Страница 25 из 26
Но грешные мысли надо было гнать от себя, работы предстояло много, еще неизвестно, куда меня это расследование заведет. Нет, я ни минуты не сомневался, что к исчезновению марсиан Вера Петровна отношения не имела. Но у нее могли быть причастные к этому родственники, в таком случае флирт с хозяйкой ничего хорошего не сулил. К тому же не мог я поддаваться гипнозу ее очарования, мне сегодня предстояло осмотреть марсианские машины и баню, которую они, как мне уже рассказали, превратили в казарму. И только после этого решить, подключать к своему расследованию начальника криминальной милиции, или лучше оставить его в неведении относительно целей моего пребывания в городе. Милиционеры тоже всякие бывают, время оборотней в погонах еще не прошло, иной раз и у нас такие сволочные экземпляры случаются!
По телевизору показывали авторский концерт Аллахвердиева. Его музыку я любил. Под нее хорошо думалось. Чистые такие мелодии, печальные.
– Валентин Мокеевич, – сказала Вера Петровна. – О чем задумались?
Лицо у нее было лукавое, в еле заметных конопушках, которые женщину совсем не портили, наоборот, пикантности ей придавали. Хороший завхоз был у Суховской средней школы!
– Прикидываю, с чего мне завтра начать, – неопределенно сказал я.
– До завтра еще дожить надо, – сказала Вера Петровна, поглядывая уже откровенно нетерпеливо. – Явам не нравлюсь?
Ну вот…
– Почему же, нравитесь, конечно. Разве может такая женщина не понравиться?
– Слава Богу! – просияла она, легко поднялась и ловко скользнула мне на колени. Руки у нее были прохладные, и пахло от Веры Петровны хорошей косметикой. – А то я смотрю, какой же вы нерешительный!
Ну, не было мне в эту ночь никакого дела до пропавших марсиан, мать их всех в медном тазу с долотом и зубилом!
Ближе к утру я вышел во двор.
Еще стояла прохладная и прозрачная звездная ночь, я быстренько пробежался до нужника, а обратно уже шел, не торопясь, даже на звезды поглядывал. Марс виделся небольшой красной звездочкой. В высоте, оставляя легкие белесые и длинные следы, пронеслись две падучие звезды, уходя на запад.
– Марсианские цилиндры, – догадался я, – кого-то еще по наши вены с Марса принесло.
Глава шестая
В школе было непривычно тихо и прохладно.
Двухэтажное здание, выполненное в виде буквы «П» из красного кирпича, сопровождало мои шаги по пустому коридору гулким эхом. До занятий еще оставалось время, поэтому учителей в школе не было, отдыхали они перед новым учебным годом. Перед дверью в кабинет директора я остановился и постучал. Анатолий Сергеевич оказался на месте, сидел за своим столом. Справа от него громоздилась стопка бумаг, слева от него стопа бумаг казалась еще выше, а сам он с раздраженным видом читал какую-то официальное письмо – не иначе из облоно какое-то новое руководящее указание прислали. Вполне вероятно, что указание это обязывало проводить в школе специальные марсианские часы с обязательным приглашением «гостей с другой планеты», как деликатно именовали в документах агрессоров и оккупантов.
– Доброе утро, Анатолий Сергеевич, – поздоровался я от входа.
Директор школы устало потер лоб и сказал:
– А оно и в самом деле доброе?
Не знаю, чего он имел в виду, но я едва не покраснел, хорошо, что выучка у меня хорошая.
– А что плохого? – я сел на стул для посетителей. – Солнышко, птички поют, небо голубое. Человеку ведь для счастья иной раз самой малости хватает.
– Как вам спалось? – не поднимая глаз от бумаги, поинтересовался директор.
Вот если бы он впился в меня взглядом, фиксируя, как я отреагирую на его слова, я бы не сомневался, что он о чем-то догадывается или просто предполагает, что из любвеобильных объятий Веры Петровны я так запросто не вырвусь. Но он спросил между делом, читая следующую бумагу, просто так спросил, ради приличия, и я успокоился.
– Ну, – сказал я. – Давайте поговорим о марсианских делах.
– О пропавших марсианах? – директор поскучнел. – Я вчера по людям прошел. Никто ничего не знает, даже слухов по городу никаких. Нет, Валентин Мокеевич, чисто по-человечески мне их даже жалко. Вот некоторые все воют: марсиане, марсиане… А что марсиане? Нас свое родное правительство, свои же чиновники иной раз куда больше донимают. Марсианам сдай раз в месяц пятьсот граммов крови, и все – больше ты их не интересуешь. Сих точки зрения ты свой долг отдал. Они цены на продукты твердые установили, да что там говорить, кагор приказали бесплатно выдавать по свежим квитанциям о сдаче крови! А наше правительство тебя за тот же месяц так измордует – то цены на газ повысит, то на электроэнергию, то на бензин! За год на двести процентов цены повысили! Мы жалобу написали в Департамент по освоению Земли. Так марсиане нормально поступили – тут же их экипаж приехал, на окраине под землю автономный атомный реактор вкопали, в каждой квартире за месяц чудо-печи и безопасные обогреватели поставили, и ничего, понимаете – ничего за это не взяли! Ну, на сто граммов ежемесячную норму сдачи крови увеличили! А электроэнергия бесплатно. Так, верите, городское руководство тут же объявило реактор муниципальной собственностью и цену на электроэнергию назначило, чтоб их всех на том свете приподняло и еще раз прихлопнуло!
– А почему на том свете? – удивился я.
– А потому! – директор сухо улыбнулся. – Жители опять коллективную жалобу накатали. Описали художества наших чиновников по полной программе. Как вы думаете, какие меры были приняты? Пришел треножник, мэра и всех его заместителей – в корзину, и все. Больше мы о них ничего не слышали. Сами понимаете, это плохой симптом, когда о человеке ничего не слышно. А должности, между прочим, до сих пор свободные. Хотите нашим мэром стать?
– Нет уж, – отказался я. – Вы уж тут сами управляйтесь!
– Вот-вот, и никто не хочет. Правда, крутился тут один дурак из области, все интересовался, кому реактор принадлежит, приватизирован ли, и если эксплуатируется, то каким акционерным обществом – открытого или закрытого типа. Узнал, что никому не принадлежит, обрадовался нехорошо и умчался в область бумаги оформлять. Я же говорю, дурак! Кандидат на полную отцежку, папу его Борькою звали! Не понимает, что как хайло свое наглое высунет, так с ним в два счета разберутся.
Да, в этом директор школы был прав – марсиане активно вмешивались в земные дела, сразу принимали меры, если, по их мнению, права людей нарушались каким-нибудь негодяем. Иногда они решали эти вопросы с нами или с милицией, но чаще приходил боевой треножник с корзиной, и потом бесполезно было спрашивать, куда виновный делся. Марсиане на такие вопросы никогда не отвечали. И популизмом они вовсю занимались – постоянно что-то строили сами или заставляли строить чиновников. Не буквально, конечно, только как не подпишешь те или иные разрешительные документы, если в окно твоего кабинета на третьем этаже смотрит, поблескивая линзой, тепловой генератор?
Активнее всего марсиане вмешивались, если вопрос стоял о здоровье людей. Похоже, им каждый донор был ценен, и они его не хотели терять без веских оснований. Какие клиники марсиане отгрохали, чтобы лечить больных! Звание «Почетный донор» ввели для тех, кто больше нормы крови сдавал. И главное – бесплатное лечение ввели во всем мире. Теперь смерть в больнице относилась к разряду чрезвычайных происшествий. О смерти человека в обязательном порядке докладывалось в марсианский Департамент по освоению Земли. Ио пропавших без вести, кстати говоря, тоже. «Как это, без вести пропал? – удивлялись марсиане. – Если вестей не подает, значит, умер? Нехорошо. Донорами разбрасываться некрасиво!»
Года три назад нашлись люди, которые указали марсианам на проблему гомосексуализма.
– Однополая любовь? – поморщились марсиане. – Ну, это ваши, чисто человеческие проблемы. Вэто мы не вмешиваемся, не желаем подавлять естественные свободы земных граждан! Каждый человек может заниматься личными делами. В любовь, как вы ее называете, мы не вмешиваемся. Живите, как хотите и с кем хотите, если нравится.