На изнанке чудес

Юлиана подбежала к ней и подняла с земли.

— Ты как, не сильно ранена? Пойдем, тут недалеко наш дом.

Она взяла девушку под руку с одной стороны, Киприан — с другой. А Кекс и Пирог пристроились позади — ни дать, ни взять личная охрана.

— Как зовут-то? — спросил Киприан.

— Теора, — едва слышно вымолвила девушка. Это имя было ему знакомо. Быть может, сотню, а может, и две сотни лет назад оно уже звучало. При иных обстоятельствах и в ином месте. Тот факт, что в средних и верхних мирах время течет по-разному, его не удивлял.

Всю дорогу до дома Киприан настороженно поглядывал на мелькавшую под ногами тень. Проникая сквозь переплетения ветвей, солнце ложилось на тропу причудливой мозаикой. Тьма играла со светом в жмурки и мешала как следует рассмотреть странную тень Теоры. Лишь в гостиной, и то когда Пелагея зажгла все свои масляные лампы, тень приобрела полноценные очертания.

— Ты. Сомнений быть не может. Ты здесь, — сказал Киприан коврику у стола. — Добро пожаловать!

Вид у него при этом был чрезвычайно серьезный.

Марта нашла его поведение милым. Юлиана покрутила у виска. А Пересвета взяло любопытство, и ради такого события он даже выбрался из своего книжного закутка. Хотя там, на верхотуре, под пледом было страх как уютно.

Приветствие Киприана относилось вовсе не к коврику. На коврике, протянувшись от ног Теоры, лежала подвижная тень. И у тени была голова. У тени имелся меч. Имелись даже длинные одеяния. Юлиана могла бы ручаться, что одеяния Киприана мало чем от них отличаются.

В течение всего времени Теора стояла, пошатываясь. Марта прочла на ее лице свою недавнюю тоску и смертельную усталость. С пальца соскользнуло и звонко ударилось об пол кольцо с зеленым бриллиантом, вслед за чем упала Теора — прямиком на свою вторую тень. Незримый (а тенью был именно он) сделал попытку ее подхватить, но у него ничего не вышло.

…Прохладный, свежий запах сосен вплетался в букет ароматов шалфея, корицы и чабреца. На окне, рядом с зажженной лампой, в горшочке рос вереск. В камине весело трещали поленья, а где-то над головой чудно пела неведомая птица. Согревшись под пушистым пледом, Теора приоткрыла глаза. Она дома. Среди чужих людей, которые вот-вот станут родными.

К ней тотчас поспешили с подносом и перво-наперво под завязку напоили травяными настоями. Затем Марта взялась распутывать ее колтуны и плести косы, Пелагея — зашивать платье, а Юлиана — развлекать разговорами. Правда, слов из Теоры было не вытянуть. Ее лихорадило.

— Вон, сколько снадобий выпила! — поразился Пересвет. — Неужто не помогают?

Он притворялся, будто читает, а сам тайком разглядывал незнакомку. Это ж надо было такой уродиться! Волосы цвета далекой звезды и ослепительного полуденного солнца. Лицо, тонко вылепленное из благородной глины. Руки нежные, без единой проступающей жилки. Влюбиться, как нечего делать!

— Топай уже к себе в библиотеку, — посоветовала ему Марта. Пересвет ее по непонятной причине раздражал. Они не успели достаточно пообщаться, но Марта почему-то знала наперед: он будет задавать глупые вопросы о вещах, которые положено знать даже школьнику. Будет постоянно шататься без дела и с многозначительным видом заявлять, что обдумывает сюжет для книги. Станет без разрешения хватать горячие пирожки к обеду, слоняться по комнатам, пока она трёт полы, и втихаря подбрасывать свои носовые платки в общую гору стирки. Она сможет свободно вздохнуть, только когда он отправится к фермеру или на свою вторую работу — в дом печатных услуг. А однажды Марта не выдержит и прямо скажет ему, что он зачастил. На что Пересвет глупо отшутится, после чего сообщит, что набирается жизненного опыта.

Прокручивая в голове подобные мысли, Марта начала тихо его ненавидеть. Пока она размышляла, как бы побыстрее его спровадить, Теоре сделалось хуже. Она заметалась на постели, и все усилия по плетению кос пошли прахом. Кольцо, которое она обронила, Киприан собственноручно надел ей на палец. Но это не сработало. В черепной коробке у Теоры гудели сотни военных труб. Разрываясь лютой болью, гремели снаряды. Пульс участился до немыслимых значений. Не вмешайся вторая тень — и печальный конец был бы неизбежен. Но вот пришел в движение меч на полу, заколыхались неосязаемые одежды. Марта и Пелагея разом отскочили в сторону, хотя поранить меч не мог.

— Она из верхних миров, — спокойно констатировал Киприан. — Скоро лихорадка пройдет. Корут Незримого способен отогнать любую хворь.

— А! Так вот, значит, в чем дело! — воскликнула Юлиана, как будто это многое объясняло.

Пелагея между тем по-хозяйски обвела взором присутствующих и покачала головой.

— Раз, два, три, четыре… Нет, так не пойдет. Слишком много народу. Марта, душенька…

У Марты ёкнуло сердце. Неужели сейчас ее выгонят? Но Пелагея всего-навсего передала записку с кодом от тайной комнаты и попросила открыть.

В кои-то веки отпирают секретную дверь! Пирог и Кекс поняли, что настал их час. Сколько они ни пыхтели над разгадкой шифра, ни одна попытка успехом не увенчалась.

Когда Марта стала подниматься по винтовой лестнице, псы увязались за ней.

— Мы все слова перепробовали, — прохрипел Пирог, неуклюже взбираясь по ступенькам и сдирая когтями голубую краску.

— Что же там за код? — высунув язык, спросил Кекс.

Код оказался немыслимо простым. Он, можно сказать, лежал на поверхности и состоял из двух имён. Эти имена слетали у Юлианы с языка всякий раз, как она замечала где-нибудь очередной погрызенный коврик.

— «КексПирог»? — не поверили псы. — Так не честно!

Марта не стала выяснять, что честно, а что нет, нажала нужные кнопки и повернула ручку. Дверь отворилась без шума. Из недр тайной комнаты повеяло недостижимым счастьем: запахами ракушечного пляжа, кофейными ароматами приморских ресторанчиков и ветром южного побережья. Расширились лёгкие, расширилось сознание. И дом Пелагеи тоже словно бы раздался вширь, хотя никаких изменений снаружи не произошло.

Марта, Кекс и Пирог осторожно просунули головы в дверной проём. Тайная комната пустовала. По полу перекатывались комки серой пыли, с потолка сыпалась побелка, а стены были абсолютно гладкими, за исключением одной. На месте северной стены зияла бесконечность. Вернее, бесконечная тьма с вкраплениями ярких точек.

— Это что, пространственный трюк? — вслух подумала Марта.

— Даже если и трюк, я разочарован, — сказал Пирог. Несмотря на разочарование, ушки у него по-прежнему стояли торчком, а хвост был воинственно поднят.

— Мы надеялись, здесь хранятся сундуки с сокровищами, — с досадой протянул Кекс. — Или, на худой конец, пара волшебных шкатулок.

Когда упомянули о шкатулках, Марту словно электрическим разрядом прошило. Шкатулка с болотными огнями! Ведь именно ради нее был проделан весь этот изнурительный путь. Желание Марты отомстить за семью привело ее в лесной дом. Стало быть, шкатулка где-то здесь. Где-то совсем близко… Она зажмурилась и приготовилась внимать голосу интуиции. Но тут, как нарочно, появился Пересвет со своей раздражающей манерой лезть, куда не просят. Он втиснулся в просвет между Мартой и стеной, обвел тайную комнату восхищенным взглядом и произнес всего одно слово:

— Фантастика!

— Убить тебя мало, — сквозь зубы процедила Марта.

— Маловато, согласен, — с лучезарной улыбкой отозвался Пересвет. — Надо зажарить и съесть. Ладно, признайся, ведь я тебе нравлюсь!

— Еще чего! — фыркнула та. Оттащив его за воротник, она хлопнула дверью перед самым его носом и решительно двинулась за шваброй. В тайной комнате следовало прибраться, и как можно тщательней.

— Ох, как просторно стало! — сказала Юлиана и раскинула руки в стороны. — Ощущение, словно я на берегу бескрайнего океана.

Пелагея хитро и понимающе прищурилась.

— Скорее, на границе бескрайнего космоса, — уточнила она.

С верхнего этажа присеменил Пирог и ворчливо завозился в ногах.