Блеск власти

Черкесы начали тренировки, и к назначенному времени, когда прохладный ветерок с моря стал уносить жару прочь, десять гостей-удальцов преклонили колени перед шахом. Кей Кабус ибн Ахситан с удовлетворением заметил, что среди соревнующихся был Антанук. Шах улыбнулся, дал знак слугам, которые тут же пригласили князя Елбаздука под навес повелителя.

Первым соревнованием были скачки. Наездники Ширвана еле сдерживали скакунов на старте. Князь сразу заметил двух чистокровных арабских скакунов, явно из конюшни ширваншаха. Наездники на них были легкие как пушинки, они и победили. Лучший из черкесов был четвертым, Асхар пятым, Антанук седьмым, и немудрено, гости не брали с собой в столь утомительный поход через горы лучших скакунов. Шах радовался, как ребенок.

– Я поздравляю тебя, о мой повелитель, да продлит Аллах твои дни, думаю, ширваншах не только большой ценитель породистых коней, но и обладатель нескольких самых лучших скакунов на Востоке, – почтительно произнес гость.

Хозяин довольно улыбнулся. Был объявлен небольшой перерыв, и, как все было готово, начались игры джигитов. Кони понеслись, джигиты, свесившись на полном скаку, пытались ухватить бараньи шкурки, но не всем это удавалось: слишком резвые кони пролетали с такой скоростью, что седоки не успевали поднять добычу. Шах, любивший и знавший эту забаву, обратил внимание, что Антанук на умеренной скорости поднял две шкурки, к третьей приближался наравне с соперником из команды хозяев, как вдруг один черкес перекрыл дорогу воину Ширвана. Антанук тут же подхватил третью добычу, быстро направляя коня к следующей, а там уже двое гостей закрывали путь джигитам повелителя.

«Хитро! – подумал Кей Кабус ибн Ахситан, – хитро и правилами не запрещено. Слаженная работа десятка черкесов!»

Подвели итоги: восемнадцать шкурок подняли гости, двенадцать хозяева. Абсолютным победителем стал Антанук, добывший десять трофеев.

Шах снисходительно улыбнулся:

– Твой воспитанник, князь, не лишен ума, я возьму его метод на вооружение.

– Благодарю за столь высокую оценку, мой повелитель, да продлит Аллах твои годы.

Отдых опять был краток. Черкесские воины встали против ловких и смелых охранников ширваншаха. Критерии победы были просты: необходимо выбить холодное оружие из рук соперника, либо рассечь одежду на нем, или слегка ранить противника, хотя бы до капли крови. Побежденный покидал ристалище, а победитель помогал своим товарищам.

Сталь сабель зазвенела, ноги соперников поднимали пыль, боевые крики летали над сцепившимися, казалось, в смертельной схватке воинами. Уступать никто не хотел. Между сражающимися метались двое судей, опасающихся стать жертвами нечаянного удара. Через некоторое время на поле битвы осталось двое черкесов, четверо воинов шаха. Победа хозяев казалось близкой. Черкесы, а это были Асхар и Антанук, встали спиной друг к другу и, не теряя самообладания, успешно отбивались. Вдруг Ахсар издал боевой клич, мгновенно сделал резкий выпад вперед, и сабля противника, описав круг в воздухе, оказалась в его левой руке. Трофейным оружием он в одно мгновение рассек шаровары другого воина и повернулся к Антануку, который успешно прикрывал его со спины. Тут же оба, как по команде, рассыпались один влево, другой вправо и в прыжке нанесли поражающие удары уставшим воинам Ширвана. Это была победа!

Ни один мускул на лице Кей Кабуса ибн Ахситана не пошевелился. Он молчал, молчал его визирь, охранники вытянулись в струну, на лицах воинов застыл испуг. Шах медленно повернул голову к Елбаздуку.

– Я беру твоих воинов на службу за хорошую плату. Вы вместе с этим ловким молодым человеком, который победил почти всех моих охранников, займетесь их обучением.

– О мой великий и мудрый шах, да будет милостив к тебе наш Всевышний Творец, я сочту за честь выполнить твою волю, так же как и сын моего кунака осетинского князя Хетэга по имени Асхар.

– Я рад тому. Мной отданы распоряжения разыскать путешествующего по Востоку ходжу Самира Озана ибн Хусейна Шекиви. Лучшего учителя для твоего воспитанника не найдет никто, – сказал шах и удалился.

На следующий день, как и условились, состоялась охота, только шах объявил ее несоревновательной.

– Всевышний Аллах быстро открыл мне глаза на способности и возможности твоих людей, – говорил шах Елбаздуку, – посему повелеваю охоту эту сделать свободной, убитую дичь отдать на пропитание твоим людям, потому пусть все они выходят охотиться.

Около двух сотен человек, огромная свора собак выехали в окрестности Баку. За короткое время на арбы было сложено множество газелей и зайцев. Охотники переместились в плавни, поросшие камышом, в заросли пошли собаки и подняли на крыло тучи уток, гусей, лебедей, лучники повеселились от души. Охота близилась к концу, когда на сухую часть лимана, прямо на ширваншаха вылетел огромный, как гора, кабан, из тех, кого на Руси называют вепрем. Шах выстрелил, меткая стрела пробила кабану левый глаз, но не остановила. Началась погоня. Кей Кабус ибн Ахситан впереди, его стража за ним. Вепрь с огромной скоростью летел туда, где не спеша ехал Антанук, и, не вмешиваясь, наблюдал за погоней. Еще одна стрела вонзилась в спину зверя, он вдруг резко развернулся и пошел в атаку на шаха. Повелитель выхватил из ножен длинный меч, готовясь принять кабана справа, но вепрь шустро сместился влево и клыком располосовал передний левый коленный сустав скакуна. Конь от боли поднялся на дыбы, а затем грузно сел на круп, едва не сбросив всадника. Шах сам ловко выпрыгнул из седла и тут же заметил, что зверь опять атакует. Повелитель Ширвана крепко встал на ноги, нисколько не сомневаясь в победе, поигрывал мечом. Охрана пыталась поразить зверя, но еще несколько метких стрел только прибавили ему ярости. Человек и зверь уже смотрели в глаза друг другу, их разделяло несколько метров. В это мгновение острая тяжелая пика пробила шею кабана, сломав позвоночник. Вепрь упал как подкошенный, над ним на коне возвышался Антанук. Жар разлился по телу шаха, на лбу выступила испарина, ноги сделались ватными. Кей Кабус ибн Ахситан только сейчас понял, что могло бы произойти: для раненого зверя нет преград.

Антанук спешился, встал на колени перед шахом.

– О великий повелитель, да продлит Аллах твои дни, можешь казнить меня за мою дерзость, что не дал тебе самому расправиться с этим грязным животным, но я не сдержался при виде этой горы вонючего мяса и шерсти и осмелился умертвить его, как учил нас Пророк Мухаммад, саллялляху алейхи ва саллям.

– Ты поступил правильно, мой юный князь. Ты не был соперником мне в этой борьбе, я объявил охоту несоревновательной. Поднимись с колен, нам пора заканчивать нашу забаву. В моем дворце нас ждет прекрасный ужин, – сказал ширваншах и подумал: «Умен, очень умен этот мальчик! Хорошая порода – она и есть хорошая!»

Ужин действительно был прекрасен – сыры, обилие овощей и ароматных трав, мясо молодого ягненка с соусом из граната таяло во рту, сладкие напитки из фруктов, халва, щербет и танцы! Обворожительные красавицы бередили душу Узбека-Антанука, звали его куда-то в другой мир.

– Вы обратили внимание, князь, как ваш воспитанник пожирает глазами танцовщиц? Не пора ли нам благословить его в мир любви?

– Я давно уже об этом думаю, мой повелитель, – вдохнул Елбаздук.

– Тогда я позабочусь об этом прямо сейчас.

Кей Кабус ибн Ахситан повелел пригласить евнуха своего гарема. Свечи не успели сгореть и наполовину, как ширваншах подозвал Антанука к себе и, улыбаясь, сказал:

– Я приготовил тебе подарок, мой юный князь. Мы вместе с твоим почтенным аталыком решили, что пришла тебе пора окончательно стать мужчиной. Иди с этим человеком, и пусть тебя никто и ничто не смущает. Те комнаты дворца, в которые ты попадешь, будут твоими, твоим будет и все, что там находится.

Сердце Узбека-Антанука, казалось, сейчас остановится, предвкушая что-то очень приятное. Но что? Вслед за евнухом он шел по коридорам и переходам дворца, и путь этот казался очень долгим. Вот наконец служитель гарема распахнул перед ним дверь, хан вошел в полумрак комнаты, благоухающей курящимися благовониями. С лежанки поднялась черноволосая красавица и покорно застыла в поклоне. Сердце юноши заколотилось еще сильнее, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он застыл на месте, не зная, что делать.