Локи. Там, где живет ложь

Локи отыскал подругу в оранжерее, где растения из Девяти Миров прижимались листьями к стеклянным перегородкам размером с игральные карты и сплетались стволами. Грустная фиалка из Альфхейма с лепестками нежно-голубого, как ледник, оттенка отшатнулась от тени Локи, когда он проходил мимо. Амора сидела под широкими листьями Мидгардийского папоротника у бившего из земли источника. Девушка гладила траву у воды, как будто ласкала живое существо, и Локи заметил искры, вспыхивавшие на травинках при каждом прикосновении юной чародейки.

– Что, новое заклинание придумала? – спросил он, и Амора подняла голову.

– Нет. Это Свартальфхеймская трава. – Снова пробежав пальцами по траве, она показала на брызнувшие крохотные искорки, разлетавшиеся, будто семена. – Никакой магии. Обыкновенная природа.

– А мы, получается, искусственные, не обыкновенные? – спросил Локи.

Тонкие прожилки зелени в ее глазах, казалось, заняли на мгновение всю радужную оболочку, будто впитав зелень оранжерейных джунглей. Потом девушка опустила взгляд на траву и задержала в ладони крошечную искорку, раздув ее ненадолго до небольшого язычка пламени. Локи присел с ней рядом, достаточно близко, чтобы соприкоснуться коленями. Даже сквозь непроглядный туман, окутавший Локи после разговора с Тором, его будто ударило током от этого прикосновения, когда Амора осталась на месте, не отодвинулась. И пусть это было лишь мимолетное касание...

– Можно задать тебе один вопрос? – спросил он.

– Смотря какой.

Локи помрачнел, мысленно поежился и даже разозлился на девичье непостоянство и легкомыслие, хотя, как правило, не обращал на них внимания.

– Ничего. Я передумал.

Он встал, собираясь уйти, но Амора поймала его за руку и усадила обратно.

– Сядь, Шутник, и не драматизируй. Конечно, я отвечу. Спрашивай.

Шутник. Раньше, услышав от Аморы это прозвище, Локи краснел. А теперь это была их тайна, только Амора звала его так. «Если я Шутник, то ты Колдунья», – ответил он, впервые услышав это прозвище, и с удовольствием улыбнулся ее растерянности. Амору почти невозможно было застать врасплох, она никогда не показывала слабости.

«Колдунья? – радостно переспросила она тогда. – Это куда лучше, чем Ведьма, правда?»

Амора помолчала, глядя Локи в глаза.

– Задавай свой вопрос, – сказала она, почти касаясь руки Локи. – Я постараюсь ответить.

Он не знал, как лучше сформулировать. Выговорить что-то вроде: «Как ты считаешь, я похож на того, кто ускорит приближение конца света? Предначертано ли мне судьбой восстать против Асгарда? Если я узнаю ответ, смогу ли я изменить судьбу, или что ни делай, ничего не изменишь?»

Так что Локи просто спросил:

– Как ты считаешь, отец когда-нибудь возведет меня на престол?

– Никогда, если ты не изменишь прическу, – ответила она.

Локи в отчаянии закатил глаза.

– Амора!

– Нет, правда, если тебя подстричь и научить по утрам причесываться, из твоей шевелюры вполне можно сотворить что-нибудь стоящее. – Она игриво растрепала заправленные за ухо Локи темные пряди. – Думаешь, твой отец стал бы королем без своей шикарной бороды?

– Пожалуйста, не произноси слово «шикарный», если речь о моем отце. Не могу этого слышать.

Амора не перестала насмешливо ухмыляться, однако черты ее лица смягчились. От ее ласкового взгляда Локи стало теплее. Пусть бы она коснулась его еще разок, подергала за волосы. Да пусть растреплет хоть всю шевелюру!

– Если твой отец не назначит тебя наследником, значит, он просто глупец, – сказала она.

– Думаешь, мой отец глуп?

Амора было засмеялась, но при этом так крепко сжала губы, что смех получился больше похожим на фырканье.

– Ты очень умный.

– Бывает.

– И часто. Даже слишком.

Локи заметил прилипший к колену листок и попытался его смахнуть. Ему это не удалось – малыш приклеился к брюкам чем-то вроде смолы и отказывался падать на землю. Щелкнув пальцами, Локи наслал на одинокий листок порыв ветра, чтобы сдуть упрямца, однако не рассчитал силу заклинания, и вихрь разметал локоны Аморы и сдул черные пряди Локи с лица. Локи наморщил нос. Распределять волшебную силу у него пока получалось плохо, ведь из-за запретов Одина он очень редко прибегал к магии.

– Ты невысокого мнения о моем отце, – произнес Локи.

– Я просто стараюсь о нем не думать, насколько это вообще возможно, – ответила Амора, перебрасывая длинные пряди на плечо и расчесывая их пальцами. – А почему ты вдруг задал мне этот вопрос?

– Да так. – Локи привалился к камню за спиной. – Мысли всякие бродят.

– Это прелестно. Когда ты погружаешься в раздумья, у тебя между бровями даже морщинка появляется.

Амора коснулась пальцем его переносицы.

– Хватит, – он оттолкнул руку девушки, но та лишь рассмеялась. – Ты видела Карниллу после церемонии с Зеркалом?

– Нет. Разве она не с твоим отцом?

– Они вернулись на пир.

Амора провела рукой по коленям, разглаживая брюки.

– А почему ты спрашиваешь? Разве она должна мне о чем-то рассказать?

– Я знаю, что мой отец узрел во Всевидящем Оке.

Амора жадно взглянула ему в лицо.

– Расскажи.

Локи только сильнее уперся ногами в пыль, глядя, как поднимаются у каблуков крошечные облачка. Амора уткнулась носком своего ботинка в сапог Локи.

– Расскажи-и-и-и, – протянула она.

– Он увидел одного из своих сыновей во главе армии, восставшей против Асгарда! – выпалил Локи. Он именно это и собирался сказать, но без этого грубого волнения. – Он полагает, что это Рагнарек.

Локи ожидал бурной реакции, однако Амора даже не переменилась в лице.

– Которого из сыновей? – безучастно уточнила она.

– Он не сказал.

– Но ты считаешь, что догадался.

– Тор уверен, что речь обо мне.

Амора сжала тонкими пальцами травинку, и та рассыпалась в прах.

– С каких это пор ты веришь тому, что несет Громоголовый?

– Не называй его так.

Локи и сам не знал, почему бросился защищать брата, после всего что тот только что наговорил. Наверное, потому что предпочитал сам насмехаться над Тором, не передавая этой чести никому другому.

– Как ты думаешь, я мог бы так поступить? – снова спросил он. – Мог бы я восстать против Асгарда? Против отца, родных, моего народа?

– Наверное, мы все порой не подозреваем, на что способны.

Она говорила, легко нанизывая слова, но в ее голосе звучали противоречивые нотки. Амора по себе знала, каково это – жить, зная о своем предназначении, опасном и в то же время хрупком. Девушка была сиротой. Карнилла забрала ее из приюта, когда узнала о малышке, поднимающей других детей к потолку силой мысли, и удочерила. Однако Амора была бесстрашной. Импульсивной. В чем-то даже отталкивающей – так говорили и о Локи, он сам слышал. И все же они с Аморой были как две стороны одной медали. Амора болтала без умолку, а Локи все больше молчал. Они оба казались странными и не от мира сего, их слишком многие не любили – из-за магии, доставшейся им по воле случая.

Амора отряхнула ладони, проведя ими по брюкам, смахнула прилипшие травинки.

– С этим видением ты ничего поделать не можешь. Разве что прямо спросить отца, – наконец сказала она. – Остается одно: живи себе, как живется, и сам увидишь, не окажется ли за твоей спиной в один прекрасный день армия, выступившая против Асгарда.

– А еще можно посмотреть в Зеркало, – ответил он.

Амора задумчиво приподняла бровь.

– Во Всевидящее Око Бога?

У Локи голова пошла кругом, безумные мысли сменяли друг друга, не успевая оформиться во что-нибудь стоящее.

– Зеркало наверняка уже отнесли в сокровищницу. Нас никто не заметит. Сегодня оно еще может показать будущее, а завтра уже уснет на следующие десять лет. Если Одину позволено знать, что со мной будет, значит, можно и мне.

– Если ты хочешь посмотреть во Всевидящее Око, – напомнила Амора, – кто-то должен будет наполнить это Зеркало магией.

– Карнилла ведь смогла это сделать, значит, и ты сможешь.