Горечь рассвета

— Говори уже, не томи! — выкрикнул парень.

— Хороший мальчик, — захихикала старуха. — Я предлагаю такой вариант: больше никому не придется становиться деревом, вы будете свободны. Любовь, радость и счастье придёт в вашу жизнь. До утра будете наслаждаться друг другом, разговаривать, целоваться и делать всё то, что собирались, пока не помешала вам. И так будет до рассвета, но с первыми лучами солнца ваша память об этой любви сотрется. Вы не будете помнить, кем являетесь друг для друга. Вы даже обо мне забудете. Для тебя, мой милый мальчик, это даже хорошо, ведь негоже хранить в своём сердце обиду, ты согласен?

Парень недоверчиво посмотрел на ведьму.

— Но зачем тебе это? Что получишь взамен ты?

— Это не должно тебя беспокоить, — хитро прищурившись, сказала ведьма и рассмеялась. — Так что, согласны?

Ответом ей послужило молчание, которое длилось слишком долго. Молчаливый диалог влюблённых затянулся, и ведьма в нетерпении начала расхаживать по поляне.

— Ладно, твоя взяла, — вздохнув, сказал парень. — Но только пообещай, поклянись всем, что может быть для тебя ещё дорого, что навсегда оставишь нас в покое.

Он подошёл к ведьме близко и почувствовал её смрадное дыхание. Так, наверное, пахнет в самом аду: гниль, запах пожарища и скорби.

— Я обещаю тебе, — тихо сказала, и на миг он увидел в её облике ту красавицу, которой она оборачивалась, соблазняя его. От этого внезапного видения мороз прошёл вдоль позвоночника.

— Ладно, договорились, — сказал, махнув рукой. — А сейчас уйди, пожалуйста.

Старуха улыбнулась, обнажая почти полностью сгнившие зубы.

— Конечно-конечно! Я понимаю, перед тем, как всё забыть вам хочется насладиться любовью. Не смею больше мешать и ухожу, — довольно ловко сделав книксен, старуха бесшумно скрылась.

— Не будешь жалеть?

— Буду, но твоя свобода важнее. И пусть, возможно, мы не увидимся больше никогда, но ты будешь хозяином себе и своей судьбе. И я верю, что, если нам суждено быть вместе, то так тому и быть.

Они лежали на поляне лицом к лицу и держались за руки. Сумерки сгущались, но они не замечали утекающее песком сквозь пальцы их общее время.

— Мне нужно идти, — тихо сказала она. — Они будут искать меня.

— Родители?

— Ха, родители, — грустно улыбнулась девушка. — Это слишком громко сказано. Брат всех собак на меня спустит, если не вернусь ночью домой. Ах, как бы хотела забыть и их, этот ужасный дом, мою отвратительную семью и все то, что они со мной делают всю мою жизнь. Я так устала от них, мне так плохо.

— Не нужно плакать, — он протянул руку и стёр пальцами слёзы с её щёк. — Я найду тебя, не может быть по-другому. Пусть наша память сотрётся, но как можно стереть из сердца любовь?

Она улыбнулась и поцеловала его в лоб.

— Прощай, мой милый мальчик. Моя любовь, мой друг, моя судьба.

— Не уходи, пожалуйста, побудь ещё немного, — он взял её за руку, но она уже всё решила.

— Я не останусь, и ты знаешь это, прости меня, — она наклонилась и растрепала его волосы.

Перед тем, как навсегда выпустить её руку, он оставил поцелуй на ладони, стараясь вложить в него всю свою любовь, о которой им никогда уже не суждено будет вспомнить.

XXVI. Джонни. Третья сказка

Выныриваю из рассказа, как из топкого болота — всегда сильно погружаюсь в свои сказки. Наверное, я верю им.

— Как красиво, — вздыхает Марта. — Но, Джонни, я не позволю тебе забыть о моей самой любимой сказке.

— Опять "Красный дракон", вечно одно и то же, — вздыхает Айс, но я чувствую, что он совсем не возражает послушать, наконец, излюбленный рассказ Марты от начала и до конца.

— Ладно, пусть рассказывает, — говорит Ингрид. — Мне тоже очень нравится "Красный дракон", а кто против пусть уши закроет.

Сказка третья

Красный дракон

В мире, где драконы ещё существуют и их появление в небе так же естественно, как и восход солнца, в доме благородного рыцаря — правой руки короля, случилась беда: пропала его единственная дочь. Вот уже неделю никто не мог найти девушку, хотя лучшие воины королевства были брошены на её поиски. Несчастный отец не мог найти себе места от волнения, а его всё ещё прекрасная жена, мучимая страхами за жизнь дочери, слегла в постель, ослабев до предела.

Дни шли за днями, но девушку так никто и не смог найти. Гонцы возвращались с пустыми руками, злые и недовольные собой, без каких-либо вестей, что делало жизнь горюющих родителей ещё тяжелее. Где была их девочка? Что с ней стало? Хорошо ли ей сейчас? Эти и ещё много других вопросов мучили их, а заодно и всех, кто знал дочь доблестного и отважного рыцаря.

— Ты веришь, что когда-нибудь мы найдем её? — спросил однажды рыцарь у своей безутешной супруги. Та посмотрела не него огромными, полными боли и отчаяния глазами, но ничего не ответила. — Тебе не кажется, что мы сделали всё, что только могли, но её нигде нет!

Он спрыгнул с высокой кровати, закрытой от посторонних глаз роскошным балдахином. Рыцарь, будучи человеком военным, привычным за долгую жизнь довольствоваться тем немногим, что можно себе позволить в многомесячных походах, не любил всей этой роскоши, но его супруга была без ума от излишеств. Они могли себе это позволить, так почему же лишать себя такого необходимого уюта?

— Ты всегда был грубым, — сердито сказала она. Рыцарь не мог видеть её лица, но он слишком долго её знал, чтобы явственно представить, как покраснела она от злости и досады. — Вот будь Хельга мальчиком, таким же невоспитанным и грубым, как ты сам, то ты бы возглавил поиски и не успокоился, пока не привел его обратно. Но Хельга девочка, а это для тебя достаточно веская причина, чтобы вычеркнуть несчастного ребенка из своего сердца.

Рыцарь обхватил руками звенящую от боли, гудящую, словно церковный колокол, голову. Он ненавидел свою жену в эти моменты. Он ненавидел, когда она указывала, как недостаточно он любил свою единственную дочь. Да он жить без нее не мог, дышать не умел, зная, что она, возможно, сейчас находится в беде. Но он не знал, что ещё можно сделать, просто не представлял.

— И это говоришь мне ты, которая ни единого часа не провела с дочерью наедине? Ты, которая все заботы о ребёнке сбросила на плечи многочисленных нянек? Та, у которой только один ответ: «Я устала, поиграй где-нибудь в другом месте»? Вот она и ушла играть в другое место!

До самого утра они ругались, выплескивая друг другу в души всё накопленное за долгие годы. Они никогда не ругались раньше, считая такое поведение недостойным себя, но усталость и боль взяли верх, и вот уже сказано то, что невозможно будет вернуть обратно. Никогда они уже не будут прежними, но как вообще возможно остаться прежними, если в дом заглянула беда?

* * *

— Не беги ты быстро, я не успеваю за тобой, — слабый мужской голос нарушил хрупкую тишину апрельской ночи. — Откуда в тебе столько энергии?

— Ну, что же ты за слабак такой, Том? — звонко рассмеялась девушка. — Ты же кузнец, должен быть сильным и выносливым. Я, барышня, и то быстрее тебя двигаюсь. И как не стыдно?

— Я — кузнец, а не бегун на длинные дистанции. У меня работа не связана с движением, откуда во мне прыти взяться? Вот, если бы нужно было одним ударом кулака быка с ног свалить, то тут бы я очень пригодился. Давай сделаем привал, ну пожалуйста, — попросил юноша.

— Ох, ну ладно, договорились, — все ещё смеясь, согласилась девушка. — Только недолго, я не хочу, чтобы нас нашли люди отца. Или, ещё хуже, люди короля, потому что я уверена, на мои поиски отправят самых опытных ищеек. И тогда, сам прекрасно понимаешь, никто разбираться не будет, и тебя попросту убьют.

Том зябко повел плечами, то ли от свежего апрельского ветра, то ли от страха за своё будущее, если всё будет так, как описала Хельга. Но он был слишком молод и беспечен для того, чтобы долго о чем-то переживать. Девушка присела рядом и положила голову ему на плечо, и от этого на его душе стало так светло и тепло, что вообще не осталось места для каких бы то ни было страхов.