Страница 5 из 57
– Ох, многовато принесла.
Взявшись за четвертый бокал, он наложил заклинание. Двусторонние чары подслушивания никогда не давались ему легко, хоть подобных заклинаний, как писали, существовало довольно много. Локи воспользовался единственным, что было ему знакомо, – тем, до которого додумался когда-то сам, еще ребенком соединив заклинанием баночку румян в материнской спальне с чернильницей в своей комнате. Он сделал это, чтобы подслушать, что подарит ему мать на день летнего солнцестояния. Локи уже и не помнил, почему ему казалось таким важным узнать, каким будет подарок, но заклинание все равно долго не продержалось. По нескольким причинам. Во-первых, Локи тогда не очень умело управлял своей магией, а его спальня находилась на противоположном конце замка от спальни матери, – на таком расстоянии любое заклинание поддерживать тяжело. Во-вторых, чары работали в обе стороны, и Фригга очень быстро заметила на туалетном столике болтливую коробку румян.
С тех пор многое изменилось. Дотронувшись до ножки бокала, Локи почувствовал, что заклинание сработало. Очень приятное ощущение: как будто зубцы шестеренок идеально встали на место и заработал большой механизм. Фригга на мгновение выпрямилась, будто ощутив укол магии, но прежде чем королева обернулась, Локи уже подхватил четвертый бокал, присел в реверансе перед стражами и выбежал за дверь.
Как только королевские покои остались позади, Локи свернул за угол, проглотил содержимое бокала – голова от этого пошла кругом, но надо было опустошить сосуд как можно скорее, – и приложил его к уху. Донеслись приглушенные голоса, обрывки разговора. По-видимому, зачарованный бокал, который остался в спальне, был еще полон, и Локи слышал все будто бы сидя под водой. Он с трудом разобрал слова матери:
– Ты ничего не знаешь наверняка.
– Я видел его, – прозвучал ответ Одина. – Он вел армию.
– Это необязательно Рагнарек.
– А что же? Что еще?..
Кто-то схватил Локи за плечо, и от неожиданности он едва не выронил бокал. Молниеносно развернувшись, он переложил кинжал из рукава в свободную руку.
За его спиной, скрестив руки на груди, стоял Тор.
– Что ты тут делаешь?
Локи, все еще в обличье служанки, поклонился, стараясь незаметно спрятать кинжал в складках юбки.
– Прошу прощения, милорд, я просто отнесла королю...
– Бросай этот театр, братец, – перебил его Тор. – Я знаю, что это ты.
– Брат? – повторил Локи, склоняясь к самому полу. – О котором из братьев вам угодно говорить, милорд?
Тор схватил его за запястье и потянул вверх, не давая выпасть ножу. Локи насупился, но тут же сбросил личину, прижав бокал к груди, чтобы в королевских покоях не услышали подозрительного разговора.
– Подсматриваешь? – потребовал ответа Тор.
– Тебе не кажется, что, чтобы «подсматривать», надо кого-то «видеть»?
– Значит, подслушиваешь.
– Да, это ближе к истине. – Встретив горящий яростью взгляд Тора, Локи вздохнул. – Я просто хочу узнать, что видел отец.
– Если это нас касается, он обязательно нам скажет. Когда придет время.
– Если нас это касается, то я почти уверен, что от него мы об этом ни слова не услышим. Ты же его видел. Как он вылетел из зала... Он явно ожидал увидеть в Зеркале нечто плохое, что может случиться с Асгардом в будущем. Что же могло напугать его аж до такой степени? – Тор, прикусив губу, перевел взгляд на бокал. – Я не хочу слушать красивую ложь, которую расскажут придворным. Мне нужна правда.
– Он сам нам расскажет правду. Я верю, – ответил Тор.
– Хорошо. Пусть эта вера греет тебя долгими ночами.
Локи выдернул руку из железных пальцев Тора и прикрыл розоватые следы братских объятий длинным рукавом. Он приложил бокал к уху, однако Тор дернул его сзади за камзол.
– Локи. Не надо!
– Я тебя здесь не держу, – ответил младший брат, жестом намекая старшему, что тот может идти своей дорогой. – Тебя подслушивать не заставляют. Ты же не вынесешь такого нравственного падения.
Он прижал бокал к уху, но Тор неожиданно склонился и тоже подсунул ухо под бокал. Локи сдержал улыбку. Братья прижались друг к другу лбами, пытаясь расслышать хоть слово, и Локи подумал, как глупо они сейчас выглядят – асгардийские принцы, сосредоточенно внимающие пустому бокалу.
В разговор короля и королевы вступила Карнилла:
– ... не оружие. Они нужны, чтобы увеличить силу. Ведь его мощи, даже с «усилителем» не хватит, чтобы разрушить этот мир.
– Откуда мне знать, на что он способен, – отвечал Один. – Это-то меня и пугает.
– Дыши потише, – прошипел Локи Тору. Старший брат сопел, будто пытаясь раздуть костер.
– Я всегда так дышу.
– Значит, не дыши. Они нас тоже слышат.
– Так замолчи, – нарочито громко бросил Тор, и Локи настороженно прикрыл бокал ладонью.
Он выглянул из-за угла, ожидая увидеть, как распахнется дверь королевских покоев и оттуда выйдет эйнхерий, посланный выяснить, с чего это таинственный бокал спорит сам с собой.
Ничего не произошло.
Локи снова поднял бокал, Тор подчеркнуто тихо втянул воздух, и принцы снова прислушались.
– Возможно, Зеркало ошибается, – сказала Фригга. – Ты же сам сказал всем собравшимся, что никакое видение о будущем нельзя считать безусловным ответом на все вопросы, даже если в этом замешана магия.
– Всевидящее Око никогда не ошибалось, ни разу за всю историю нашего народа, – ответил Один. – И, скорее всего, так и есть, если только прежние короли не схитрили. Все, что показывает Зеркало королю, обязательно случается. Я узнал о грядущей войне с ледяными великанами именно от Зеркала. Мы выжили тогда только потому, что успели подготовиться, построили укрепления. Зеркало предупреждает о серьезных вещах, а не о глупостях, которые, может, сбудутся, а может, и нет. Если Око показало его во главе армии живых мертвецов, угрожающей нашему народу, надо готовиться к худшему.
– Не стоит повышать на меня голос, – произнесла Фригга. По-видимому, Один кричал. Полный бокал скрадывал звуки. – И как ты предлагаешь подготовиться к худшему? Накажешь его за то, что он, возможно, совершит в будущем? Тогда придется посадить в тюрьму половину придворных – мало ли что они когда-нибудь учудят.
Наступила тишина, и Локи подумал, что чары, наверное, развеялись, однако вскоре до него донесся голос Карниллы.
– Мы удвоим охрану у Норнийских камней.
– Этого недостаточно, – ответил Один.
– Но потеря камней не обязательно... – начала было Фригга, однако Один ее перебил:
– Если Норнийские камни попадут в чужие руки, Асгарду придет конец.
– И ты считаешь, что руки твоего сына – чужие?
Снова тишина. Сердце Локи билось так громко, что он побоялся не расслышать следующих слов отца. Грудь вдруг стянуло, стало тяжело дышать. Рядом с ним Тор застыл как каменный, чуть приподняв плечи, как в боевой стойке, так знакомой Локи по тренировкам. Тор готовился к битве, пока не зная, где враг.
«Скажи, – мысленно требовал Локи. – Скажи, который из твоих сыновей поведет за собой армию против Асгарда. Кто из нас начнет страшную войну».
– Нам пора возвращаться на пир, – наконец сказала Фригга. – Подданным нужен их король. Они захотят узнать, почему ты так неожиданно их покинул. И рассказа о конце света вовсе не ожидают.
Локи почувствовал, как Тор потянул его за полу камзола назад, подальше от комнат Одина, и затем через открытую дверь, с глаз долой. Бокал выпал из его руки и со звоном покатился по полу.
Тор привел их в часовню, посвященную Всематерям, где Один в одиночестве возносил молитвы перед битвами. Это была небольшая комната, в которую сквозь высокие окна проникал золотистый свет, заливавший теплом деревянные ниши. На колоннах были вырезаны сцены безумия змей и Всематери, возносящиеся на троны, – резьба была старинная, потертая по краям.
Тор обессиленно опустился на резную скамью перед фреской с изображением Геи Сочувствующей – руки у женщины на картине были грустно опущены, ладони вывернуты наружу. Локи сел неподалеку, по другую сторону от прохода, и, облокотившись о твердую спинку, почувствовал, что у него почти в ту же минуту заныла спина. Тор съежился, опустив голову на руки, а Локи сидел прямо, рассматривал Гею – кончик ее подбородка, опущенные глаза, тонкие, приоткрытые в мольбе губы.