Северный волк

Выскочив из ванной комнаты, бросилась к трупу, распластанному на огромной кровати. В том, что принц мертв, не сомневалась. Выжить, если голова дважды вокруг оси повернута, невозможно.

Заперла дверь, доброжелательно и не слишком громко поздоровалась с принцем. На случай, если кто-нибудь вдруг подслушивал. Вернулась в ванную, опустила руки в воду, собираясь смыть кровь. Я ведь зажимала рану Анри.

Но вода осталась чистой.

Я смотрела на свои руки в прозрачной воде. Постепенно приходило осознание произошедшего. Смерть брата. Убийство принца. Отлетающий от меня перекрученный труп… Снова посмотрела на тело. Не сдержала рвоту.

Отдышавшись, прополоскала рот, плеснула в лицо холодной водой, чтобы собраться с мыслями. Я знала, что обязана скрыться, выжить.

Горевать - некогда. Все эмоции – на потом. Время важнейшая драгоценность. Самое позднее, утром, в девять, в дверь постучит слуга и спросит, что Его Высочество желает на завтрак.

К этому моменту я должна уйти очень далеко.

Теплая одежда и обувь, запасная одежда, ценности. Хотелось бы добавить еще артефакты и еды прихватить, но этого в моих комнатах не было, а выйти я не могла. Одевшись, собрав вещи в наспех сделанную из дорожного плаща и ремней заплечную сумку, надела на себя все украшения, что только были. Знала, что и двадцатую часть денег за них не выручить, но лучше так, чем без ничего.

Бежать решила через гардеробную. Мои комнаты находились на втором этаже, а метель услужливо намела под этим окном такой огромный сугроб, что прыгать было невысоко. Я больше боялась замерзнуть, чем разбиться. Поэтому укуталась знатно. Теплое белье, толстое шерстяное платье, под которое натянула две дополнительные юбки. Повязала по-крестьянски два платка на голову, надела подбитый мехом плащ, высокие сапоги.

Умостив на плечах самодельную сумку, распахнула окно. Ледяной ветер радостно ворвался в комнату, обжигая лицо холодом. Может, перед прыжком следовало помолиться Единому о защите и помощи, но после всего случившегося с моей семьей я не верила ни в него, ни в справедливость. На локоть провалилась в снег. Он забился под одежду, в сапоги. Выбравшись из сугроба, побрела к северной части дворцового парка. Мне хотелось бежать, но ветер был таким сильным, что я с трудом продвигалась вперед. Радовало только, что следы быстро заметет, а из дворца меня не видно за снегом.

Пройдя парк, уперлась в высокую живую изгородь. Хотелось сжечь преграду, но это навело бы на мой след инквизиторов. Пришлось потратить время и раздвинуть кусты магией. Она слушалась плохо, - сказывался недостаток практики. Ведь высочайшим указом Великого магистра Серпинара мне было запрещено колдовать. Но ветки постепенно поддавались, вскоре лаз стал достаточно большим, чтобы я могла протиснуться.

Выбралась на окаймляющую дворцовые земли дорожку. За спиной с шорохом и обиженным скрипом сомкнулись ветки. Передо мной раскинулся королевский лес. Туда и пошла, потому что диких зверей и холода боялась меньше, чем людей. Те немедленно выдали бы меня инквизиторам и страже. В таком случае о быстрой смерти нельзя было и мечтать. В лесу шла долго, утопая в снегу, спотыкаясь о скрытые сугробами ветки, пока не набрела на два повалившихся дерева. Их кроны образовывали подобие пещеры, укрытой плотным слоем снега. Забравшись туда, свернулась в комок и только тогда дала волю чувствам.

Я всю ночь плакала о брате, о своей загубленной семье, а над головой завывал, вторя мне, ветер.

Из леса выбралась в сумерках. Валилась с ног от усталости и голода, но продолжила путь на север. Там было меньше всего поселений. Учитывая суровую зиму и плохие дороги, существовала возможность, что новости распространятся в той местности медленней. Я надеялась скрыться, затеряться, возможно, даже сбежать из страны.

К вечеру добрела до деревни. Показываться ночью людям на глаза не решилась. Ведь одинокая путница по такой жуткой погоде не могла не вызвать подозрений, вопросов, не могла не показаться странной. Это тоже навело бы на мой след инквизиторов.

Поэтому, накинув на себя невидимость, ходила по деревне, пока не нашла таверну. Посетителя, за которым можно было проскользнуть внутрь, ждала долго. Промерзли, онемели ноги. Но одетый в толстенный тулуп высокий мужик достаточно широко распахнул дверь, и я проскочила за ним. Стараясь ни с кем не столкнуться, забралась в погреб.

От тепла и запаха еды кружилась голова. Я забилась в самый дальний угол, спряталась за мешками, сбросила невидимость, отнимавшую силы, и съела пирожок с мясом. Его я подхватила с блюда на одном из столов. Чувствовала себя воровкой, несмотря на то, что собиралась оставить хозяевам золотое кольцо с рубином в качестве оплаты за съеденное и унесенное.

В погребе было сумрачно. Когда глаза привыкли к полумраку, увидела на бочке у входа кошку. Она смотрела прямо на меня. На морде отражались удивление и сочувствие.

Я вздохнула и отвернулась, не выдержав ее взгляда. Поздней ночью, когда из таверны ушли все гости, а из комнаты над погребом послышался мерный храп хозяина, я осмелела. Подвесив у потолка магический фонарь, споро собрала еды в дорогу. Дожидаться утра в таверне не рискнула. Оставив на бочке кольцо, за которое можно было купить справный домик в пригороде столицы, тихонько вышла на улицу. Бесшумно вернула магией внутренний засов на место. Занесенная снегом деревня спала, ни в одном окне не горел свет, но я не решилась снять невидимость. Хватало того, что стирать за собой следы у меня уже не было сил.

Обогнула последний дом, пошла к роще под защиту деревьев.

Эй, девонька! - окликнула меня какая-то женщина. Я побежала, проверяя на ходу невидимость. Заклинание отлично держалось.

Да не спеши ты так! Постой!

Преследующая меня женщина едва слышно отдавала магией, казалось, большая часть резерва ушла на заклинание подчинения. Оно было слабым, но я все же решила обернуться. За мной бежала кошка. Та самая, что сидела на бочке в погребе. Я остановилась. Не зная, чего ждать от волшебницы, навстречу не сделала ни шага. Она тяжело дышала после долгого бега и подходила медленно. Отчегото она виделась мне полной женщиной лет пятидесяти, держащейся ладонью за бок.

Невидимость все же сними. Так разговаривать неудобно, -выдохнула она. – Не бойся, не увидит никто.

Я сняла заклинание. Кошка была права. От деревни я отбежала уже далеко, волшебница нашла бы меня и по следам, а магия для защиты могла еще и понадобиться.

Так-то лучше, - удовлетворенно кивнула волшебница,встретившись со мной взглядом. - На вот. Забери, - выдохнула она, стряхнув с хоста к моим ногам кольцо с рубином. - Это плата за то, что я взяла, - возмущению моему не было предела. - Я не воровка какая-нибудь.

Потому и возвращаю тебе кольцо, - усмехнулась кошка, каксглупившему ребенку. - Не хочу, чтобы тебя по таким вот меткам выследили.

Я бы оставила деньги, но у меня их нет, - огорченновздохнула я. - Могу расплатиться за еду и обогрев только драгоценностями.

Тогда лучше не плати, - она покачала головой. - Ты толькодумаешь, что поступаешь хорошо. На самом деле подводишь под удар непричастных людей. Сама пораскинь, откуда у корчмаря такое украшение? Кого он убил? Кого ограбилопоил? А если кольцо фамильное? Его ж ни показать, ни продать. А если инквизиторы найдут?

С каждым словом кошка все больше входила в раж, с сердцем отчитывала меня. Я чувствовала себя безмерно виноватой, голос против воли дрожал, в глазах собирались слезы.

Мне очень жаль, - покаялась я. - Хотела, как лучше. Хотеладобром отплатить.

Кошка вздохнула, помолчала. Увидев, что я едва не плачу, она заговорила спокойно, утешительно:

Ты уж извини, что я на тебя так насыпалась. Я за своихиспугалась… Из-за связки колбасок и хлеба с сыром не обеднеем, не бойся.

Я шмыгнула носом, еще раз попросила прощения и беспомощно повторила:

Я не думала плохого. Хотела добро вернуть…

Верю, - кивнула она. - То добро, что нам задолжала, другимотдашь. Больше пользы будет. Только думай раньше, чем делать. Чтобы добро отравой не обернулось.