Марсианская роза

– Проходите в дом, – сказал хозяин. – Вы еще не устроились?

– Прямо к вам, – сказал я. – Города вашего я не знаю, решил положиться на ваши советы. Как порекомендуете, так я и поступлю.

– А чего тут рекомендовать, – пробурчал директор. – Гостиница у нас только одна, не «Хилтон», но жить можно.

– Лучше бы на постой к кому-нибудь, – сказал я. – Вгостинице слишком много глаз и ушей, из нее затруднительно незаметно уйти и так же незаметно вернуться. А я чувствую, что мне придется так поступать.

– Если незаметно, то из частного сектора еще труднее уйти, – не поднимая на меня глаз, сказал директор. – Тут за каждым новым человеком вся улица смотрит. Что вы хотите – провинция! У нас здесь – на западной окраине чихнешь, с восточной тут же здоровья пожелают.

Сам он уже понял, что есть у меня скромное намерение поселиться у него, хотя бы на время. А что? Маскировка неплохая – проверяющий поселился на дому у проверяемого. Для кумушек, любящих обсудить чужие дела, сразу все ясно будет: как говаривал первый и последний президент Советского Союза, консенсус достигнут, и осталось его только спрыснуть в нерабочее время. Для того проверяющий и селится к директору школы, чтобы алкогольная смычка протекала в потаенных от посторонних глаз условиях. А я уже догадался, что директора такая перспектива отнюдь не прельщает. У него на этот счет свои соображения имелись.

– Значит, в частном секторе? – задумчиво переспросил Анатолий Сергеевич. – А что если я вас к нашему завхозу подселю? Живет на отшибе, в глаза ваши отлучки бросаться не станут. Опять же, как говорится, накормлены будете.

Ломать сопротивление директора школы в мои планы не входило. Какое же будет сотрудничество, если оно начинается с преодоления сопротивления?

– Вам виднее, – согласился я.

И сразу же лицо моего негласного помощника прояснилось.

– Вот и хорошо, – быстро сказал он. – Пойдемте в дом, Валентин Мокеич, я сразу при вас и позвоню. О делах будем говорить?

– Успеется, – сказал я. – Вы, Анатолий Сергеевич, идите, звоните. А я по вашему саду пройдусь. Хорошо у вас!

Директор ушел в дом, а я и в самом деле прошелся по саду. Директор школы был хозяйственным человеком, и разлапистые ветви яблонь, чтобы не сломались под тяжестью зреющих плодов, подперты были. И не досками, как всегда делают, а специальными подпорочками. И стволы деревьев выбелены на метр от земли – от грызунов. Даже шланг не просто брошен на землю, а аккуратно свернут кольцами и заботливо прикрыт полиэтиленовой пленкой. Это обнадеживало. Солидный в домашнем хозяйстве человек и в любом другом деле раздолбаем не будет. И имя мое он после звонка запомнил, это тоже в пользу директора школы говорило.

– Ну, вот все и устроилось, – сказал Анатолий Сергеевич, показываясь на пороге дома. – Давайте я вам дорогу покажу и с завхозом, как говорится, познакомлю. Вот только велосипед возьму.

Провожатый на велосипеде? Ну-ну.

– Да вы не волнуйтесь, – сказал Анатолий Сергеевич. – Тут недалеко, и я быстро езжу. А вы за мной поспевайте.

Ездил он и в самом деле быстро. На лидера гонки «Тур де Франс» не претендовал, но и на первой скорости за ним ехать не приходилось. Мы миновали помпезное с колоннами здание, около которого, сиротливо и бессильно опустив щупальца, стоял боевой треножник марсиан, выехали на улицу Ленина, и тут мой провожатый припустил, аж спицы слились в единые кажущиеся цельнометаллическими круги.

Дом, у которого мы остановились, и в самом деле был на краю городка.

– Валентин Мокеич, – сказал директор, прерывисто дыша. – Вы посидите в машине, с я завхозом переговорю.

Был он лет на десять старше меня, но держался уважительно, и это тоже подкупало.

Есть у меня привычка оценивать человека по поступкам, мимике и речам. То, что мне не нравилось, я оценивал минусом, за то, что считал правильным и необходимым, ставил плюс. За недолгое время нашего личного знакомства мой негласный помощник имел четыре твердых плюса и всего один минус, а его работу, после прочтения рабочего дела, я также оценил положительно. Это радовало.

– Ну, вот, – склонившись к раскрытому окну, сказал Анатолий Сергеевич. – Все, как говорится, сладилось. Загоняйте машину, я сейчас ворота отопру.

Я загнал машину во двор, закрыл окна и вылез из машины. Сумку с вещами я решил пока не брать. Оказавшись на свежем воздухе, я немедленно последовал пагубной привычке – достал сигарету и закурил. Директор школы неодобрительно посмотрел на меня.

– Курите?

Я пожал плечами. Не станешь же рассказывать каждому, что при нашей нервной работе сигарета помогает собраться с мыслями или успокоить нервы.

– А я бросил, – сказал Анатолий Сергеевич. – Пятнадцать лет назад. Помню, приехал с межобластного семинара, достал пачку и выбросил ее в поганое ведро. И больше никогда не затягивался. Ни разу.

Что ж, это тоже был весьма достойный поступок. Мысленно я поставил своему резиденту еще один плюс.

Мы вошли в дом.

– Вот, – сказал директор. – Прошу, как говорится, любить и жаловать – наш завхоз Вера Петровна Колесникова.

Мысленно я охнул и поставил директору школы жирный и длинный минус. Какой же я дурак, мог бы догадаться, что завхозами бывают не только мужики! Ах, Анатолий Сергеевич, марсианский треножник тебе в задницу! Передо мной стояла разбитная и очень даже миленькая бабенка лет тридцати. Кнашему приходу она успела причепуриться – надела мини-юбку, светлую тоненькую кофточку, которая никак не могла скрыть ее чисто женских достоинств, даже глазки успела подвести и некоторое подобие прически на голове изобразить.

– Гурский, – сдавленно представился я, осторожно пожимая маленькую ручку хозяйки, одновременно помимо воли отметив, что обручального кольца на руке нет. – Валентин Мокеич.

– Так это вы из облоно? – непонятно чему обрадовалась Вера Петровна. – Что же я вас там никогда не видела? Я ведь там часто бываю… по хозяйственным вопросам.

– Так я недавно сюда перевелся, – нашелся я. – Из Читы. Вот мотаюсь по области, знакомлюсь, как говорится, с хозяйством.

Выражение это, как я успел заметить, было присказкой у директора школы. Я человек впечатлительный, это глупое выражение подхватил.

– Ну, вы располагайтесь, – сказал Анатолий Сергеевич. – Вера, покажи товарищу, что тут у тебя и где. А вы, Валентин Мокеич, отдохните с дороги, с городком нашим познакомьтесь. А завтра утром в школе и увидимся. Сейчас хорошо, дети на каникулах. Ну, как говорится, делу – время, а потехе – час.

И вроде ничего особенного он не сказал, а я ощутил смущение. И хозяйка дома рассматривала меня с каким-то бесцеремонным оживлением, словно ей игрушку на день рождения подарили.

Оставшись наедине с хозяйкой дома, я вновь ощутил какую-то неловкость. Словно меня на нехорошем поступке поймали.

– Есть хотите? – спросила Вера Петровна.

Голос у нее был глубокий, с нежной хрипотцой. Такие женские голоса на меня действовали неотразимо. «Ну, если у нее еще и глаза голубые!» – непонятно почему подумал я.

Наши взгляды встретились.

При жгуче-черных натуральных волосах глаза у Веры Петровны и в самом деле были голубыми. Голубыми и блестящими.

– Душ на улице, – спокойно и без тени смущения сказала хозяйка. – Ну, удобства… коммунальные тоже на улице. Голубенький такой домик, сами увидите. А комната ваша, – она приоткрыла дверь. – Подойдет?

Комната показалась мне уютной. А вот кровать… Впечатляло шитое покрывало и пуховые подушки, уложенные одна на другую. На таких подушках только спать и видеть сладкие сны. Или… От последней мысли я сам на себя разозлился. В конце концов, я сюда дело делать приехал. Злость поднималась во мне – на себя, на директора, на куклу эту моргучую, которая понравилась мне с первого взгляда. И я ей тоже понравился. Я это сразу почувствовал. Когда людей друг к другу тянет, это всегда ими обоими ощущается. Наверное, и в самом деле флюиды влюбленности в воздухе витают.

– Магазин у вас далеко?