Подари мне надежду

И пусть для волнения нет ни единой предпосылки, но так хорошо не может быть постоянно. Я не дурочка и очень хорошо знаю, что радужное счастье не длится вечно, ибо жизнь — не кино и не книжки, тут всё намного сложнее. И непредсказуемее. Но пока что у нас есть совместные рассветы, завтраки и ужины, редкие прогулки, если не сильно устаём, деликатная вежливость в рамках работы, поцелуи тайком: эти мелочи наполняют наши дни, и я растекаюсь медовой лужицей.

И каждый день я говорю себе, что даже если всё сломается, рухнет, растворится в тумане сырых рассветов, у меня останется это счастье, что распирает сердце, заставляя его биться быстрее. Память никто не сможет у меня отнять, а помнить лучше всего о хорошем, а иначе недолго провести жизнь, мучая себя злостью и ненавистью.

Я ни с кем не делюсь своим счастьем, эгоистично считая, что оно принадлежит только мне. Лена, занятая своей личной жизнью, звонит нечасто, а если и общаемся, то всё больше об Игоре. Данилова вот точно не из тех, кто будет хранить детали в секрете — ни в одном месте вода не держится. Зато её словоохотливость избавляет от необходимости расплёскивать свою радость или врать. И это ведь плюс.

На работу ездим по отдельности, и это целиком и полностью моя инициатива. Работая в “Книгомании” уже три недели, быстро поняла, каким пристальным вниманием награждают Влада. Особенно после того, как прошёл слух о его разводе. Сотрудницы за смену находят сотни очень важных поводов, чтобы случайно показаться ему на глаза. И хоть он держится со всеми, даже со мной, холодно и отстранённо, не давая шанса никому из них, девочки пытаются. Ну, в добрый путь, я уже даже не ревную. Забавно очень смотреть на их попытки, зная, что ночью он будет любить меня, нашёптывая пошлости и нежности, заставляя взлетать настолько высоко, что не вздохнуть без его помощи.

Как я не пыталась узнать, каким образом сотрудники пронюхали о скором разводе Влада, толку никакого: все знают, все уверены, многие надеятся, а откуда информация — никто не говорит. Ну и ладно, главное, чтобы о нашем романе никто не пронюхал, иначе у самого Влада могут быть крупные неприятности. Не думаю, что человеку в его должности, ответственного материально, можно позволить себе иметь роман с подчинённой.

В общем, шифруемся, как можем, и пока, вроде бы, хвала небесам, всё получается. Но долго ли? Загадка.

— Какие планы на сегодня? — спрашивает Влад, а я сладко жмурюсь, пряча улыбку в чашке утреннего кофе. — У нас всё-таки впервые за три недели общий выходной.

— Можно поехать погулять или…

— … в “Леваду” проехаться, на лошади покататься, — заканчивает за меня мысль, так точно угадав желание. Он всегда угадывает, всегда знает, что нужно сделать или сказать, чтобы заставить меня чувствовать себя самой счастливой.

Мы не говорим о любви. Но разве она проявляется в словах? Можно тысячу раз на дню сказать о чувствах, признаться в них, спеть красивую песню и подарить цветочек, а за спиной крутить романы и говорить гадости. Нет уж, лучше уж вообще молчать, каждый день доказывая друг другу, что всё это не просто так. Что всё это надолго.

Влад сидит напротив, а из одежды на нём только белоснежное полотенце, обмотанное вокруг бёдер. Капли воды после душа усеивают золотистую кожу, а я любуюсь рельефом мышц, и думаю о всякой радужной ерунде. Обрывки мыслей, тепло эмоций и радость текущего момента — это ли не счастье? Простое и понятное.

Вдруг телефонный звонок нарушает ленивый ход мыслей, а я напрягаюсь, потому что отлично знаю эту мелодию. Она стоит у меня на единственного абонента. По идее, самого близкого человека, а на поверку… ох, всё сложно.

Ладони мгновенно влажнеют, а на лбу выступает испарина. Смотрю на Влада, стоящего сейчас у подоконника и выпускающего струйки дыма в открытое окно. Снова курит, здоровье гробит… так, о чём это я? Телефон. Чёрт, да, нужно трубку взять.

— Аня, кто там такой беспокойный? — интересуется Влад, а я не знаю, как объяснить, почему панически боюсь снять трубку.

— Это мама, — пищу, потому что голос не слушается. Совершенно.

— Хочешь, я отвечу? — улыбается, а взгляд серьёзный, изучающий. — Ты как-то побледнела…

— Нет! — выкрикиваю и подскакиваю на месте. — Я сама!

Чёрт, снова паника, нужно успокоиться.

Пока беру в руки телефон, пока решаюсь нажать на зелёную кнопку, вызов обрывается. Фух, облегчение… сама потом перезвоню, когда решу, что говорить, а о чём промолчать. Но мама у меня женщина настойчивая, снова перезванивает.

— Анюта, у тебя всё хорошо? — волнуется, оставив в стороне ненужные приветствия. — Ты так долго трубку не брала, я уже себе всякого надумала!

Мама кажется не на шутку встревоженной, потому спешу её успокоить. Нет, у меня ничего не случилось. Да, у меня сегодня выходной. Конечно, я помню, что нужно хорошо питаться и вести себя прилично. Нет, меня никто не обижает, я могу за себя постоять. Само собой, я ложусь спать вовремя.

И так до бесконечности, одно и то же по кругу.

— Аня, я вот чего тебе звоню, — продолжает мама, — я к тебе завтра в гости приеду. Во-первых, очень соскучилась. Во-вторых, хочу увидеть, как ты устроилась в новой квартире.

Вот и приплыли. Что делать-то?! Что делать?

— А ты себя точно хорошо чувствуешь, чтобы в такую даль ехать? — предпринимаю робкую попытку остановить локомотив моей жизни, несущийся на полном ходу в пропасть.

— Не беспокойся. — Мама и правда, очень бодрая, непривычно оживлённая. И мне даже на минуточку кажется, что у нас снова всё хорошо. — В общем, завтра, прямо с самого утра, жди с гостинцами. Я люблю тебя, дочь.

И, не дождавшись моего ответа, вешает трубку.

— Всё хорошо? — спрашивает Влад, возникая бесшумно за спиной.

Нет, не всё хорошо. Всё очень плохо. Но, если Влад меня поймёт, если выслушает, то, может быть, мы с ним справимся? Вместе.

25. Влад

Аня, бледная, как стена, смотрит на меня огромными глазищами, в которых плещется чёрт знает что.

Ни разу за всё время нашего знакомства не видел такого затравленного выражения на её лице. И это, мать их, мне совсем не нравится. Что там могло стрястись? Умер, что ли, кто-то? Потому что, судя по панике, очень даже похоже.

Так, Киреев, думай, напряги фантазию и опыт. Что мы имеем?

Сначала было всё хорошо.

Позвонила мама.

Стало плохо.

Незатейливый сюжетец, однако.

Значит, проблема в этом разговоре. Но, простите, какого грёбаного чёрта Аня сейчас выглядит так, словно над ней дамоклов меч навис?!

— Все живы? — интересуюсь, чтобы сразу отмести в сторону самое худшее.

Потому что только смерть невозможно исправить, всё остальное — ерунда.

— Да… конечно.

Уже проще.

— Собирайся, — кидаю и иду к двери. — Поедем по городу покатаемся, позавтракаем. Жутко хочу на воздух.

Аня трёт покрытые мурашками предплечья, пытаясь то ли согреться, то ли прожечь на коже дыру, а я лихорадочно соображаю, что делать дальше. Но инстинкты и интуиция, выработанные и отшлифованные до идеала, ведут вперёд и подсказывают, в каком направлении двигаться, чтобы не нарваться на мину. Загривком чую, что всё намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд, но со всем дерьмом будем разбираться по мере поступления.

Проходит, наверное, пару минут, но Аня не торопится принимать предложение. Чёрт.

Возвращаюсь в кухню, уже полностью одетый, а она так и сидит за столом, только голову ещё ниже опустила, занавесившись тёмными волосами. Да что ж за долбаный цирк?!

Вот, снова контроль теряю. Рядом с Аней что-то слишком возбудим, и не только в сексуальном смысле. Уже и забыл, что могу так остро принимать к сердцу чьи-то проблемы. А то, что у моей прекрасной нудистки проблемы видно невооружённым глазом, а я, чёрт возьми, совершенно не в курсе, что с этим всем делать.

— Так и будешь тут сидеть? — спрашиваю, присаживаясь на корточки напротив.

Беру её руки в свои, поглаживаю большим пальцем тонкую кожу на запястье, под которой извиваются тонкие голубые вены.