Страница 45 из 48
Буря стихала, переставая бить в стены. Маар дал команду лойонам собираться в путь, нельзя больше оставаться здесь. Ищейки короля, Маар не мог недооценивать, могут их выследить. Теперь он не сомневался, что его путь через Излом, за границу, туда, куда псы его высочества не сунутся никогда.
Погасив камин и водрузив вещи на лошадей, небольшой отряд поднялся в сёдла, покинул сторожку.
Глубокая ночь скрывала путников. Кони двигались медленно, бороздя сугробы. Маар то смотрел на верхушки сосен, что макушками пришпиливали тяжёлые плотные облака, то вглядывался в частокол неподвижным взглядом. Если повезёт, то с нойронами они не встретиться до самого Излома. Но что их ждёт за щитом? Маар не мог знать наверняка. Он знал только то, что туда отправляют неугодных королю, изгоняют предателей или просто опозоривших род наследников. И оттуда никто не возвращался. Земли за Изломом не изведаны, но Маар помнил слова матери о тех местах. Ледяные пустоши, как она называла их. Она много раз порывалась туда сбежать, и её ничто не пугало. Она бы так и сделала, но не успела… Её поймали и жестоко убили. Его мать была ведьмой, она родила Маара и осталась жива, хотя много раз упоминала, что роды дались ей тяжело, и только собственное ведовство помогло женщине выжить.
Маар взглянул на асса'ру, что ехала поблизости, на её руки в перчатках, как она сжимает тонкими пальчиками поводья, держит спину прямо, словно она не шла весь день вчера и не трахалась с ним полночи до умопомрачения. Но как бы то ни было, Маар решил, он избавит её от ноши. Он сделает путь очень нелёгким, не будет давать ей отдыха, загонит до полусмерти, и она, ассару, скинет его.
Истана, почувствовав горячий тёмный взгляд исгара, повернулась, взволнованно посмотрев на него. Маар отвернулся, поддел пятками жеребца, пустил вперёд отряда, подстёгивая остальных поторапливаться.
Горизонт над лесом окрашивался холодным розовым отливом, предвещая скорый рассвет. Но остановки запрещены, им нужно будет углубиться в лес уже к вечеру.
Ирмус вглядывался в снежные дали, чуть прищурив глаза. Лойоны задерживались, и всё ещё не было никаких известей о поимке беглецов. Единственное, о чём он горько сейчас сожалел — это о том, что не убил асса́ру, доверившись этой проклятой повитухе. Вздумала солгать ему. Плод давно бы был мёртв, а теперь… Ирмус стиснул кулаки. Он найдёт их. Признать, был удивлён, что Ремарт пришёл за своей сучкой. Маар ван Ремарт… Ирмус сделал ошибку, точнее, не устранил одну маленькую помеху — убить стража стоило сразу, как только Ирмус получил власть.
Но тогда он был ещё слаб, под покровительством своего стареющего отца. Тот влиял на него, Ирмус этого не скрывал и понимал сейчас отчётливо. А отец опекал молодого воина, взятого из приюта, найдя в нём что-то ценное для себя. Несомненно, Ремарт был силён, иначе Ирмус не ходил бы сейчас из угла в угол, ожидая, что исгара приведут живым. Ремарт в замке положил много воинов, пролив кровь, теперь у Ирмуса есть значимые основания казнить его. И наконец избавиться. Девчонка послужила на его благо, Ирмус даже готов был оставить ей жизнь. Да и жаль отрубать такую прелестную головку. Не даром ходили легенды, что дочери Ильнар красивы, их красота холодная, ледяная, опасная, а сами они ядовиты. Он оставит её у себя, в своём питомнике, тем более, как сказала повитуха, этих прекрасных дев больше не осталось в землях Навриема. Было бы неразумно убивать её, не потешившись самому, не поиграв ей. Хоть Ремарт превратил её в свою личную шлюху, заимев, как свою собственность, только он забыл, кто истинный хозяин судеб. Ирмус напомнит ему.
День тянулся к закату. Сизо-тёмном мареве кровавым пятном плавился в морозном тумане алый диск солнца, предвещая сильные морозы. Ирмус должен избавиться от ублюдка, что носит асса́ру. Обязан. Иначе появится тот, кто будет угрожать его династии, его власти. Он не может этого допустить. Нет. От злости Ирмуса ощутимо потряхивало, а с ним такое бывало редко — внешне проявлять своё состояние не в его нраве. Но нетерпение и волнение жгли углями в груди, он даже стискивал зубы и скрежетал ими.
Возле дверей послышалась возня, слуга донёс о том, что предводитель вернулся. Ирмус разрешил ему войти. Сам проследовал к трону, опустился в него, положив ладони на холодные дубовые подлокотники с резными символами. Ирмус сжал их пальцами, предчувствуя неудачу.
Стража впустила Регнера — одного из лучших военных предводителей его армии. Звеня металлом ножен, мужчина прошёл через зал. Подтянутый, плотно сбитый, размашистый в плечах, с тяжёлой медвежьей походкой, он приблизился к трону, зажимая шлем в руке, поклонился, выпрямляясь.
Читай на Книгоед.нет
— Говори.
— Они скрылись. Мы прочесали горы от края до края.
Пальцы короля, унизанные кольцами, дрогнули. Костистое желтоватое лицо Регнера покрыла мрачная тень. Блеклые глаза под низкими бровями подёрнулись едва видимой тревогой. Ирмус ждал целый день, чтобы услышать о том, что этот змей ускользнул от него?! Его затрясло, а в глазах замелькали ослепляющие всполохи ярости, он перевёл взгляд на готовую исполнить любой приказ его величества стражу, что стояла позади Регнера, потом снова на предводителя.
— Вчера я казнил повитуху. Думаешь, я не сделаю этого с тобой?
Регнер смотрел прямо, он знал гнев короля. Каждый в замке боялся под него попасть, и Регнер не исключение.
— Ты обязан был привести мне это отродье ведьмы, взять живым и поставить его передо мной на колени. Я ждал этого весь день.
— Да, повелитель, — уголки губ воина угрюмо дрогнули.
Ирмус повёл головой, потянув в себя воздух. Схватившись за подлокотники, рванулся, поднимаясь, и в три широких шага оказался перед Регнером. Тот не смел смотреть на него. Ирмус давил взглядом, прожигал гневом, испепелял.
— Казнить, — процедил король сквозь зубы, отдавая приказ страже, точа Регнера взглядом.
Тот не смел смотреть на него. Стража двинулась навстречу, подхватывая Регнера, но тот и не сопротивлялся. Его повели к дверям. Регнер бросил на правителя последний взгляд, полный твёрдости и колкости. Он прослужил всю жизнь его величеству верой и правдой, а теперь их-за этой потаскухи лишится головы. Обида жгла сердце, Ирмус это видел.
— Найти и убить. Привезти мне их головы! — громыхнул король, эхо отозвалось в сводах, обрушилось осколками на него.
Лойоны вышли, Ирмус долго смотрел на запертые створки, а потом развернулся и направился к трону, опускаясь в него, дыша тяжело. Внутри разливались вязкие, как смола, злость, гнев, ярость. Он должен уничтожить их обоих, стереть в прах. Это становится слишком опасным. Никакой пощады.
В войлок шатра беспокойно бился ветер, заставляя меня сжаться, завернуться плотнее в шкуры и придвинуться к очагу.
Три дня к ряду мы двигались беспрестанно, пока буря не загнала нас в ущелье и не заставила встать на привал, потому что рисковали потерять и лошадей, загнанных до изнеможения. Остановка была вынужденной. Маар спешил, но внутрь меня закрадывалось подозрение, что гнал он отряд вовсе не из-за возможной погони. Я ловила его лютые обжигающие взгляды, и каждый раз в груди замирало дыхание, и поднимался страх. Все эти дни Ремарт ко мне не приближался и сейчас был снаружи вместе с Шедом и остальными лойнами. Меня трясло от ожидания, что он вот-вот зайдёт внутрь и сделает что-то. Его нежелание принимать моё положение било хлеще плетей, рассекая спину до крови, вынуждая вздрагивать и сжиматься.
Я пыталась успокоиться, как бы ни изнывала от усталости, но лучше бы не останавливались, тогда не пришлось бы ютиться в одном укрытии с ним.
Слушала, как густо потрескивают дрова. Языки пламени прыгали перед глазами, плескались и метались неспокойно, дым горчил лёгким привкусом смолы на языке, сдавливая голову железным обручем всё сильнее. С приближением полуночи я тяжелела от усталости, но ложиться спать не хотелось, хоть изнурена была так, что мышцы дрожали, и всё тело ломило от верховой езды. Сквозь языки пламени я увидела, как откинулся полог. Огонь качнулся, расплескавшись в воздухе сквозняком, обдавая меня жаром. Серебристый пепел лёг мне на волосы и шкуру, в которую я куталась, сотрясаясь, но вовсе не от холода. Я пыталась загородиться от исгара, хоть эта жалкая защита не спасёт меня, если Ремарт что-то вознамерится сделать.