Страница 7 из 27
Этим работам было свойственно частичное использование уже введенных в научный оборот исторических источников, их иллюстративное применение без источниковедческого анализа. Внимание авторов было сосредоточено на отдельных вопросах возникновения и семантики этнонимов русь, росы, варяги.
Вследствие этого их наблюдения в значительной мере субъективизировались. Обобщая в 1876 г. свои наблюдения над содержанием происходившей дискуссии, В. О. Ключевский не без горечи и сарказма написал: «Прежде господствовало критическое направление в исследовании вопроса: одна сторона разбирала источники, чтобы отстоять летописную легенду; другая, опровергая ее, обращалась к другим источникам, чтобы доказать другое, чаще – чтобы приурочить легенду к другому выводу. Теперь в большинстве исследований господствует творческое направление: торопливо покритиковав спорные известия, спешат составить из них новое сказание о начале Руси, иногда прямо противоположное летописному, или же дать последнему такое толкование, которое делает сагу на себя не похожей. Вообще можно сказать, что легенда о призвании перестала служить средоточием исследований; ученые вступили в полемику с летописцем, перестав быть его комментаторами, и хотят не только доказать, что он написал неверно, но и указать ему, чтó он должен был написать»33.
В этих наблюдениях отразился не только накопленный В. О. Ключевским исследовательский опыт. В них содержался также научный опыт профессора кафедры русской истории С. М. Соловьева, лекции которого он слушал в свои студенческие годы в Московском университете. В первом томе «Истории России с древнейших времен», начатом в 1848 и опубликованном в 1851 г., т. е. во время ожесточенных дискуссий западников и славянофилов, так называемых «норманистов» и «антинорманистов», Соловьев не мог не определить этническую принадлежность варягов, которые неоднократно названы в ПВЛ, основном нарративном источнике для изучения истории восточных славян и Руси IX – начала XII в.
С. М. Соловьев рассмотрел «норманскую проблему» не как сторонник одного из противоборствующих мнений, а как исследователь. Сначала он определил систему географических знаний автора ПВЛ о Европе. Затем отметил, что варяги указаны летописцем на северном, скандинавском, берегу Варяжского, т. е. Балтийского, моря. На его южном берегу живут, как написал летописец, славяне, а также «народы племени финского и латышского». Поэтому, обобщил свои наблюдения Соловьев, «варяги летописца суть скандинавы». Далее он привел уже введенные в научный оборот сведения латиноязычных источников IX–X вв. о принадлежности россов к скандинавам и арабоязычных – о «нетождестве варягов, руси и славян».
В завершение этих наблюдений С. М. Соловьев привел наиболее обоснованные, по его мнению, значения «названий» варяги и русь. Первые из них – дружины людей, «волею или неволею покинувших свое отечество и принужденных искать счастья на морях и в странах чуждых». Само слово варяги, написал он далее, из германских языков. Такие дружины у славян, финнов, греков и арабов назывались русь (рос) для обозначения «людеймореплавателей, приходящих на кораблях, морем, входящих по рекам внутрь стран, живущих по берегам морским». Эта русь оказалась на берегах Черного моря до появления Рюрика с братьями34.
Исходя из принципов «родовой теории», С. М. Соловьев объяснял «призвание» Рюрика необходимостью в условиях взаимной вражды родов установления «наряда», т. е. княжеской власти как управления, чуждого родовым отношениям, и справедливого суда35.
На новом уровне развития исторической науки во второй половине XIX в. под влиянием позитивизма, а позднее и марксизма исследователи стали обращать особое внимание на воздействие экономики на общественно-политические процессы. В. О. Ключевский в своем знаменитом университетском курсе русской истории утверждал, что Русь, этнокультурную и экономическую основу которой составляли восточные славяне, являлась торговой, городовой, с городовыми областями. В такой характеристике отразилась распространенная в пореформенной России политизированная либеральная теория земско-вечевого самоуправления древнерусских городов как историко-идеологическое обоснование российских общественно-политических программ второй половины XIX – начала ХХ в. (И. Е. Андреевский, В. И. Сергеевич, А. Д. Градовский, М. Ф. Владимирский-Буданов). В левых общественно-политических направлениях тогда же и в тех же целях она была интерпретирована как общинно-вечевая (Н. П. Огарев, Д. И. Писарев, И. Г. Прыжов, А. П. Щапов и другие)36.
По В. О. Ключевскому, в таких вечевых городах, которые стали центрами «городовых областей», собирались скандинавываряги. Являясь первоначально «шайками пиратов», они стали прибывать на Русь в Х–ХI вв. «с торговыми целями» или по призванию «наших князей». В легенде о призвании Рюрика с братьями, писал Ключевский, выразилось признание властвующей княжеской силы властью по праву. Поэтому «вече северных союзных племен» постановило искать князя, который бы «владел и судил по праву». «Депутаты веча» передали это «приглашение» скандинавам-Руси. То есть Русское государство образовалось в результате договорных отношений веча и князя. Варяжские князья создали княжества, а «соединение варяжских княжеств» имело следствием создание «великого княжества Киевского». Таким образом, по Ключевскому, его появление стало следствием не деятельности скандинавов, а «указанных выше экономических и политических фактов»37.
Вовлечение Российской империи конца XIX – начала ХХ в. в единые мировые социально-экономические и политические процессы имело следствием переосмысление теорий ее исторического прошлого. В результате исследований Н. П. ПавловаСильванского было установлено, что в средневековой Руси существовали те же феодальные социально-экономические и социально-политические институты, что и в средневековых государствах Западной Европы. Впрочем, исходя из их ограниченного, а то и ошибочного понимания, он, как и его современники, считал свойственными для Руси до XIII в. общинность и вечевой строй38.
Обоснование феодализма в средневековой Руси «вернуло» Россию в единый европейский исторический контекст. Такое «возвращение» отразило концептуальные изменения в российской общественной мысли начала ХХ в., поскольку после либеральных реформ второй половины 1850-х – 1860-х годов и ограничения их в 1870-е годы, в царствование Александра II (1855–1881) она вновь оказалась под идеологическим и политическим давлением в правление Александра III (1881–1894). Такая внутренняя политика имела значительные негативные последствия для экономики и состояния общественно-политической жизни России. Так что Николай II вынужден был постепенно смягчать режим власти. Под действием Первой русской революции 1905–1907 гг. это смягчение трансформировалось в реформирование и либерализацию властных институтов.
В таких новых общественно-политических условиях А. Е. Пресняков в лекциях 1915–1916 гг. в Петроградском университете рассматривал проблему скандинавов в Восточной Европе в VIIIXI вв. как составную часть так называемой «эпохи викингов», общеевропейской по своему содержанию.
Такая постановка традиционной для российской историографии «норманской проблемы» являлась новой, что, кажется, не отмечено в историографических обзорах данной научной темы. Между тем, А. Е. Пресняков учитывал современные ему исследования историков, археологов, филологов и лингвистов. Он мобилизовал все виды исторических источников – письменные древнерусские, латиноязычные, арабоязычные, а также лингвистические, археологические и клады восточных монет в Восточной Европе и Скандинавии. В контексте понятия «эпохи викингов» Пресняков написал о возникновении «скандинаво-русской государственности» на северо-западе Восточной Европы. Этот вид государственного образования он рассматривал как составную часть общеевропейского исторического процесса в IX–XI вв., когда происходила ассимиляция скандинавов в разных частях Европейского континента местным населением, где они оказались вследствие своих переселений39.
33
Ключевский В. О. Неопубликованные произведения / Сост.: А. А. Зимин, Р. А. Киреева. М., 1983. С. 118–119.
34
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1851. Т. 1. С. 97–103.
35
Там же. С. 87–89.
36
Свердлов М. Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII–XX веков. СПб., 1996. С. 105–125.
37
Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. М., 1956. Т. 1: Курс русской истории. Ч. 1. С. 131–144. Над подготовкой лекций к изданию В. О. Ключевский работал до 1903 г.
38
Исследования Н. П. Павлова-Сильванского обобщены в монографиях: Сильванский Н. П. 1) Феодализм в древней Руси. СПб., 1907; 2) Феодализм в удельной Руси. СПб., 1910.
39
Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси: Очерки по истории ХXII столетий. Лекции по русской истории: Киевская Русь / Подготовка текста, статьи и примеч. М. Б. Свердлова. М., 1993. С. 280–294.