Страница 8 из 19
Словно для контраста, его напарник всем видом изображал одновременно презрение и гнев, будто заранее обвинял собеседника во всех грехах. Вопросы Джонсона были провокационными, а о вежливости детектив имел весьма смутное представление. Но даже он, услышав о плаще, как-то внезапно притих.
Но ведь это был самый обычный дождевик!
Едва полицейские ушли, в дверь постучался Трей.
– Простите, док, не уверен, что вел себя правильно. Знаю же, что нельзя прерывать сеанс, поэтому и заставил их ждать. Кажется, тому толстяку это не понравилось.
Никки похлопала его по плечу.
– Все хорошо, Трей. Ты поступил совершенно правильно. Ты сам в порядке? Тебе ведь нравилась Лиза.
– Я взял себя в руки, – пробормотал парнишка, – но до сих пор в шоке.
– Как и я.
– Она была такой красивой.
– Да, очень.
– В такие моменты мне не хватает доктора Дугласа, – выпалил Трей. – Понимаете?
У Никки сжалось сердце. Губы дрогнули.
– Ой, зря я это сказал! Простите!
– Не извиняйся. Ты скучаешь по нему, и это нормально. Я тоже скучаю. Имя моего мужа вовсе не под запретом. Это не табу.
Позже, когда Трей уехал домой, Никки еще долго сидела в кабинете, и она думала о Дугласе, представляла, как бы он отнесся к смерти Лизы, что бы сказал на это. Потом размышляла о самой Лизе, о сердитом копе, который назвал Лизу шлюхой.
Никки не осуждала толстяка за гнев. После смерти мужа она и сама очень долго жила во власти гнева и знала, как трудно контролировать эту эмоцию.
Никки достала из кармана визитку детектива Гудмана. Того, что играл роль хорошего копа.
Лу Гудман.
«Лу». Ну и ну…
Внезапно Никки стало любопытно, увидятся ли они снова.
Глава 6
Медицинский эксперт Дженни Фойл расстегнула молнию пластикового пакета и повернулась к детективам. Ей было не меньше пятидесяти, но лишенное привлекательности лицо казалось угловатым, как у подростка, и стрижку она носила мальчишескую – боб, который, правда, в силу возраста окрасился в оттенок «соль с перцем». Косметикой она не пользовалась.
– То есть одна из этих ран оказалась смертельной? – уточнил Мик Джонсон, глядя на мертвое тело Лизы Флэннаган.
– Та, что была нанесена в сердце, – подтвердила Дженни. Она считалась опытным экспертом, а ее отчеты порой потрясали воображение детальностью. – Остальные были поверхностными. Их наносили для того, чтобы причинить боль, но не убить.
Лу Гудман нахмурился.
– Восемьдесят восемь несмертельных ранений?
Дженни кивнула.
– Так и есть.
Большинство людей предпочитали общаться с Лу, настолько раздражительным нравом обладал его напарник. Гудман слыл обаяшкой, тогда как Джонсон всегда был чем-то недоволен и не скрывал своих эмоций. Джонсона недолюбливали все, кроме Дженни Фойл. Лу Гудман казался ей скучным занудой. Видимо, брали свое ирландские корни мисс Фойл – мягкие, понимающие мужчины казались ей слабаками. То ли дело Джонсон! Да, не красавец, да и выглядит потрепанным в своих застиранных рубашках, зато его грубоватый юмор и хамоватые манеры говорили о том, что перед вами настоящий мужик. А «настоящий мужик» и «политкорректность» – понятия несовместимые.
Одним словом, Дженни любила, когда Мик заходил в лабораторию.
– Значит, ее пытали? – спросил Джонсон. – Ты об этом?
– Именно. Над ней измывались, и довольно долго. Давали отползти, вселив надежду, а потом все начиналось снова. Ребята, Лизу Флэннаган зверски мучили. Зверски.
В повисшей тишине Дженни с жужжащим звуком застегнула молнию пакета, скрыв изувеченное тело, по которому едва можно было понять, мужчина это или женщина.
Первым заговорил Гудман:
– Продолжительность пыток и время смерти установлены?
– Да. Между первым ударом и последним, ставшим для мисс Флэннаган смертельным, прошло несколько часов. Не стану вдаваться в детали, но уровень потери крови и рубцевание порезов говорят о том, что денек у девушки выдался чудовищный, – между делом сказала Дженни.
– Следов сексуального насилия нет?
– Ни единого.
– Она хотя бы сопротивлялась? – спросил Джонсон.
Дженни выгнула бровь и со щелчком сняла перчатку.
– Сначала я решила, что она даже не пыталась бороться: возможно, ее парализовало от ужаса, – однако, уже завершая осмотр, обнаружила кусочки кожи под ногтями. Образец крохотный. И знаете… довольно неожиданный.
Оба детектива подались вперед.
– Понимаете, эпителий очень странный. Я прежде такого не видела. Похоже на частицы кожи трупа.
– Трупа? – переспросил Гудман внезапно осипшим голосом.
– Да. Понимаете, как будто убийца… гнил заживо.
Джонсон прищурился.
– Что за ерунда? Ты хочешь сказать, что эту девку убил мертвяк?
– Конечно, я так не думаю! – оскорбилась Дженни. – Это же бред!
– Тогда что ты имела в виду?
– Лишь то, что эпителий очень странный. Разлагающийся. Но при детальном анализе мы точно не ошибемся, сравнивая образцы из-под ногтей с образцами, взятыми у подозреваемого, если его удастся поймать.
– Ага, какого-нибудь зомби! – Мик Джонсон игриво хлопнул эксперта по плечу. – Бродячий труп ищет новую жертву.
Дженни хохотнула.
– Теперь ты знаешь, кого искать, Микки! Если встречу подозрительного мертвяка, сразу тебе наберу. Ладно, ребята, – посерьезнела мисс Фойл, – мне пора писать отчет. Держите меня в курсе.
Выйдя из лаборатории, детективы молча обдумывали услышанное. Конечно, комментарий Джонсона про зомби был глупой шуткой, однако наводил на неприятные мысли. Как частицы кожи трупа могли попасть под ногти мисс Флэннаган? Странное дело.
Гудман первым нарушил молчание:
– Итак, пытки, издевательства, убийство. Я ничего не упустил?
– Уже немаленький набор, – буркнул Джонсон.
– Сосредоточимся на этом, а образцы из-под ногтей пока отложим.
– Это разумно, – проворчал Джонсон и сплюнул под ноги.
Порой «правильный» напарник раздражал его, но разногласий у них не случалось. Лу Гудман обладал цепким умом, был внимателен к деталям и терпелив к дурному нраву Джонсона. Этого оказалось достаточно для плодотворной совместной работы.
Они сели в машину и собрались уезжать, когда на дорожке показалась Дженни Фойл, которая изо всех сил махала руками, привлекая к себе внимание.
Джонсон опустил окно.
– Что случилось? Новые детали? Или ты просто соскучилась? – прыснул он. – Может, укусы вампира на шее несчастной?
– Очень смешно, – фыркнула Дженни и махнула каким-то листком. – Кажется, Мик, кому-то здорово повезло. Я отправила образцы кожи на анализ. Так вот, пришел отчет: у нашего зомби есть имя.
Глава 7
Лу Гудман ехал вдоль Пасифик-Палисейдс. Еще в начале их совместной работы они с Джонсоном договорились, что каждый будет заниматься допросом своего контингента: это сэкономит время и нервы. Таким образом Гудман ездил в дома к богатым и наделенным властью свидетелям, которых он называл «голубая кровь», а его напарник – презрительно – «богатенькие ублюдки». Джонсон же предпочитал общаться с теми, кому, по мнению Гудмана, не так повезло в жизни, а по словам Мика, подфартило, что вообще дышат. Как правило, это были латинос и прочие мигранты. С ними у Джонсона хватало выдержки вести себя корректно. Однако его «лояльность» не распространялась на черных парней, которых он не переносил на дух, и когда вел допрос, с трудом удерживался от расистских оскорблений.
Но сегодня речь не шла ни о черных, ни о мигрантах.
Машина Лу Гудмана катила по уютным улочкам богатого пригорода, где за массивными воротами возвышались дорогие особняки местных миллионеров.
– Сверните направо, на Капри-драйв, – велел безликий женский голос навигатора.
Гудман повиновался и проехал мимо нескольких вычурных ворот с золотыми львами. Здесь не употребляли слово «поместье», но только так можно было описать владения богачей, для которых пятнадцать гостевых спален в доме были отнюдь не пределом. Служанки в униформе, садовники, приводившие в идеальный вид газоны и клумбы, породистые борзые на выгуле… скромные убежища для сильных мира сего.