Страница 77 из 80
Слезы набежали на глаза, когда я вспомнила, как Сильви любила дядю. Я так и не расспрашивала Эйдана о ней, — не хотела причинять ему боль, но, скорее всего, ему нужно было поговорить об этом.
— Я не верю этому ни на секунду.
Эйдан отвел взгляд, но я успела увидеть слезы в его глазах.
— Хорошо, что тебя там не было, и ты не увидела Сильви, когда она впервые увидела меня после переезда.
Если Эйдан в этом уверен, то что бы я ни сказала, ему не станет лучше. Только время справится с этими чувствами. Однако мне необходимо, чтобы он кое-что понял.
— Если мы вступим в настоящие отношения, не вернем ее обратно… Если ты к этому ведешь.
Эйдан дернулся, будто я ударила его.
— Я, черт возьми, так не думаю.
— Ну, ты думаешь, пребывание со мной, чудесным образом сделает тебя лучше, но скажу тебе по собственному опыту, Эйдан, это не так. Только время может дать тебе это.
— Да, без сомнения, ты права, — сказал он, сверкая глазами, — но в то же время я не хочу потерять что-то в моей жизни, делающее все остальное в ней стоящим. Ты все для меня, Нора. Каждая гребаная вещь. Я никогда не знал такого счастья, пока не встретил тебя. И, быть может, это пугает тебя до костей, но вот тебе новость: это пугает и меня тоже. Я не знаю, сдерживает ли тебя такой же страх, или тебе сейчас просто нужно побыть одной. Уверен, что не буду любить тебя эгоистично. Я собирался держаться дурацкой договоренности, которую ты предложила, надеясь, что моя любовь, пусть даже с помощью секса, вернет тебя ко мне. — Эйдан резко встал, глядя на меня с такой любовью и мукой, что я задрожала. — Но я не могу этого сделать, Нора. Я не могу взять то, что ты не хочешь мне дать. Если ты хочешь быть моей, нужно, чтобы ты полностью была моей, потому что я — твой.
Слезы потекли по моим щекам, и я не могла говорить из-за комка в горле.
Сокрушительное разочарование исказило его лицо, и он посмотрел вниз. Жестким голосом проговорил:
— Мне предложили работу по созданию студийного альбома в Нью-Йорке. Я собираюсь согласиться. Скорее всего, улетаю в понедельник. Что касается нас с тобой… Когда я уйду, то уйду навсегда. Я не останусь на этих американских горках.
Бросит меня?
Эйдан уйдет?
Я не могла обработать услышанное должным образом.
НЕТ!
Я уже потеряла его, и теперь возникла угроза потерять его снова.
На этот раз... по моей вине.
— Я пойду на прогулку, и когда вернусь, уверен, ты уйдешь.
Эйдан подошел к входной двери, наклонился и надел туфли, которые не подходили к его спортивным штанам. Он даже не видел их. Когда он выпрямился и открыл дверь, крик внутри меня пытался вырваться наружу.
Но прежде чем это случилось, прежде чем Эйдан ушел, он повернулся ко мне.
— Если ты поймешь, что постепенно, день за днем, все меняется, Нора, а ты остаешься прежней, тогда найди меня. Если ты поймешь, что нам незачем бояться людей, которыми мы были вчера, и не испугаешься, что я знаю настоящую тебя и все равно люблю, тогда приди и найди меня. Просто для того, чтобы найти себя нужно больше чем влюбиться, и это не значит, что потерять себя в другом человеке не может быть чертовски красиво. Я обещаю тебе, Пикси, потеряться друг в друге до конца наших дней будет лучшим, что когда-либо случалось с нами. И если ты поймешь это вовремя, найди меня, прежде чем я уйду.
Глава 31
Сказать, что я потерялась в тумане замешательства в течение следующих нескольких дней, было преуменьшением. Я чувствовала внутри себя зуд, постоянное напоминание, что Эйдан скоро исчезнет из моей жизни. Неужели утро четверга в его квартире будет последним, когда я его видела?
Так не должно быть.
Эйдан любит меня.
Любит меня.
Любит меня.
Только меня. Не призраков между нами, не причины, по которым мы сплотились тогда.
Только меня.
Как я люблю его.
Так почему же я не могла избавиться от страха, что, будучи с ним, я стану сломленной и потерянной?
— Потому что именно такой ты была, когда впервые встретила его, — сказала Сеона, когда я, наконец, набралась смелости спросить ее совета.
Это был субботний вечер, после ужаснейшей репетиции, и Сеона пришла после того, как я позвонила ей и посвятила в подробности происшедшего.
Она принесла пиво.
— Благодарю.
— Ну, ты такой и была. В этом нет ничего постыдного, Нора. В детстве ты многое потеряла, а потом оставила свою семью, чтобы быть с мужчиной, который на самом деле не понимал тебя, — да, любил тебя, — но, черт возьми, не понимал, и, — заплакала она, — он умер. Слишком много потерь наполнило твою голову чувством вины, но это не твоя вина. Ты была сломана и потеряна. Обретя Эйдана, ты стала чувствовать себя менее одинокой, и это было тебе нужно больше всего. Хочешь ты это признавать или нет, но он исцелил тебя, детка. Эйдан дал тебе веру в то, что этот мир наполнен добром. А потом ты потеряла его. Ты думала, что он ушел. И это сломало то, что осталось от тебя. Но в этот раз ты знала, что должна собраться. И ты это сделала. Ты стала выжившим бойцом, и ты пошла за всем, что хотела в жизни. Вот кто ты сейчас. Так с какой стати ты бежишь от того, чего хочешь в жизни? Потому что мы оба знаем, что ты хочешь Эйдана Леннокса больше всего на свете. Он поглощает тебя с того момента, как ты встретила его.
Это слово, однако: поглотил. Звучало не очень нормально. Совсем.
— Родди поглощает тебя, Сеона?
Она улыбнулась, опустив глаза на бокал пива в руке.
— Я знаю, что для всех остальных это похоже на то, что мерзавец околдовывает, завораживает и сбивает меня с толку. Но когда мы одни, он становится кем-то другим. Он дает мне часть того, что принадлежит только мне. И да, он поглощает меня этим. — Она посмотрела на меня. — Если это безумие, Нора, то я с удовольствием отдаюсь.
Я завидовала ей, ясности ее ума.
— Я не знаю, что делать.
— Поговори с Джимом, — предложила Сеона.
— Что?
— Посети Джима. Верю, что его душа на самом деле здесь, и я разговариваю с ним. Мне нравится мысль, что он теперь понимает нас всех лучше, чем при жизни. Так что поговори с ним. Может быть, все, что произошло, начнет обретать смысл, и все кусочки проложат путь, который приведет тебя к правильному решению.
Я сделала глоток пива, чтобы не заплакать. И когда я подумала, что могу говорить без слез, сказала:
— Ты самый мудрый, самый дорогой друг, которого я когда-либо знала, Сеона МакАлистер.
Напряжение ее улыбки закончилось пролившимися слезами.
Солнечный свет пробивался сквозь листья дерева над могилой Джима, отчего казалось, что узоры на темно-сером надгробном камне пляшут. Я не приходила сюда с тех пор, как уехала в Индиану, боясь увидеть его так же, как и боялась вернуться к Эйдану.
— Извини, Джим. — Я положила руку на вершину камня. — Пришло время перестать убегать от вещей, которые меня пугают.
Я прочитала надпись золотом на камне.
Джеймс Стюарт МакАлистер
Родился 12 июня 1990 г.
Умер 15 июля 2014 г.
Его жизнь прекрасна, его отсутствие — тихое горе.
Я не помню, как обсуждала эпитафию Джима. Я знаю, что Энджи не совершила бы что-то без моего одобрения, но не могла вспомнить само обсуждение. Она выбрана красиво.
Я не была влюблена в Джима.
Но он был моим самым близким другом в течение долгих лет, и я люблю и скучаю по своему другу.
Воспоминания о нашей совместной жизни всплывали, как будто Джим посылал их мне в руку, которую я положила на его надгробие. Нервное возбуждение от побега вместе, его терпеливая нежность в ту ночь, когда мы впервые занимались любовью. Как я была напугана. Как мне потребовались недели, чтобы чувствовать себя достаточно комфортно рядом с ним, чтобы начать наслаждаться сексом. Как когда мы были вместе, я смотрела ему в глаза, желая, чтобы связь, которую я искала, каким-то волшебным образом появилась между нами. Я потерялась в его занятиях любовью, потому что Джим был хорош в этом, и он не был эгоистичным любовником, но потом, когда мы заканчивали, я чувствовала себя еще более одинокой.