Страница 11 из 131
«Жизнь моя отравлена. Беда лишила ее всякого смысла, обесценила. Занавес опустился. Без любви и хорошей семьи я ее себе не представляю. А какие перспективы могут быть рядом с этим животным? Доведись мне знать про таких, я бы его за версту оббегала. Незавидное мое положение. Я кукла в руках Василия. Только что не сплю с ним. Я ноль. Как от него избавиться? Говорят, Бог посылает человеку столько испытаний, сколько он может вынести. Вряд ли он их дозирует. Лучше бы ума людям добавлял. Моя тетя сдвинулась на почве измен мужа, а соседка приобрела страшную болезнь. Выживет ли?.. Ощущение трагедии сильно меняет человека… А что меня ждет? Прошу Василия: «Откажись, отрекись, отстань от меня. Навязался на мою голову! Чудовище! Презираю тебя!» А он на своем стоит, да еще и смеется.
И перед мамой стыдно. Бабушка говорила о Василии: «Не пьет, не курит». А мама с усмешкой добавляла: «Толком нигде не работает, лодырь». И мне остается дополнить картину: «Ни чести, ни совести, ни достоинства не имеет».
Галя вспомнила двоюродного брата, вернувшегося после армии с искалеченной психикой, после того как на корабле его постоянно насиловал офицер, как самого слабого в команде, бил головой об стену кок за то, что слишком умный, интеллигентный, в университете до призыва учился. Брат боролся, выжить хотел... Мы оба невезучие? В школе учителя утверждали: «Счастье возможно, трудности преодолимы, надо уверенно идти за своей путеводной звездой». Лозунги? Мечты добилась, а счастья нет. Вот такой расклад у меня получился. Сколько ни разгребай авгиевы конюшни беспросветных пустых разговоров-раздоров Василия, конца им не будет. Их бесконечная нить то разматывается, то наматывается, то закручивается и запутывается, но все равно приводит в тупик. По кругу ходит… Что изводить себя напрасно? Не могу я от него избавиться. Присосался, как паук, не выпускает из своих цепких лап. Сам не учится и мне не дает. А почему он не хочет готовиться вместе со мной к занятиям? Зачем тогда поступал? Какую цель преследовал? Видно и в любви он такой же: добился своего и больше ему ничего не нужно. Обстоятельства загнали меня в угол? Мне из него как можно скорее нужно выбраться. Иначе может быть поздно.
Мне тоскливо, неуютно часами выстаивать в коридоре под неодобрительными взглядами однокурсниц. Я ощущаю собственную никчемность, теряю прежнюю веселость и жизнестойкость. А Василий ни в грош не ставит мое мнение, воду в ступе толчет и доволен. К чему мне эти нелепые пререкания, это топтание на месте? Мы не ходим на культурные мероприятия. Может, он по своей ограниченности и скудости прошлой деревенской жизни не способен предложить мне ничего интересного и, приходя ко мне, заводит одну и ту же пластинку? И я, не желая заинтересовывать его собой, тоже не хочу водить его на концерты и выставки, которых здесь бесчисленное множество, и обсуждать их с ним.
Я устаю от Василия и устраиваю себе притворные перемирия, будто бы соглашаюсь с его мнением по некоторым вопросам, только бы он поскорее ушел. Смертельно надоел! Не уходит, хоть плюй ему в глаза. Ветры чужой печали не достигают его сердца. Садист какой-то. Хоть вешайся… Он испытывает удовольствие, удерживая меня? Темная лошадка… Как бельмо на моем глазу. Тошнит от его пошлых деревенских шуток, мне неприятен его грубый гортанный смех. Поражает равнодушие, граничащее с жестокостью. И тут же говорит о любви… Идиотизм! А я из-за него в своей замороченной жизни покорно пропускаю между пальцев драгоценное для учебы время, часы хорошего общения. Я пытаюсь проникать в читальный зал. Он караулит и не пускает. Не драться же с ним на людях. Я открываю лекции в коридоре, сидя на подоконнике. Он рядом бухтит, не дает сосредоточиться. «Кто ты такой, чтобы за меня решать, чем мне заниматься?» – в бессильной злобе шепчу я.
Как-то потребовала от Василия высказаться достаточно определенно, мол, зачем ко мне ходит, какие виды имеет на будущее? Так назвал мои требования объясниться вздорными, и, как всегда, понес ахинею о любви. Театр абсурдов! Дурочкой меня выставил. Будто я напрашиваюсь… к нему. Я схожу с ума… Он намеренно держит меня в напряжении. Не могу расценить его поведение иначе, как издевательство. С тупым ослиным упрямством преследует меня. Не любовь его гонит ко мне, а что-то вроде собственнического инстинкта. Все его слова – глупый скетч, игра. Чихать мне на его фокусы.
А может, им руководит тайное желание причинить мне страдание? Насолить хочет? Но за что? За то, что не люблю, не поддаюсь. Он хочет меня использовать, и мое упрямство его только подхлестывает, раззадоривает? Он не понимает, что его намерения – сущий бред? Не удастся ему сделать меня своей подстилкой! Если что, я сумею защититься. Ножичек всегда со мной. Ему подмять меня важнее учебы в университете?
Беспомощность перед Василием меня унижает, а ему она нравится? Я по-житейски глупая? Я теряюсь в догадках: Василий имеет на свой и мой счет давно вполне сложившиеся планы или сам еще витает в облаках? Это его стиль жизни или он просто кантуется? Он всю жизнь надеется прожить с нелюбящим его человеком в нытье и брани, полагая, что теперь я от него никуда не денусь? И это его устраивает? Чего он ждет от жизни? Откуда он списал подобный сценарий? В его семье так было?
Почему он никогда не испытывает ни раскаяния, ни гнева, когда мои слова звучат резко? Василий сам толком не знает, чего хочет? Он не стремится понять, не задумывается, не затрудняет себя… мол, чего загадывать? Жизнь сама вывезет. А, может, знает, но не желает прикладывать усилий, чтобы чего-то добиться? Для семейной жизни не созрел? И, похоже, никогда не созреет. Ни благодарности в нем, ни чувства долга. Какой-то он ни в чем не сформированный…
Я пытаюсь нащупать слабые места Василия, чтобы при удобном случае уколоть, зацепить, обидеть. Но не нахожу. Он глух к проявлению чувств. Ни мать, ни бабушка его не волнуют. Не замечала я в нем и проявлений мучительной ревности. Тогда почему же он неусыпно следит за мной, а острого недовольства собой не замечает? Вязкий, прилипчивый, хуже смолы.
Как-то пересилила себя и спросила:
– Комок жгучей боли и стыда не подступал к твоему горлу, когда ты делал свое подлое дело?
Удивился вопросу. Плечами пожал. Другой раз возмутилась:
– Когда же, наконец, сгорит черная кора коросты на твоей душе, и она оголится, и станет чувствительной?
Опять удивился и ответил, как мне показалось, искренне: «Я хороший, я идеальный». О себе у него одни фантазии? Когда у подростков «заскоки» – это нормально, но у взрослого?.. У него нет четкого понимания нравственности, порядочности. Он – странное порождение эгоизма, взращенного на почве неправильной любви стариков? У него относительно себя полностью отсутствует критическое мышление?
Почему я в группе ни с кем не общаюсь? Почему отгородилась? Потребность перестраховаться, обеспечить себе безопасность в мире, который по чистой случайности обошелся со мной так жестоко? Да мне просто стыдно! Приехала учиться, а стала безропотной слушательницей несусветной чуши односельчанина. А почему он сужает собственные горизонты, не общаясь с однокурсниками? Мелькнула неожиданная мысль: «Василия не принимают в свой круг городские студенты! Ему тоскливо в большом городе без старых дружков, обожавших его, не с кем даже поговорить, вот он и приходит ко мне, чтобы скомпенсировать утрату. Только велика ли радость обоим от такого общения? И, тем не менее, когда я, воздев руки к небу, в изнеможении кричу ему: «Уйди! Нарисуй себе на стене человека и выступай перед ним хоть до потери пульса!» – он всем своим видом выражает покорное вымученное страдание, напрашивается на жалость, плачет, что никто его не любит, даже мать. Здоровый детина, а туда же. Но мне становится его жалко.
Не сразу я поняла, что он неплохо играет роль, стремясь разжалобить меня. Ему скучно, а я должна его терпеть? И за какие грехи мне это наказание? Бабушка говорила, что никто не знает, кому и за что Господь его назначает… Ловко придумано. Боже мой! Долбит, талдычит одно и то же… будто начисто забыл, о чем вчера толковал. Оскомину набил… И это вместо того, чтобы заниматься! Может, у него какое-то шизофреническое отклонение?.. Черта лысого в ступе ему не хватает... Раскрыл передо мной всю «широту» своей тупой тухлой душонки, а дальше-то что?