верхах церковной власти до сих пор не утихают споры об истинности бытия, о возможности раскрытия тайны возникновения и существования человечества и всего Мира. Куда уж нам… Жалким умом не охватить Высший Разум, – натянуто улыбнулась Лиля. Она еще надеялась, что властное бессилие – усталость – прекратит их разговор.

– Нет, подожди, – настойчиво продолжила Аня, – еще на один вопрос ответь. Вот когда я вспоминаю войны, так и хочется крикнуть во все горло: «Господи, что Ты с нами делаешь? Где Твоя справедливость? Ведь гибнут миллионы! Почему Ты позволяешь злу побеждать добро?» Разве Бог совершенен в своих деяниях, если Он допускает войны? С Его благословения они идут? Не слишком ли Он карающий? Бога в жар или в холод не бросает от количества приносимых Ему жертв? Бог, если он есть, как и Христос, – мужчина. Женщинам не нужны войны… Наверное, служители церкви во все времена кропили святой водой уходящих на войну… Я в Библии искала ответ, но ничего из нее не поняла. Может, потому, что пропускала ее постулаты через свое материалистическое восприятие мира?

Священники служат обедни за победу тех, у кого состоят на довольствии. Принуждают к ложной присяге. Так и хочется послать их в самых отборных выражениях… И немцы, и русские одному Богу молятся. Как он выбирает, кому помочь? По нравственным критериям, по десяти заповедям?.. Оно, конечно… когда война… общепринятые нормы морали в счет не идут… Лучше бы Бог вообще прекратил бойню. Все народы без исключения были бы ему благодарны…