Страница 9 из 11
«Забудется на миг. Потом двоится…»
Забудется на миг. Потом двоится,Троится. Проясняется. И вновь:Как двойников, как копий вереница.А подлинник один – моя любовь.В моем вчера, в моем сегодня кроясь,Дробится, умножаясь на года.…И даже повторяется как новость.Единственная новость навсегда!..Детство. Юность. Война
Музыка детства
Главы из поэмы
Дом
Отец рабочий. Мать артистка.И шепоты вползали в домО том, что очень много рискаВ соединении таком.Что им не суждено жить в мире,Что счастье их пойдет на слом:Не упаковывают гириС фарфором вместе и стеклом.Отец миндальничать не любит,И правду-матку сгорячаОн по-рабочему отрубит,Без театральности, сплеча.Порой казался он жестоким.Избрала мать иной язык:К полутонам, к полунамекамНрав артистический привык.Допустим, не было овацийИ правде требуется дань.Допустим, надо бы признаться,Что был провал и дело дрянь.Звучит признанье неудачиНе как судебный протокол.Артист нам скажет не иначе:– Вчера я в образ не вошел!Отец был прям с собой и с нами,Не раз вгоняя в слезы мать,И лишь своими именамиЛюбил он вещи называть.Бывало, лицемерят гостиПеред коллегой. А отецВдруг тихо скажет: – Лучше бросьте,Скажите: разве вы певец?И тенор только глянет косо,Но токарю его не жаль.Он труд любил звонкоголосый,Чтоб голос пел и пела сталь!Талантливые не боялись.Его побаивались те,Что предпочли искусству завистьИ лицемерье – прямоте.Они-то матери шептали:– Как вы могли судьбу связатьС медведем грубым! Вы пропали!.. —И, слушая, вздыхала мать.Те заговорщики-бояреПлели интригу до утра.И вдруг в дверях нежданный, ярыйОтец, страшней царя Петра.Как будто с верфи корабельной,В рабочей блузе входит он.И сын, мечтатель и бездельник,Отцовским взглядом пригвожден.Я в пол уставлюсь виновато.Ведь я причастен к смуте сей.Так пред отцом Петром когда-тоСтоял царевич Алексей.* * *Что детство в людях примечало —Понять спешило поскорей.Так изучаем мы сначалаСвоих отцов и матерей.Мне многое казалось странным,Хоть шло своим все чередом.Мать неизменно, постоянноПод вечер покидала дом.А по утрам вдруг замолкала,Страницы книги теребя,Какой-то образ все искала,Зачем-то «уходя в себя».К обеду потеряв веселость,А за обедом аппетит,Часами пробовала голосИ говорила: «Не звучит!»Шла к двери с бледностью заметной,И я не знал, как понимать, —На пытку иль на подвиг смертныйУходит мученица-мать!А ночью голоса в переднейЯ различал, восстав от сна,И триумфатора победнейВходила в комнату она.С букетами в руках входила,С отцом беседуя, горда…Во всем спокойствие и сила.– Как пела? – спросят… – Как всегда!.. —А завтра снова начиналось:Под вечер – паника, испуг…И так не разомкнуть, казалось,Загадочный, волшебный круг.Но вот пришел мой день отрадный.Я был побалован судьбой.Мать придала мне вид парадныйИ повела меня с собой.Меня слепили ложи, люстра,Литавры, арфа – все подряд.И, полный радостных предчувствий,Я был посажен в первый ряд.Вот свет погас. И все затмилось.Минуты прекратили бег.С волшебной палочкою выросПередо мною человек.И не сравню других открытийЯ с царством звуков. Как сквозь сон,Внимал им шестилетний зритель,До основанья потрясен.То грома слышались раскаты,То будто затихал поток,То музыка звала куда-то,А то в ней слышался упрек.Поднялся занавес. Я вижуЧитающего старика.Придвинула свечу поближеЕго дрожащая рука.Я был знаком со стариками,Но этим все же изумлен —Он пел и разводил руками,Кому-то жаловался он.Вдруг пламя вспыхнуло на сцене.И из него явился черт,Зал оживился в то мгновенье,А я сидел ни жив ни мертв.Я был напуган не на шутку,А черт красиво начал петь.До полуобморока жуткоМне было на него смотреть.Но тут, вглядевшись в маску злую,Знакомого узнал я в нем.Не так черт страшен, как малюют!Я был отлично с ним знаком!У нас в гостях он не был гордым;Спокойный голос и шаги —Он был вполне домашним чертомИ ел с капустой пироги.И возгордился я тогда-то,Узнав того, кто предо мной;Ведь я вчера запанибратаБыл с настоящим сатаной.Но тут он вверх взмахнул рукою,Стена раздвинулась, и залУвидеть смог уже такое,Что я никак не ожидал.Ну и попал я в перепалку:Передо мной, ни дать ни взять,Сидит задумчиво за прялкойВ чужом нарядном платье… мать!И мне потребовалось личноНа сцене проявить свой пыл —Комично это иль трагично:Я к матери бежать решил!Как роли поменялись скоро:Теперь не я был в тупике.Я видел, как у дирижераДрожала палочка в руке.В меня растерянно уставясьИ не пытаясь скрыть испуг,Сам сатана и доктор Фауст,Как статуи, застыли вдруг.Но тут же я на поле бояПонес решительный урон,Как явствует само собою,Я был на место водворен.