Страница 59 из 82
Эрик лежал на узкой тесной кровати, согнув длинные ноги в коленях, так как по гребаным эльфийским меркам считался со своим ростом едва ли не великаном и уж точно не вписывался в местные столярские стандарты. Но вовсе не дискомфортные, почти аскетические условия сейчас занимали его мысли: оборотень не мог думать ни о чем ином, кроме Дейдре. Белоснежный потолок комнаты служил просторным идеально чистым полотном для картинок его разгулявшегося воображения, в которых образ его самого, сжимающего дрожащими от страсти руками тонкую девичью талию, то и дело сменял коварно ухмыляющийся Менельдир. О, Эрик достаточно знал этого пресыщенного интригана и манипулятора, чтобы списать собственные тревожные чувства на элементарную ревность. Безусловно, все оборотни были ужасными собственниками, но сейчас проблема крылась не в этом. Вернее, не только в этом. Плотоядный взгляд, которым на прощание эльф одарил удаляющуюся спину блондинки, когда она уже практически вышла из тронного зала, засел в его голове слишком крепко, чтобы делу могла помочь одна лишь сила самовнушения. Еще и последовавшее признание Дейдре в официальном приглашении на ужин от короля... Нет, здесь явно что-то крылось! Хотелось бы только знать что именно. Как ни пытался, Эрик не мог раскрутить головоломку с нужной стороны, ведь обычная смертная Охотница сама по себе не представляла для Темных эльфов никакой ценности. Разве что в связке с ним самим, но оборотни и эльфы никогда не враждовали. У Менельдира не было никакого резона желать ему насолить, причем настолько мелочно и низко.
Через несколько минут Эрик понял, что больше не может лежать. Да и как тут спокойно уснуть, когда он от нервозности едва ли не на стенку лез. Но что, если Дейдре так и не вернулась со встречи? Он слишком хорошо знал ее дерзкую и бескомпромиссную манеру общения, чтобы не беспокоиться об исходе состоявшегося ужина. Менельдир обещал им неприкосновенность и обхождение как с почтенными гостями, но в его слове оборотень не мог быть уверенным до конца. Темные эльфы жили слишком обособленно и изолированно от остального магического сообщества, чтобы получить какую-то иную славу, кроме как жадных до запретной магии хитрецов. А уж немногие личные контакты с их правителем за прошедшие столетия и вовсе не оставили у Эрика приятных воспоминаний. Недолго думая, оборотень снова полез в окно.
Дорогу до заветного окна он преодолел, словно в тумане, ведомый ни с чем сравнимым запахом своей возлюбленной. Ему до сих пор не верилось, что судьба смилостивилась над ним и предоставила второй шанс. Подобных прецедентов история оборотней не знала ни разу, но их встреча с Дейдре подарила не только ему, но и другим оборотням, робкую надежду на будущее. Сам Эрик не знал, как выжил и сохранил рассудок двадцать лет назад, ведь при прочих равных условиях большинство оборотней после смерти своей пары вскоре и сами следовали за ней в иной мир. Выдерживали боль от потери и учились с нею сосуществовать единицы, но он никогда не кичился своей исключительностью, так как четко понимал, ради чего продолжал влачить жалкое существование - бремя короны и взятых на себя обязательств Стража не оставляло иного выбора. Аласдар являл собою не самого надежного преемника, но, быть может, в нем говорил лишь дух соперничества? К тому же свою первую пару Эрик и не успел толком узнать. Сравнивать с Дейдре эту потерю не имело ни малейшего смысла.
Оборотень быстро нашел в траве маленький плоский камень, который запустил одним ловким точным движением прямо в окно. Прошло несколько томительных минут ожидания, но никакой реакции не последовало. Мужчина нахмурил брови. Если Менельдир хоть как-то ее расстроил… Кровожадные мысли не успели окончательно оформиться в четкий план к действию, так как за стеклом наконец-то мелькнул женский силуэт в знакомом летящем сиреневом платье. Эрик подался всем телом вперед, готовясь взобраться по стене наверх, но Дейдре помахала ему рукой с высоты, а затем плотно задернула занавески. Более чем прозрачный намек. Он отпрянул в сторону с неприятным осадком на душе. Вроде бы, ничего ужасного не произошло, но все же...
Утром Эрик проснулся в еще более раздраженном настроении. Каждая минута, каждый час, проведенные вдали от Дейдре, только усиливали необъяснимое чувство тревожности. Темное королевство определенно точно было не тем местом, где он захотел бы застрять на неопределенное время. Даже во снах инстинкт не давал ему покоя, нашептывая соблазнительные идеи, как например - закинуть свою женщину на плечо и поскорее убраться отсюда. Неудивительно, что после пробуждения первым делом оборотень сразу же решил отправиться к Дейдре. Вот только встретиться с ней снова не вышло.
- Вы осознаете, с кем сейчас разговариваете?
Эрик буквально навис над двумя стражниками возле двери, ведущей в комнату Охотницы. Внушительная разница в габаритах превращала их диалог в обычную формальность для галочки: оборотень не прибегая к трансформации мог бы расчистить себе проход и разбросать миниатюрных эльфов по углам за считанные секунды. Но вынуждал себя сдерживаться, сохраняя маску цивилизованности. Пока что.
- Ее там нет, - наконец, сумел из себя выдавить тот, что стоял от двери слева.
- Так вы все-таки умеете разговаривать? - хмыкнул черный король. - До этой минуты я успел практически увериться в том, что в этот дворец набирают лишь глухонемых…
Эрик вернулся в коридор, поверив стражнику на слово. Конечно, можно было на все наплевать и с разбегу вынести дубовые двери, но он и сам чувствовал, что Дейдре в комнате не было: неуловимый сладкий шлейф остался, а вот сама его хозяйка куда-то исчезла.
Спустившись во внутренний двор перед дворцом, оборотень прищурился и внимательно осмотрелся по сторонам. Куда она могла податься в такую рань? Чем именно Менельдир мог так заинтересовать, чтобы всегда до дотошности правильная Охотница напрочь позабыла о контракте? Эрик уже молчал о своей скромной персоне, хотя после недавних событий у реки справедливо рассчитывал на продолжение и некую развязку скопившегося между ними напряжения. Его зверь уже давно считал девушку своей, и невозможность открыто предъявить на нее свои права, пометив на всю оставшуюся жизнь, сводила с ума. Разве могла пара-тройка невинных поцелуев утолить снедавший его нескольковековой голод?