Страница 46 из 100
— Так это она тебе глаз чуть не выбила? — заржал третий сосед, имя которого не прозвучало, но все обращались к нему по прозвищу «Косой».
Завязалась словесная перепалка, в которой помимо Эльзы мелькнули имена Витты, Сары, Зенны и еще нескольких, которые я уже не упомнил. В целом, выходило, что общение с противоположным полом стояло на первом месте не только для моих соседей, но и для всех обитателей мужского общежития. Мои осторожные вопросы о, собственно, фабрике и работе либо игнорировались, либо были встречены с недоумением. Что же, логично было предположить, что искать тех, кто был завязан в производстве нелегальных накопителей, среди зеленых новичков — а большинство обитателей общежития работали на фабрике менее двух месяцев — смысла не имело, либо те искусно маскировались. Про мастера Дрента мне удалось вызнать только с третьей попытки.
— К Дренту? — прозвучало это уважительно и даже завистливо.
— Сразу на третью ступень! А ты не промах, парень!
Да, рекрутер сыграл мне на руку, определив в резной цех — сказались то ли заявленные в анкете умения, то ли наличие магического дара. Как вскоре удалось выяснить, процесс изготовления накопителей разделялся всего на шесть ступеней. Первой и самой простой работой, на которую брали всех, было изготовление заготовок для внешних и внутренних цилиндров, из которых в физическом плане и состоял накопитель. Вторая ступень включала оцинковывание внутренней поверхности — работа не сложная, но требующая некоторого усердия и аккуратности. Оцинковщиков выбирали из тех, кто положительно зарекомендовал себя на первом этапе. На третьем этапе наносилась обычная резьба, которая впоследствии удерживала пломбу, и магические знаки. Впрочем, о том, что знаки магические, работники, разумеется, не знали. Для них это были всего лишь спирали, крестики и завитушечки, но я сразу увидел в них символы подчинения, поглощения и закрепления. Четвертою ступенью была та самая маркировка, и занимались ее, по неизвестной мне причине, исключительно женщины. Пятой ступенью шло заполнение готовой болванки магической энергией, а шестой — опломбирование. С теми, кто занимался последними двумя этапами, я, едва поступив на фабрику, никак столкнуться не мог, так как это были уже квалифицированные инженеры, и не исключено, что демонологи или маги, которые к общежитию никакого отношения не имели, да и цеха эти находились в другой части фабрики. И именно туда мне нужно было проникнуть.
Брать быка за рога я не стал и первым делом попытался освоиться как на территории, так и в коллективе. Перемещались работники по фабрике с помощью именных магических пропусков, которые не позволяли зайти туда, куда у работника не было допуска. Провозившись с настройками все два дня, что отвел себе на рекогносцировку — сложный оказался артефакт — я добился от него неограниченного доступа, но использовал новые возможности первое время с осторожностью, постепенно изучая и составляя распорядок дня для каждого помещения.
С мастером, чьим учеником, я оказался, сошелся легко, благо доставшуюся мне простую работу выполнял без нареканий. А что до завистливых взглядов, то задерживаться на фабрике дольше необходимого я не собирался, поэтому и не обращал внимания. Впрочем, существенным минусом хорошего отношения мастера стало то, что тот заговорил о магической клятве, что означало, что теперь надо было поторопиться. Ведь, когда я говорил о том, что магическую клятву смог бы легко обойти, я имел в виду, что собирался завершить расследование до того, как потребовалось бы ее принести.
Попутно я научился общаться с соседями по комнате и прочими появившимся у меня знакомцами не вслушиваясь в их разговоры — предмет обсуждения у них никогда не менялся — поэтому не сразу отреагировал на обращенный ко мне вопрос:
— Слышь, Эт, а ты новенькую-то видел? В третий раз спрашиваю!
— Какую новенькую?
— Девку новенькую, только сегодня, говорят, поступила. Ничего, сейчас увидим.
Разговор происходил в столовой, во время ужина. Трапезничали все в одном помещении — и мужчины, и женщины — но за разными столами, разделенными раздаточной стойкой. Несмотря на это препятствие и несмотря на то, что мысли мои были заняты тем, как пройти незамеченным коридор, а затем холл, отделяющие первые четыре цеха от интересующей меня части здания — использовать полог невидимости мне пока не хотелось — ее я увидел сразу. И казалось, даже заскрежетал зубами. Она была в простом синем платье и таком же платочке. Так и хотелось взять девчонку хотя бы за платочек и немедленно вывести из помещения, где ее пытались раздеть глазами более полусотни не склонных к джентльменскому поведению мужиков. Однако подходить к женскому столу было категорически нельзя, так как за подобный проступок немедленно следовало увольнение. Неужели она не понимала, что появившись на фабрике, поставила под удар всю мою тщательно спланированную операцию?!
— А завтра танцы, — мечтательно произнес кто-то. Танцы, как я уже успел выяснить, были тем самым временем для разврата, о котором сокрушался Ганс.
— Ага! — радостно поддакнул кто-то другой.
Я, сам того не заметив, погнул ложку.
— Эт, ты чего? — соседи таки заметили мое состояние.
— Она моя, — твердо сообщил я. В этой среде о таких вещах было принято заявлять сразу.
— Да ну?!
— Ты че?!
— На нее уже Морг глаз положил, — прошептал мне Косой. — И Кремень.
Два громилы, неизвестно как затесавшиеся в ряды фабричных работников. Я вполне допускал, что за пределами фабричных стен за ними водились определенного рода грешки, из-за которых они здесь и укрывались.
— Плевать! — ответил я, что было, чистой, между прочим, правдой.
— Что, и драться будешь? — спросил сосед уже громче.
— Надо будет, буду, — кивнул я, не отводя взгляда от синего платочка. — Она моя.
Новость разлетелась мгновенно. Столкновения в общежитии были по тем же причинам запрещены, однако многообещающих взглядов и пожеланий я получил немало. Однако они меня не волновали. Волновало меня, помимо собственно поставленной задачи только то, какого терра госпожа Сазеренн оказалась на фабрике! Вот что ей в Управлении не сиделось?! Попивала бы чай с госпожой Зиреной и ждала, когда я решу поставленную задачу! От которой она меня теперь, между прочим, сильно отвлекала!
Не придумав ничего другого, я решил попытаться с ней встретиться и объяснить, что к чему. Вот только путь к женскому общежитию мне был заказан, а работали женщины в другом цехе. Поэтому после продолжительных внутренних метаний я вместо того, чтобы дальше исследовать здание фабрики, пробрался в четвертый цех. В помещении было людно и шумно, что не удивительно для середины рабочего дня, поэтому мне все-таки пришлось прибегнуть к пологу невидимости. В счастью в цехе не оказалось магических следилок, и применение мною магии осталось незамеченным.
«А вполне могло быть» — запоздало подумал я, — «что фабричное руководство намеренно опустило этот пункт, чтобы иметь возможность незаметно следить за своими работниками».
В этом случае следовало быть трижды осторожным. Работающие дамы мельтешили подобно пчелам в улье. У меня даже закружилась голова, когда я пытался высмотреть в этом рое горе-посланницу, и уж точно пошла кругом, когда я понял, что в этом помещении ее нет. Где она тогда находилась?! Можно было, разумеется, придумать вполне бытовое и безобидное объяснение ее отсутствию, но не позволяло террово предчувствие.
«Через ту дверь, в которую вошел я, она выйти не могла. Значит, те две» — другого решения быть не могло.
Одна из дверей вела в уборные — однако невозможно было там находиться так долго — а вторая в коридор, другие двери из которого вели в кабинеты управляющих цехов. Предчувствие из плохого стало просто отвратительным. Надеясь, что в цехе никто не заметит саму по себе открывшуюся дверь, я выскользнул в коридор и затем медленно пошел в противоположную от цеха сторону, прислушиваясь к звукам, исходящим из кабинетов, но оттуда либо ничего не было слышно, либо только шелест бумаги и скрип самопишущих перьев. Я уже дошел до самого конца коридора — дальше начинался тот самый холл — и был готов вернуться назад, чтобы искать в цехах, а если потребуется, то и забраться в женское общежитие.