Научно-практический комментарий решений Европейского Суда по правам человека по жалобам граждан Российской Федерации

Жалоб от граждан РФ на применение к ним пыток и жестокого обращения достаточно много. Поэтому правовые позиции ЕСПЧ по вопросам, относящимся к нарушению ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод можно систематизировать на три группы:

● квалификация обстоятельств, изложенных в жалобах, как пыток и жестокого обращения, применяемых в целях принуждения к даче признательных показаний лицами, задержанными по подозрению в совершении преступлений;

● квалификация обстоятельств, изложенных в жалобах, как унижающего достоинство обращения с лицами, заключенными под стражу или отбывающими наказание в виде лишения свободы;

● квалификация обстоятельств, изложенных в жалобах, как жестокого и бесчеловечного обращения, связанного с непредоставлением медицинской помощи лицам, содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы.

Отдельно следует выделить практику ЕСПЧ по вопросам депортации из России иностранных граждан, поскольку в таких постановлениях дается оценка вероятному жестокому обращению, которому заявитель может подвергнуться после экстрадиции в государство своего гражданства. С одной стороны, признавая такую вероятность высокой, суд создает условия предупреждения жестокого обращения (даже если страна, в которую может быть экстрадирован заявитель, не присоединилась к ЕКПЧ: например, Узбекистан, КНДР). С другой стороны, в таких случаях неизбежно возникает вопрос о непредвзятом толковании степени соблюдения норм ст. 3 ЕКПЧ, поскольку существующий демократический стандарт, сложившийся, в том числе, благодаря прецедентным решениям суда, может подвергаться неоднозначному толкованию.

Анализируя правовые позиции ЕСПЧ по вопросам нарушения ст. 3 ЕКПЧ (запрет пыток и жестокого обращения), а также, учитывая, что статья 3 не содержит определения понятий «пытки», «жестокое обращение», а также «депортация» будем исходить из следующей терминологии:

● пытка – причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания или иных целях (примечание к ст. 117 УК РФ);

● жестокое обращение – осуществление физического или психического насилия, покушение на половую неприкосновенность (пп. «г» п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 4452);

● депортация (административное выдворение) – принудительное контролируемое перемещение иностранных граждан и лиц без гражданства за пределы Государственной границы РФ (ст. 3.10 КоАП РФ).

Хотя стоит отметить, что толкование указанным понятиям ЕСПЧ давал в рамках прецедентной практики по межгосударственным делам (Дания, Норвегия, Швеция и Нидерланды против Греции (I) (Denmark, Norway, Sweden and the Netherlands v. Greece) (Greek Case, 1968)53, Ирландия против Соединенного Королевства (Case of Ireland v. the United Kingdom, 1978)54.

Постановление от 26.01.2006 по делу «Михеев против Российской Федерации» (жалоба № 77617/01) 55

Обстоятельства дела: заявитель жаловался, что он подвергся пыткам во время содержания под стражей и был принужден к даче признательных показаний в совершении изнасилования и убийства. Не выдержав многочасовых истязаний, предпринял попытку суицида, выбросившись из окна отдела милиции, в котором находился в неустановленном процессуальном качестве. Вследствие полученных травм стал инвалидом. По его жалобам проводилось расследование, но заявитель счел его неэффективным.

Позиция суда: Суд признал жалобу приемлемой и учел, что заявитель подозревался в совершении особо тяжких преступлений, но разумность подозрений была достаточно условной (в тот день, когда заявитель совершил попытку самоубийства, девушка, в посягательстве на которую он сознался, благополучно вернулась домой, что позволяет заключить, что в момент задержания заявителя обстоятельства, относящиеся к событию преступления, не были установлены достоверно). Уголовное дело в отношении заявителя было прекращено, а далее началось расследование обстоятельств применения к нему пыток электрическим током, угроз и принуждения к даче показаний. При этом были допрошены пять сотрудников милиции, контактировавшие с заявителем; ни один из них не подтвердил, что участвовал в применении пыток и что видел или слышал о том, что заявитель им подвергался. Также был допрошен знакомый заявителя, с которым они вместе задерживались, и который дал показания о том, что заявитель изнасиловал и убил потерпевшую. Свои действия он объяснил тем, что опасался, что иначе обвинения в совершении этих преступлений предъявят ему. В результате в возбуждении уголовного дела было отказано в связи с отсутствием события преступления, а жалобы заявителя на пытки следователь назвал «защитным механизмом» в ответ на ситуацию, в которой заявитель пытался совершить суицид. Впоследствии процессуальные действия неоднократно возобновлялись, но обвинения двум сотрудникам милиции были предъявлены лишь семь лет спустя (ч. 3 ст. 286 УК РФ).

Поскольку в отношении сотрудников милиции был вынесен обвинительный приговор с назначением наказания в виде лишения свободы, позиция представителей российских властей по настоящему делу сводилась к тому, что права заявителя получили защиту во внутригосударственном правовом поле. В связи с этим ЕСПЧ отметил, что заявитель не должен исчерпывать средства правовой защиты, которые «теоретически предоставляют возмещение, но на практике не позволяют восстановить нарушенные права». Материалы уголовного дела о превышении должностных полномочий сотрудниками милиции в распоряжение суда не поступили, поскольку их отказались предоставить представители государства.

Как и в других делах со сходной фабулой, ЕСПЧ дал оценку тщательности и эффективности проведенного расследования. В том числе, он учел, что действия государственных органов в данном деле не были абсолютно пассивными: было проведено значительное количество следственных и процессуальных действий. Но многие из них проводились с существенной временной задержкой. Кроме того, часть процессуальных актов выносилась на основе рапортов сотрудников милиции, относительно которых уже в тот момент времени было установлено несоответствие действительности. В терминологии Суда, «этот факт дискредитировал логичность следствия в глазах независимого наблюдателя». Исходя из этого, ЕСПЧ не признал проведенное расследование ни адекватным, ни эффективным.

Относительно доводов заявителя о бесчеловечном обращении ЕСПЧ отметил, что однозначного (в рамках стандарта доказывания «вне разумных сомнений») вывода о наличии (отсутствии) такого факта сделать невозможно, поскольку стороны придерживаются противоположных версий о причинах случившегося. Однако не в последнюю очередь такая ситуация стала возможна из-за неэффективного расследования. Принимая во внимание эти обстоятельства, суд признал, что заявитель подвергся жестокому обращению в целях получения признательных показаний.

Решение суда: Суд признал нарушение ст. 3 ЕКПЧ по признаку жестокого обращения и в связи с отсутствием эффективного расследования падения заявителя из окна. Заявителю было присуждено в общей сложности 250 тыс. евро.

Позитивные и негативные последствия принятия решения: исходя из материалов дела, взаимодействие милиции и прокуратуры при расследовании «преступления», в связи с которым заявитель был задержан, носило отлаженный незаконный характер: сотрудники прокуратуры не реагировали на жалобы заявителя о жестоком обращении, а впоследствии именно следователь районной прокуратуры несколько раз отказывал в возбуждении уголовного дела по ст. 286 УК РФ. В тот период времени, когда происходили описываемые события, прокуратура располагала собственным следственным аппаратом, но оперативное сопровождение расследования осуществлялось сотрудниками подразделений милиции (прежде всего, уголовного розыска). Кроме того, прокуратурой осуществлялся надзор за законностью расследования. В современный период следственный аппарат в системе прокуратуры отсутствует, и в своей деятельности прокуратура обладает большей независимостью. Внесенные в УПК РФ в 2007–2010 гг. изменения позволили полностью отграничить функцию расследования от функции надзора за ним, что является, в том числе, положительным итогом и вынесения ЕСПЧ рассматриваемого постановления.

52

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни и здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав» // Рос. газ. – 2017. – 20 нояб.

53

Дания, Норвегия, Швеция и Нидерланды против Греции (I) (Denmark, Norway, Sweden and the Netherlands v. Greece (I) [англ][электронный ресурс]. – URL: http://europeancourt.ru/mezhgosudarstve