Сороковник. Книга 3

— Не скромничай, Тимур, — усмехается пожилой джентльмен. Мой свёкор опускает веки, стараясь притушить довольный блеск в глазах.

— Поэтому-то меня он пока и не трогает, хотя поводов более чем достаточно. Мы же не первый раз с ним сталкивались, и хотя расклад сил не всегда был в мою… нашу пользу, — поправляется дон, благосклонно кивнув старому другу, — Игроку приходилось несладко. Но сейчас наиболее доступным и уязвимым объектом для мести кажетесь именно вы, дорогая.

Последнее откровение заставляет меня задохнуться от возмущения.

— И вы сами отправили меня гулять по городу?

— "Казаться" и "быть" совсем не одно и то же, — невозмутимо отзывается дон Теймур. — Неужели вы думаете, что я подверг бы вас такому риску? Вас страховали четверо, причём настолько профессионально, что вы этого даже не заметили. Единственный раз вы заставили их поволноваться, надо отдать вам должное, — на губах дона проскальзывает улыбка, — когда вы вышли из модного салона совершенно преображённой. Мальчики почти растерялись…

— И не только они, — подхватывает сэр Джон. — Сдаётся мне, вас потерял из виду и Игрок. Потому он и попытался сменить тактику и перешёл от наблюдения к прямому воздействию.

— Воевода? — только и спрашиваю.

— Да, дорогая. Скорее всего, Игрок сумел оставить в портале некую агрессивную программу, настроенную на определённые параметры. Например, на личное знакомство с вами. Сэр Ипатий просто прошёл через портал раньше вашей подруги, иначе могло случиться, что это ему пришлось бы заслонять вас от амазонки. Не расстраивайтесь, леди…

— И живите, как жили, — спокойно довершает дон Теймур. — Смело выходите из дому. Гуляйте. Общайтесь. Бывайте, сколько хотите, в одиночестве или на людях, занимайтесь своим рукодельем или чем-то иным, готовьтесь к рождению детей — иными словами, ведите обычный образ жизни. Не надо бояться и прятаться, вы под защитой.

Зябко повожу плечами.

— И жить в страхе, как под дамокловым мечом? Зная, что в любой момент этот пакостник может выглянуть из любого близкого мне человека?

— Уже не глянет. — Дон Теймур, на миг отвлекшись, передвигает на доске ладью. — Шах, Джонатан… И знаете, почему? Потому что с каждым магическим действием Игрок расходует свой потенциал, а вот восполнить его не может. Любая дальнейшая попытка вмешательства истощит его ещё больше. Думаю, он это скоро поймёт и тогда для него останется единственный выход: затаиться и беречь силы до тех пор, пока не найдётся способ прорвать кокон. А времени на это уйдёт много. Не понимаете? — Я озадаченно мотаю головой. — Метка Светлого у вас на лбу, — поясняет ГЛАВА. — Она сработала не только на защиту, но и многократно усилила ваше Зеркало. Именно под её воздействием кокон стал для Демиурга саркофагом.

— Метка? — Я пытаюсь понять. Так вот о каком белом луче говорил восторженно Рорик! — Да постойте, какая же это метка! Это всего лишь…

— Ну? — подбадривает дон. А я вдруг замечаю, каким напряжённым становится лицо старшего паладина. Как будто от того, что я сейчас скажу, зависит… очень многое зависит.

— Благословение, — поясняю. — Это ж Егорушка коснулся меня, он всех так благословляет, наш местный…

— Святой, — негромко заканчивает за меня сэр Джонатан. — Истинный Светлый. Которых осталось столь мало, а один, оказывается, чудом затерялся в вашем мире. Кто бы мог подумать!

— И вы по-прежнему утверждаете, что вам просто везёт? — задумчиво говорит дон. Отвечаю недоумевающим взглядом. — Ну, хорошо, оставим это…

— Прошу прощения, — снова прерывает нас почтенный сэр, — но пора снимать защиту. Слишком долго, может привлечь внимание.

— Минуту, — дон властным жестом останавливает друга. — Прости, Джон, последний вопрос. Ваши дети, донна… — Что это? Всесильный ГЛАВА, кажется, колеблется? Не решается спросить? — И этот Светлый… Они встречались?

— Довольно часто, — отвечаю честно. — И если вы хотите знать, перепало ли им что-то от Егорушки, — да, он их тоже благословлял. Он ко всем детям так относится.

Мне показалось, или глаза дона загорелись радостью?

— Всё, Тимур, — предупреждает сэр. — Снимаю.

Фиолетовое сияние меркнет, оставив после себя лёгкий цветочный аромат и невесть откуда взявшиеся в траве россыпи гиацинтов.

— Хоть бы поучил, — с сожалением говорит ГЛАВА, снова превращаясь в доброго барина. — Сколько раз я пытался повторить этот трюк…

Терпеливо, словно не впервые, сэр отзывается:

— Сколько раз я тебе повторял: у твоей энергетики другая природа.

И снова передвигаются фигуры на доске и обо мне забывают. Как будто бы и не было только что напряжённой беседы. Но мысленный диалог между мужчинами продолжается. Это видно по серьёзным глазам, по быстрым переглядкам; по тому, насколько долго задерживаются игроки с очередными ходами.

Как я их назвала?

Они склоняются над шахматной доской, а мне кажется — над своим миром.

Игроки.

Отцы.

Наблюдатели.

ГЛАВА 13

— Вам удобно, Иоанна?

Сэр Майкл заботливо оправляет на мне плед, помогает пристроить.

— Да, всё хорошо, — отвечаю. — А эта процедура… она долго будет длиться?

— Спроси лучше — больно будет? — нервно вклинивается в разговор Мага. — Майкл, я же по себе помню, каково это! А если болевой шок ей повредит?

— Больно, не скрою, — сэр Майкл осторожно присаживается рядом со мной на край дивана, поглядывает на моего благоверного неодобрительно, хоть и с долей сочувствия. — И чем дольше разрыв во времени между потерей конечности и приращением, тем сильнее. Когда начинают срастаться нервные окончания — простреливает до самого позвоночника. Однако мы избавим вас от этих ощущений, не волнуйтесь. — Сэр Майкл ласково поглаживает мою руку. — К тому же, процедура действительно долгая и кропотливая: требуется срастить поочерёдно хрящи, кости, кровеносные сосуды, мышечные волокна… нервы, как я уже упоминал. Последний этап, чувствителен даже для погружённого в сон пациента, но, к сожалению, необходим: это своеобразный тест на успешное приращение. Вам придётся пережить лишь несколько неприятных мгновений, Иоанна, вы поняли? Как только я перехвачу вашу боль — тотчас сниму её.

Торопливо киваю. Ох, сэр Майкл… Мне нравится ваша манера обстоятельно изъясняться, но всё же, простите, вы немножко зануда. Впрочем, это я от волнения бурчу, такому совершенству, как вы, нужен хоть какой-то недостаток.

— Родственница? — Николас нависает надо мной со стороны спинки дивана. — Тебе удобно? — Поправляет без надобности подушку. — Хочешь, я сам тебя отключу? Ведь этот красавчик просто пошлёт тебя во временное небытие, а там довольно скучно. Отправить тебя куда-нибудь? Показать что-то?

Изумительная картина, если посмотреть со стороны. В центре — я, измождённая и бледная — не от волнения, а от пережитого недавно разговора с корифеями — в общем, взывающая всем видом к жалости и состраданию, размещена со всеми удобствами на диване как раз напротив камина, чтобы во время усиленной регенерации, которая скоро начнётся, был под рукой дополнительный источник энергии. Вокруг — три почти молодых красавца, готовые на всё, лишь бы мне было лучше, комфортнее, уютнее… Даже хочется покапризничать, поломаться, сослаться на плохое самочувствие и перенести акцию на завтра — пусть бы ещё покрутились вокруг, когда-то выпадет такой случай? Благоразумие берёт верх. Да, и кажется, Николас ждёт ответа.

— Послушай, Ник, — спохватываюсь. — Можешь кое-что сделать, пока я тут… в отключке побуду?

Он гулко, словно Кинг-Конг, бьёт кулаком в грудь.

— Приказывай, родственница! И побольше, иначе я начну от ожидания ко всем приставать, а так хоть делом займусь. Что нужно?

— Загляни в свой рюкзак, он в гардеробной, глянь кое-что на фотоаппарате, если, конечно, аккумуляторы не разрядились.

— Не проблема, найду, от чего подзарядить. А с чего ты вдруг о нём вспомнила? Надумала что-то заснять для истории?