Страница 5 из 6
— О да, мой ум не во мне от радости, — заключил Черников.
Ничего себе, подумала я. Неужели у него горячка?
— Так, стой там, сейчас спущусь.
Захватила с собой зонтик и выбежала на улицу в чём была. Даже тапочки свои домашние не пожалела. Эх, мужики.
Лучшая защита — нападение, это понятно. Но вот что мне было делать, когда Женя искусно подхватил меня под мышку и отобрал зонтик? Зря я им его бить начала, получается.
Он остановился под навесом и поставил меня на землю. Я немного пошатнулась, но удержалась на ногах. Конкретно голова кружилась.
— Больше не делай так, — Женя строго сузил глаза. Ух-ты, даже венка на лбу вздулась! Эротично как. Хотя стоп, сейчас ведь не об этом.
— Сам виноват! — отрезала я, убрав с лица мокрую прядь волос.
— Ох, бабы, — закатил глаза и растрепал волосы.
А мне даже обидно как-то стало. Открытая провокация с его стороны. Весьма грубо пихнула свой зонтик ему в грудь и сделала шаг ко входу в общагу.
— Опять убежать не позволю, — Женька схватил меня под локоть и притянул к себе. Ну и ручищи его загребущие, синяк наверняка останется. Я ведь припомню, Евгений.
— А я не убегала, — с видом гордого человека высвободила руку из его хватки. — Культурно дала дёру. Прощание по-английски, если хотите. Се ля ви, шерше ля фам! — шутливо отдала честь двумя пальцами и снова попятилась назад.
Но такого поворота я не ожидала. Женя так разозлился, что припечатал меня к стене и сжал мои руки, а потом поцеловал, прикусив губу.
— Очень прошу, перестань себя так вести, Саша, — в его глазах отразился укор. — В чём дело? Почему ты от меня сбежала? Я обидел тебя?
Мне было стыдно. Не просто стыдно — ужасно стыдно. И вновь те ощущения нахлынули ледяной волной. В глазах неприятно защипало.
— Да пойми же ты! — мои глаза лихорадочно забегали по его суровому лицу. — Ты — первый в моей жизни. Я слишком легкомысленно повела себя. Не хочу, чтобы ты думал обо мне плохого, ведь это очень важно для меня!
Женя слабо улыбнулся, провёл по моей щеке ладонью и, прикоснувшись своим носом к моему, вздохнул.
Даже в такой драматичной ситуации мой внутренний комментатор бессовестно пробрался в голову и не удержался от насмешливого замечания. «Вздыхаешь? Ну, вздыхай, вздыхай. А ведь я тебя предупреждала!».
— Сашка, — поцеловал в губы и обнял, — ты необыкновенная. Не нужно убегать больше, слышишь?
Да вроде со слухом всё отлично — мысленно рассуждала я и улыбалась. Хорошо, что Женька мои мысли не мог прочесть, иначе бы и за них попало.
— Я исправлюсь, — довольно быстро согласилась.
— Тогда я тебя похищу?
Я округлила глаза и сжала губы. Криминала ещё не хватало. А завтра в универ ещё на пары идти.
— Куда? — любознательность — моё второе Я. Не путать с раздвоением личности!
— Ко мне, — и зачем на ушко шептать? Пусть бы весь двор в общаге услышал, куда собираются увезти Сашку Лукину, студентку первого курса.
— Огурцы солить? А то зима скоро, — моя фантазия била ключом. Гаечным. По голове. Да шучу я, конечно. Может быть, меня просто в детстве часто роняли, но об этом умолчали? Надо спросить у мамы.
— Кашу варить, — Женя рассмеялся и снова поцеловал меня. А я так и поняла, что ему дома есть нечего.
Только вот конфуз приключился. Ни каши, ни щей мы с ним не приготовили.
Женя не сразу понял, почему я такая странная была. Оказалось — всё дело в температуре. Она у меня до тридцати восьми градусов подскочила. Вот почему голова болела.
Лечил меня Женя основательно, хоть я и сопротивлялась сначала. Что поделать, когда с детства негативная реакция на таблетки? Но потом этот гений нашёлся! Устал от моих капризов.
В общем, продолжали лечить меня в спальне, как делали это наши бабушки и дедушки, в основном, чтоб голова не болела. И это совсем не о растирке речь была, кстати.
Утром чудесным образом чувствовала я себя отлично.
Просыпаться рядом с любимым мужчиной; наблюдать, как дёргаются его ресницы от лёгкого прикосновения пальцев к колючей щеке; чувствовать его дыхание на коже и руки, обнимающие плечи — все эти мелочи делали меня безумно счастливой и очень значимой.
А потом этот мужчина нагло выпроводил меня в обитель Зла! В универ по-нашему. Ведь так вставать не хотелось. Первый и второй круг Данте. Остальные ждали на работе в будущем.
Была у нас экономика (любимая моя), и Николай Петрович уже во второй раз наглядно демонстрировал на мне, что значит иметь мозг с горошину. Это он так за ту пиццу отыгрывался, всеми фибрами души чувствовала. Мы с ним уже практически на «ты» были. А вот ребятам смех и только. Ну ничего, Петрович, я не Колобок — из правильного теста слеплена. Он мне слово, я ему десять. Так и пара пролетела. У моей одногруппницы слёзы текли от смеха.
— У вас это взаимно, — шутила Сидоренко, а я тихо негодовала в сторонке. Ну разве я знала, что англичанка в тот день устроит допрос с пристрастием своему экономисту? Вот угораздило меня попасть в поле её зрения. Подозрительная женщина она была. И ревнивая. Бедный Петрович, я тебе сочувствую.
— Лукина, стоять! — его голос не предвещал ничего хорошего.
— Ну, здравствуй, я ваша тётя! — проворчала себе под нос и оглянулась.
Мысленно ударила себя по лбу. Слова здесь были лишними. Только на всякий случай два шага назад сделала, а он всё равно навис надо мной грозной тучей.
— Ужасное поведение, — процедил сквозь зубы, а я облегчённо вздохнула.
— Всего-то.
— Ты чего добиваешься?
Странный вопрос. Диплома, наверное. Но ещё долго учиться. Резко захотелось чего-нибудь сладкого. И на этом моменте зависла, а Петрович чуть ли дырку во лбу не просверлил взглядом. Что ж он пристал как банный лист?
— Николай Петрович, — сделала грустную мину и вздохнула, — я голодная с утра, поэтому в неадекватном состоянии. Не принимайте близко к сердцу. Мне в столовую очень-очень надо!
— Ты же говорила, что жирная, — он нахально улыбнулся и спрятал руки в карманы брюк. Вот же тип!
Говорила мать Гавриила. Сощурившись, посмотрела ему в бесстыжие глаза.
— Ага, но теперь нормальная, — развела руки, показав себя во всей красе. В джинсах и тёплой толстовке. Он засмеялся и покачал головой.
— Ладно, Лукина, отпускаю тебя с миром! Чудо гороховое.
И почему гороховое сразу? Просто чудо. Побежала в столовую и опоздала на пару. Зато шоколадку купила.
После пар заехала к Жене. Ариман вилял хвостом и своими жалостливыми глазами выпрашивал у меня молочное печенье. Иногда лапой задевал моё бедро и тихо скулил. Пока Евгений хозяйничал у плиты, я тихо по кусочку отламывала печенье. От одного хуже не будет.
После чая завалилась в спальню и уткнулась носом в подушку. Решила доспать, что не доспала утром. Но что-то такое твёрдое нащупала рукой под подушкой. Вытащила небольшую разноцветную коробочку, перемотанную красной атласной лентой.
Интерес взял верх. Выбежала к Женьке и заставила отлепиться от ноутбука.
— Это что? — протянула коробочку, проследив за выражением Жениного лица. Оно сразу озарилось доброй улыбкой.
— Подарок тебе, — встал и развязал ленту. — Открой.
Я с замиранием сердца открыла и увидела там серьги из красного золота. Две миниатюрные бабочки с бриллиантовыми крыльями.
— Ничего себе, — поражённо выдохнула я и посмотрела на Женьку. — Спасибо, — крепко обняла, чуть не задушила.
— Эти вряд ли расстегнутся, — шепнул на ухо и поцеловал в шею.
— Но если вдруг, я знаю, к кому обратиться, — легонько провела носом по его щеке и благодарно поцеловала в губы.
В тот день, когда я впервые провела ночь с Женей, он признался, как часто думал о нашей первой встрече. Рассказал, как обрадовался, увидев меня снова. Как хотел, чтобы на месте Катьки Ефимовой оказалась я. Только поэтому он бросился искать меня. Поэтому поцеловал. И судьба не обманула, направив нас по этому пути.
В этой небольшой, но захватывающей истории был мой самый главный урок.