Страница 8 из 36
— Позволить им забрать тебя не вариант.
— Из-за твоего обещания Джеффу.
— Нет, потому что я не могу позволить этим придуркам никого забрать, особенно учитывая их намерение спариваться силой.
Почему его общий ответ ей не особо понравился?
— Защищая меня, ты подвергаешь себя опасности.
— Да, ладно. — Он усмехнулся. — Какая опасность?
Она моргнула.
— Ты что, ударился головой? Или не помнишь, что только что произошло? Они налетели на тебя со своим фургоном, похитили меня с улицы, а потом хотели убить тебя, сбросив с крыши. А в конце они попытались тебя зарезать. — Она не смогла удержаться и почти прокричала свой ответ, всё ещё находясь в шоке от его действий.
И снова у него вырвался смешок.
— Ха. Ты называешь это опасностью? Я рассматриваю это скорее как спорт. И чтобы ты знала, даже если бы им удалось меня отшвырнуть, они бы далеко не ушли. Прайд владеет этим городом. Ты же не всерьёз думала, что я один наблюдаю, правда? Охотники из прайда следили за нами на каждом шагу.
— Какие охотники? Я никого не видела.
— Ты и не должна.
Оставив бесчувственных волков в переулке, он положил её руку на сгиб своей, проигнорировал её фокус с чиханием и вытащил на тротуар. Оказавшись там, он указал рукой и бодро объявил:
— Вон Луна и Зена делают вид, что разглядывают витрины магазинов. Там, в ярко-красной машине, блондинка за рулем — это Стейси. Я почти уверен, что Мелли на крыше проклинает меня за то, что я испортил ей веселье. Она так любит налететь и отхлестать кого-нибудь хвостом. Лично я думаю, что в детстве она смотрела слишком много фильмов о Бэтмене. По крайней мере, она перестала носить проклятый кожаный костюм после последнего раза, когда её львица запуталась в нём.
Под пустую болтовню о львицах прайда и их неловких трюках Хейдер провёл их несколько кварталов до ресторана «Львиная гордость», сети стейк-хаусов, принадлежащей не кому иному, как альфе Хейдера.
Несмотря на её слабый протест о том, что они должны вернуться в квартиру, — который совсем ослаб, когда она почувствовала божественный аромат поджаренного мяса, — он вскоре провел её в кабинку и сказал официанту:
— Принесите нам ваше лучшее шампанское. Арабелла, только что надрала кое-чью серьезную задницу, и это повод для праздника.
Она чуть не застонала. Отлично, он хотел отпраздновать поступок, который, вероятно, вернется к ней бумерангом, когда Джим и другие из стаи снова её схватят.
«О чём я только думала?» Она знала, что лучше не мстить. В конце концов неповиновение может ранить сильнее, чем полученное краткое удовольствие от борьбы.
Добавьте к этому тот факт, что Хейдер открыто провоцировал нападение своими насмешками, и она не сомневалась, что старая стая снова придёт за ней. Они будут приходить и приходить, пока не вернут её обратно. А потом они заставят её заплатить, прежде чем она умрёт.
— У тебя опять этот взгляд, — объявил Хейдер, щелкнув пальцами у неё перед глазами.
— Какой взгляд? — пробормотала она, уставившись на полированную деревянную поверхность стола. На поверхности не было скатерти, только чистое дерево, которое действительно не могло отвлечь её внимание от мужчины напротив.
— Взгляд, который говорит: «Горе мне, я сдалась». Это выглядит не очень хорошо.
— Почему тебя это волнует?
— Потому что.
— Потому что это не ответ. — Слова слетели с губ Арабеллы, и она не успела ужаснуться своему несогласию, как его смех захлестнул её.
— Ну, так-то лучше. Тебе следует почаще выпускать свою волчицу наружу.
Арабелла с удовольствием выпустила бы, но та была так глубоко похоронена, что вряд ли ей когда-нибудь удастся снова уговорить свою вторую ипостась выйти на дневной свет.
Она лениво начертила свое имя на поверхности стола, уставившись на него лишь бы не смотреть на Хейдера.
— Я тебя не понимаю. — Она не знала, насколько он не похож на тех мужчин, к которым она привыкла. В некотором смысле он напоминал ей её брата Джеффа.
«Вот только я никогда не хотела целовать своего брата».
— Но разве твое непонимание не делает меня еще более интригующим? Просто подумай, я как таинственный подарок, детка, который ты можешь развернуть в любое время. Желательно с помощью губ и зубов.
Возмутительные слова, но отклик её тела оказался ещё более шокирующим. Откровенный флирт вызвал цепную реакцию. Она не могла скрыть свои затвердевшие от возбуждения соски, так же как и жар, который наверняка окрасил её щеки.
— Не понимаю, как ты можешь быть таким легкомысленным. — «Или говорить такие грязные вещи. Повтори их ещё раз».
— Если я снова скажу «потому что», ты будешь груба со мной? У меня есть кровать с балдахином и много галстуков. — Он подмигнул.
Арабелла потеряла дар речи, и все потому что не могла избавиться от мысленного образа Хейдера, распростертого на кровати, одетого в гораздо меньшее количество одежды. С другой стороны, зачем ему носить одежду, когда он может носить обнаженную Арабеллу?
«Ой.
Остановись.
Сосредоточься. Сосредоточься на чём-то другом, кроме него. Не обращай внимания на гормоны, которые так долго подавлялись и вдруг взорвались приливной волной осознания».
Она должна вырваться из этого состояния. Взять себя в руки. Теперь, когда Гарри умер, она не могла испытывать вожделение к каждому сексуальному парню, которого встречала. Её одинокое тело — с его затянутой паутиной памятью о чувственных удовольствиях — должно подождать, пока она не сможет жить открыто, будучи хозяйкой по собственному выбору. Хозяйкой собственного тела.
«Даже если его мастерство перевернёт мой мир».
Вздох. Тут уж ничего не поделать.
Или постараться не обращать на него внимания.
— Я вижу, ты серьезно думаешь об этом. Почему бы не сделать это реальностью? Мы могли бы быть в квартире меньше чем через пять минут.
Решительный блеск в его глазах говорил о том, что это может занять всего четыре минуты. Три, если он действительно будет настаивать.
У неё почти возникло искушение сказать ему, что она ещё успеет его увидеть. К счастью, здравый смысл — также известный как пояс целомудрия в её сексуальной жизни — заставил её сказать:
— Я не буду связываться с тобой.
— Это твой ответ из-за аллергии? Потому что я готов её игнорировать.
— Моя аллергия — хорошая причина, но не самая важная. Связываться со мной слишком опасно и… — не успела закончить эту фразу.
Хейдер двигался слишком быстро, чтобы она могла его остановить, особенно учитывая, что он сделал это неожиданно. Он закрыл ей рот поцелуем!
В своей прежней жизни Арабелла могла предвидеть и защитится от кулака или пощечины, да даже удара ногой. Но Хейдер ничем не выдал своих намерений, если только напряженность в его янтарных глазах ничего не означала. Он проскользил по кожаной скамье, как будто та намазана маслом, пока не вторгся в её пространство и не запечатал следующее её слово губами.
Он заставил её замолчать поцелуем. Красивым, мягким, сексуальным и чувственным поцелуем. Осознание того, что она не сделала ничего, чтобы остановить его, стало даже более удивительным, чем горячее удовольствие от его прикосновения.
Больше.
С того момента, как он прикоснулся своими губами к её, она перестала думать. Только одно имело значение. Больше. Больше его самого. Ещё.
В этот момент правильное и неправильное перестали существовать. Опасность и неуместность, даже аллергия отодвинулись на задний план перед напором его рта, заставившим её губы раздвинуться и запульсировать от наслаждения.
С искусным мастерством он оживил её чувства, держа в своих объятиях и покусывая за нижнюю губу.
Но этого было недостаточно. Я хочу большего.
Как и он сам. Он затащил её к себе на колени, или она сама на него заползла? Разве это имело значение? Это ещё больше их сблизило. Тепло его тела сливалось с её собственным. Надоедливое раздражение и щекотка от того, что их тела, всё ещё одетые, трутся друг о друга.