Страница 91 из 116
— Родик!.. Даниэль!
А внутри чёрная дыра и засасывающая пустота. Она так близко!.. Такая красивая!.. Другая! Уже не та робкая девочка с невинными глазами. Даниэль взрослела, менялась, наливаясь манящей женской красотой и грацией. Появилась уверенность во взгляде в развороте плеч, или эту уверенность ей подарил мужчина рядом? Её любимый…
Гилмор кивнул в ответ:
— Давно не виделись.
А взгляд напряжённый. Боится? Чего?.. Грейс собственническим жестом прижалась к Горацию:
— Много воды утекло… Всё осталось в прошлом.
Намёк был более чем прозрачный. Даниэль поняла. Чуть дрогнули длинные ресницы и молящий взгляд на безразличного ко всему мужчину.
— Гор, мы можем поговорить?
Он покачал головой:
— Не стоит, Даниэль…
Девушка сглотнула, глядя им вслед. Отказался! Не захотел! Значит, забыл!
Ноги дрожали, если бы не поддержка Гилмора, свалилась бы. Внутри всё запеклось от отчаяния. Даниэль вышла в дамскую комнату, чтобы умыть лицо. Следом почти сразу же вбежала Грейс и заперла дверь. Девушка не удержалась от нервного смешка:
— Почему все женские разборки чаще всего происходят именно в туалете?
Но магиня не собиралась долго разговаривать:
— Убирайся! Слышишь? Возвращайся туда, откуда пришла! Я была с ним всё это время! Я не давала ему сойти с ума после твоего предательства. Он только пришёл в себя, а ты опять явилась, дрянь такая!
— Грейс…
— У нас будет ребёнок! Поняла?
Слова женщины били сильно и больно, до последней фразы. После неё на губах девушки сама собой появилась улыбка:
— Я не верю тебе. Вот может быть и поверила бы, если бы не эта чушь про ребёнка. Ты не похожа на беременную женщину. Если бы ты носила ребёнка Гора, в твоих глазах не было бы страха. Ты бы знала, что он не оставит вас… Так что, Грейс, переиграла маленько!
Даниэль обошла женщину и распахнула дверь. Магиня догнала её:
— Мой звёздный час настал, а ты пошла вон, зверушка!
— Что? — Каминский, ожидающий девушку, угрожающе прищурился.
Грейс перетрусила, а потом на лице появилось такое несчастное выражение!
— Гор, они хотят меня убить!
Магиня бросилась на шею подошедшему некроманту. Даня недоуменно переглянулась со Сварном. А женщина громко всхлипывала, привлекая к себе общее внимание:
— …Она сказала, что натравит на меня волков. Я боюсь, Гор! У нас только-только что-то получилось. Помнишь, наши выходные? Как нам было хорошо!..
Колдун машинально погладил её по плечам. Даниэль, словно заколдованная, следила за его руками. Невыносимо было видеть, как он ласкает другую. Лачев посмотрел на девушку, чувствуя тоску и лёгкое раздражение.
— Не надо было прилетать, Даниэль!
— Поговори со мной, Егорушка!
Он отшатнулся, задыхаясь от накативших воспоминаний. Подбежавший Нейл схватил девушку за руку, не пуская к побледневшему мужчине. А Грейс рассвирепела, закрыла жениха собой:
— Он — Гораций-Аленур-Палад Лачев си Тхата, потомок знатного магического рода. А не какой-то безродный босяк вроде тебя. Тебе нужен Егор — так его здесь нет! — и подхватила Лачева под руку: — Пойдём, Гор! Как ты, дорогой?
— Всё нормально.
Даниэль вздрогнула и посмотрела на мужчину: она помнила их секрет, а он? Но Гораций уже отвернулся. И она отчаянно крикнула в спину:
— Помнишь историю о Сионаш и Шантереле?..
Колдун не повернулся, но шаг замедлил.
— …Они не там ищут мост Матиара! Он не на небе, он внутри нас! И только мы решаем идти нам по этому мосту навстречу друг другу или нет… Я пришла, и я жду тебя.
Грейс что-то говорила, перекрикивая её слова, но Лачев слышал, девушка поняла это по его напрягшейся спине, по склонённой голове.
— Услышь меня, любимый! — прошептала Даниэль и спустя минуту посмотрела на Тестимуна: — Отпусти меня.
Министр подождал, пока друг с невестой сольются с другими гостями, и сказал:
— Шла бы ты отсюда, Даниэль.
— Я люблю его.
— Нет, — Нейл покачал головой. — Если бы любила, была бы с ним, а не с волками. И это, заметь, твой выбор.
Узнав, что Даниэль в сопровождении Каминского вернулась в посольский дом, Гилмор, наплевав на этикет, подошёл к Лачеву. Гадливо глянул на Грейс Элфорд:
— А ну-ка, курва, свалила отсюда!
Магиня зашипела, но Родик не дал договорить:
— Иначе я вспомню, как ты меня пытала запрещёнными проклятиями в казематах Канцелярии — и быть международному скандалу.
— Иди, — велел Лачев, не глядя на невесту.
Грейс собиралась возразить, но мужчина так зыркнул на неё, что она послушно опустила голову и отошла в сторону. Гилмор посмотрел на колдуна:
— Ну, здравствуй, что ли, жених?!
— Здоровались уже.
— Да? Не заметил. Кстати, хреново выглядишь! В самый раз для жениха года!
— У тебя всегда было паршивое чувство юмора.
— Угу! В конец опаршивело за этот месяц, пока Даньку с того света вытаскивал.
— Что же ты не уберёг?
Лачев отвёл взгляд, притворившись, что зовёт официанта. Волк довольно хмыкнул:
— Ну, слава Силифиусу! А то я уже заволновался из-за этой крашеной швабры, что присосалась к тебе, будто клещ! Не отодрать! — мужчина сунул руки в карманы. — Ты как был ревнивым идиотом, так и остался… И до сих пор любишь Даньку!
— Боишься, что соблазню твою жёнушку по старой памяти?!
— Какую жёнушку? — не понял волк. — Ты о чём?
— Нани Гилмор! Разве не так указано в документах?.. Ты даже её имя изуродовал на свой волчий манер!
Оборотень заржал — весело, заливисто. А ткач едва сдержался, чтобы не броситься с кулаками и тупо не набить ему морду за всё. За всё, бл..! За то, что он, как последний задрот, полгода сопли жуёт по предавшей его девке!
— Сука!
Гилмор перестал смеяться.
— Дохлый котс!.. Посмотри, до чего ты докатился! Любя одну, женишься на другой! Лачев, ты ли это?! Где рассудительный, трезвомыслящий маг-некромант, который почти взял меня за жопу?! Не куклись в своей обиде и ревности! Открой глаза и посмотри на ситуацию трезво!.. Да, Даня любит меня, но как отца!
— Что? — нервно хохотнул колдун.
— Иногда она забывается и зовёт меня папой, мне нравится, — признался оборотень. — А фамилия… Мы провели обряд удочерения. Данька теперь моя дочь.
Гораций тряхнул головой. Во взгляде мелькнуло замешательство.
— Бред!!! Она предала меня из-за тебя! Дважды! Какая дочь? Какой обряд?.. О какой, нахер, любви ты говоришь?!
— О нормальной. Не показушной, как у твоей швабры, готовой мать родную продать, лишь бы ты по головке погладил. А когда любят, не теряя себя! Когда любовь не ослепляет, не мешает правильно оценивать поступки человека и помогает уберечь его от ошибки.
— Ошибки?! — буквально выплюнул Лачев.
Волк вздохнул:
— Ты винишь Даню за её помощь мне, но если бы ситуация повернулась по-другому и ты оказался в моих руках на моей территории, она спасала бы тебя. Это же Данька, по-другому она бы не смогла. Вспомни, как она изводилась из-за матери, из-за меня, сейчас из-за тебя изводится…
Вмешался Тестимун, обеспокоенный их долгим разговором:
— Волк, бежал бы ты к своему альфе!
— Свалил с горизонта, Тестимун! — резанул Гилмор. — Подсунул дружку бывшую и рад?
— Она всяко лучше твоей подстилки. Что, попользовали куколку всей стаей?!
Лачева неприятно кольнули слова друга. А оборотень сразу зарычал:
— За это можно и по зубам получить, некр!
Тестимун вскинул голову, но вмешался ткач:
— Хватит!
Гилмор понял, что он собирается уходить и заторопился:
— Лачев, опомнись! Вы можете быть счастливыми! ТЫ можешь быть счастливым с Даней. Она действительно тебя любит. Будь это капризом маленькой девочки, нас бы здесь не было. Думаешь, меня устраивает твоя физиономия под боком у стаи, зная ваш интерес к Ледяным волкам?! Да я бы с большим удовольствием хотел видеть с ней кого-то понадёжнее, чем некромант.
Всё, что Лачев так тщательно сдерживал в себе, Гилмор вскрыл как загноившуюся рану. Горация трясло от нахлынувших воспоминаний и пережитых чувств, которые, словно затяжная болезнь, не давали ему свободно дышать, лишали радости жизни.