Страница 266 из 286
– …Платонов? Я его «Котлован» читала после операции, и мне казалось, что теперь уже не болезнь, а он меня убивает.
– Недавно читала антифашистский, антитоталитарный роман Гроссмана о внутренней свободе человека. (Мне его по знакомству достали.) Чтение этой книги требует огромных нервных усилий. Тяжелое, надрывное произведение. В нем ярко прозвучала заслуживающая внимание мысль: «Цель Отечественной войны – свобода – превратилась для нашего народа в средство достижения победы», – задумчиво сказала Эмма, не надеясь на отклик.
«Эрудицией блистает», – покривила рот Инна.
– Я согласна с утверждением, что абсолютная смелость начинается в отсутствие размышлений о последствиях своего поступка. И все же истинным геройством можно назвать только осмысленную, целенаправленную смелость человека, защищающего кого-то или что-то.
– Преодоление страха и есть мужество.
– …Я Юрия Казакова люблю. За душу берет тонко, нежно, сочно.
– Он реверансы в сторону власти не делал? – подозрительно спросила Инна.
– О природе писал, – дернулась Лиля.
– А если разобрать его со строгой полицейской логикой, то и у него, наверное, что-то такое… найдется?
– Да ну тебя.
– …А как тебе Веллер?
– Умненький-преумненький и преехидненький! Нравится.
– …Дашкова? Очень даже ничего пишет! Весьма, весьма интересно сюжет закручивает. В этом обаяние ее книг. И язык очень даже приличный. Донцова, мне кажется, несколько жиже будет. Может, конечно, я ошибаюсь. Вкусы у всех разные.
– Зато она полновластно царит на полках книжных магазинов.
– Ну и молодчина! Уметь надо.
Лера и Алла о другом беседуют.
– …Пруста большинству современных школьников не осилить. Пока они проберутся через дебри его длиннющих философствований, от них уйдет суть того, что хотел сказать автор. Сейчас требуется писать коротко и четко.
– В стиле «записки на манжетах»?
– Им теперь подавай роман из эсэмэсок!
– Мы – люди другой начитанности. Мы умели наслаждаться чтением. Это было магическое чувство…
– Роман из эсэмэсок? Не так уж это и смешно. Возникла особая языковая реальность, новая форма письма, новая литература, потому что у современного человека нет времени для книг. И общество не способно помочь удержать нишу для чтения.
– Эсемэски – литература? Мама мия!
– Чтение глубокое и развернутое, когда через книги мы открывали мир, ушло, разрушилось. Интернет дает поверхностные знания. А человек должен не только знать, но и понимать. Он должен думать, размышлять. И этому нас тоже учили книги. Они развивали наши души, воспитывали из нас людей. А сейчас читают только школьники, да и то слишком мало. И еще старики. Интенсивность коммуникации возрастает, а молодежь глупеет, становится бесчувственными роботами, – привычно невозмутимо-серьезно провозглашает Аня.
– Не расчухаю, что ты там бормочешь. Заклинания царя Соломона? – недовольно осаживает ее Инна.
– Нарастание информации приводит к тому, что мы не успеваем ее осмыслить и уже не можем управлять ею. Мы постоянно опаздываем и не понимаем, как жить в этом скоростном мире. Появляется чувство бессилия. Эволюция не всегда положительна?.. – Это Лиля сомневается.
– Молодежь сумеет.
– При условии, что мы будем не только зарабатывать деньги, но и заниматься воспитанием детей посредством литературы.
– …Некоторые ученые видят развитие современного мира как коммуникационное развитие, как абсолютное языковое множество, как текст. И литература сейчас понятие более широкое, чем сто лет назад… – говорит Алла.
– Слишком заумно.
Лена снова прислушалась к разговору Риты с Аней.
– …Как-то читала повесть Виктории Токаревой и недоумевала: отчего там нет длинных размышлений, философствований, лирических отступлений? И вдруг дошло – это же готовый сценарий для фильма. Четко, коротко, ничего лишнего. Вот оно, оказывается, где собака зарыта! – улыбнулась Рита.
– И я как-то книгу в руки взяла. Читаю и не понимаю – Токарева или Маканин? Угадываются общие интонации, напрашиваются параллели… Нет, думаю, все-таки это женщина писала, – сказала Инна.
– Нет, нет и нет! Фантазия чистой воды. Не станет она кому бы то ни было подражать. Она самодостаточна. У нее свой почерк. Это твое болезненное воображение, – возмутилась Аня.
– …Жан Жирардо? Я не разделяю его мнения, что можно находить достаточную глубину на поверхности жизни. Это заблуждение. Копать надо.
– …Нравится сухая, чувственная, безысходная проза Бунина? Как же, литературный аристократ!
– Блистательный прозаик. Как всегда, точен. У него прекрасное чувство стиля и языка.
– Непримиримый оппонент советской власти изображал русское сознание, отраженное в швейцарском зеркале.
«И тут без Инниного участия не обошлось. Тоже мне эксперт высочайшей пробы», – мысленно фыркнула Лера.
– Вот кем угодно меня считайте, но я при всей мощи его писательского гения не могу к нему благоговеть, зная о барских замашках в отношении девушек и девочек из прислуги… Так и стоят перед глазами дикие случаи, им же описанные без всякого раскаяния… Обыкновенная вседозволенность барчука. Он считал, что можно испытывать высокие чувства только к женщине благородного происхождения. Девушка из народа для него – безгласное животное, мусор. Ее походя можно использовать, унизить и выбросить на свалку.
– Не помню, разве он там пишет от первого лица? Надо будет перечитать.
– Герой Толстого в «Воскресенье» ничем не помог Катюше, но хотя бы испытывал угрызения совести. Что-то человеческое в нем просыпалось.
– Упрощенно, односторонне ты как-то оцениваешь великих людей… Человек многогранен, противоречив.
– Ну, ты голова!
– Не отягощай своей совести размышлениями.
– Гляди, перейдут врукопашную…
– У каждого свой Бунин.
– Я молочу чепуху? Вы скажете: время, воспитание. А я напомню о чуткости, порядочности, интеллигентности… Да и любовь у Бунина какая-то высокомерная, спесивая, эгоистичная, больше религиозная, чем душевная. А о нежности я вообще не говорю… Не обо всем можно писать. Человек внушаем, а значит, зависим от слов и мыслей великих… Скажешь, я педагог, педант, до мозга костей? Я в твоих глазах стала посмешищем?
– Не слишком ли ты пристрастна?
– О личных чувствах писателя лучше судить по дневникам и письмам. В них высказывания, которые проливают больше света на масштаб таланта автора, чем бесчисленные статьи критиков.
Лене к месту вспомнилось замечание Бунина: «Настоящая любовь никогда не заканчивается браком». Как он понимал в данном случае слово «настоящая»?
– Собственно, я не осмелюсь рассуждать на эту тему. И все же живая, яркая проза Алексея Толстого, несравнимо менее изощренная, не заумная, как утверждают некоторые критики, но увлекательная и жизнеутверждающая, мне ближе. Меня поражает сила его писательского воображения, – мягко закончила свой сердитый монолог Аня и спросила Аллу:
– Почему Мастер Булгакова имеет право только на покой? Помнишь, в конце книги?..
– Света заслуживает только тот, кто жертвует собой ради кого-то. А он вольно или невольно ломал чьи-то судьбы.
– И в романе «Доктор Живаго» главный герой у него эгоист, – вздохнула Аня. – …Возможно, я примитивная. Всюду прежде всего вижу боль использованных и брошенных женщин и детей, а к талантливым людям, наверное, надо подходить с другими мерками.
– Ох уж эта твоя утомительная детдомовская бытовая всепоглощающая сентиментальность, – фыркнула Инна.
– Мы о писательском таланте говорим, а не о личной жизни авторов, – еще раз напомнила Ане Рита.
– А Ленин не любил Достоевского, говорил, что он архискверный писатель.
– Ты еще Сталина вспомни.
– Раньше фразы вождей проходилось брать на вооружение, а теперь мы имеем право выражать свое мнение, не боясь холодного металла, направленного в затылок.
– …Лена, а ты в чем преуспела? Стихов не пишешь? – весело поинтересовалась Жанна.