Страница 19 из 80
— Когда ты вышла замуж, то поклялась, что отдаешь свое тело мне, поэтому у меня есть права на него. Это единственный способ сохранить наши отношения.
Его чувство собственника тисками сжало мою грудную клетку, и слова слетели с языка, прежде чем я смогла их остановить:
— Нет, это отчаянная попытка меня удержать.
Комнату окутала ужасная тишина, словно в жаркой пустыне внезапно выпал холодный снег.
Мы смотрели друг на друга как противники, в ожидании кто сделает первый шаг.
— Зачем? — спросил он хриплым и надтреснутым голосом. — Зачем мне это нужно? Это было бы справедливо, если бы я чувствовал, что теряю тебя.
Не в силах видеть муку в его глазах, я опустила глаза в пол.
— И если быть честными, Нора, я чувствую что теряю тебя, уже давно. Иногда я спрашиваю себя, что возможно, ты просто использовала меня, чтобы вылезти из своего города-свалки в Штатах.
Боль поразила мою грудь; вина, стыд и преобладающий над всем страх. Я опустилась на кровать, чувствуя, что под тяжестью ужасной правды ноги меня не держат.
— Тем не менее, мне плевать, — прошептал Джим. — Мне плевать, Нора, потому что я безумно тебя люблю, черт возьми. И мне плевать, ведь ты перестала говорить, что любишь меня, месяц назад. Все, что я хочу, это каждый день просыпаться и засыпать в постели с тобой. Я не хочу быть тем, кто не может доверять своей жене, видя, как она разговаривает с другими мужчинами. Я не хочу беспокоиться о том, что в один прекрасный день вернусь домой, а ты соберешь вещи и уедешь, как уехала и оставила свою семью.
Внезапно Джим опустился передо мной на колени, и обнял за талию. Он посмотрел на меня с такой ужасающе-безграничной любовью, что я почувствовала, как во мне что-то треснуло.
— Не нужно любить меня, Нора. Просто продолжай заботиться обо мне и обещай остаться. Навсегда. Останься со мной. Выбери меня. Выбери нас как семью... включая детей.
Мы молча смотрели друг на друга. На его лице была тоска, а на моем — вина. Я отдала бы все что угодно, чтобы возродить в себе глубину его любви.
Что угодно.
Но ты не можешь заставить любить.
Он встал, наклонился и мягко поцеловал меня. Когда отступил, прошептал:
— В противном случае мы не сможем так продолжать. Сегодня вечером я жду твоего ответа.
Сегодня вечером я жду твоего ответа.
Я вздрогнула, едва не уронив одну из коробок с хлопьями, которые укладывала на полке в магазине.
Я не хочу беспокоиться о том, что в один прекрасный день вернусь домой, а ты соберешь вещи и уедешь, как уехала и оставила свою семью.
— Черт, — вздохнула я, а затем прикусила губу, вспомнив, где я.
Я огляделась. На другом конце прохода стояла только одна женщина, не обращая на меня никакого внимания.
По правде говоря, я не чувствовала таких потрясений с тех пор, как оставила своих родителей. Я рискнула сбежать с Джимом, с надеждой найти лучшую жизнь, и что любви, которую испытывала к нему, будет достаточно. Вместо этого, нашла жизнь не слишком отличающуюся от той, что была в Доноване, и мужа, что так и не узнал меня, но все равно любил. Или некую версию, которую он думал, что знал. Любовь Джима ломала его самого. Потому что мы оба понимали, что именно я чувствовала при нашей встрече. Это была легкая влюбленность, наивное увлечение. А увлечение умирает, если не перерастает в любовь.
— Черт, — пробормотала я.
Наши отношения вызывали ненависть к самой себе.
А я стала ненавидеть себя раньше, чем Джим и я оказались в этой точке. Потому что оставить родителей было нелегко. Как только я прибыла в Эдинбург, несколько раз по электронной почте писала маме, но она не отвечала. Через шесть месяцев мне пришло оповещение, что электронный адрес заблокирован, потому что больше не используется.
Хотя и признавала, что неправа, я чувствовала себя глубоко раненой из-за отказа мамы общаться со мной. Слишком долго я прятала в себе эту рану. Примерно через год после нашего брака, я написала маме обычное письмо, но через месяц конверт вернулся в нераспечатанном виде.
Молли и Дон, мои единственные контакты, больше не жили в Доноване. Вскоре после того как я уехала, Молли отправила мне письмо и написала, что я вдохновила ее. Некоторое время мы обменивались электронными письмами, но вскоре прекратили, слишком занятые нашей новой жизнью. Последнее письмо было получено около восемнадцати месяцев назад из Сан-Диего, где Молли жила со своим бойфрендом Джедом. У него был свой бар, куда он нанял ее барменом. Они думали, что ненавидят друг друга, так как много спорили и ругались, но оказалось, что между любовью и ненавистью слишком тонкая грань.
Я боялась, что если останусь с Джимом, то мы перейдем эту грань. Прямо к ненависти.
Можно было остаться, и позволить себя любить, не давая в ответ того же. Несмотря на то, что я была достаточно эгоистична — не могла позволить сделать это Джиму. Я не могла так поступить с Джимом.
И еще я боялась. Страшно жить без него здесь. Страшно потерять Сеону, Родди и Энджи.
Но они были его.
По правде говоря, я сама не знала, способна ли на любовь. Возможно, все, что случилось с моим папой и подругой Мел, закрыло меня, и я отключила это чувство. Разве это хорошо, оставаться с Джимом, если я не могла его полюбить? Или остаться с Джимом из-за вины еще более эгоистично?
— Извините, я уже осмотрел повсюду, но не могу найти сироп.
Этот голос звучал как у актера Эвана МакГрегора, с акцентом, более англизированным и утонченным, чем у Джима. Глубокий хриплый голос вытолкнул меня из моих мыслей, и я обернулась к клиенту.
И моя челюсть чуть не упала на пол.
Я узнала эти зеленые глаза.
— Ты?! — произнесли мы одновременно.
Незнакомец из бара. Тот, кто поднял меня с пола и остановил драку.
— Мир маленький, — ухмыльнулся он.
— По всей видимости.
Мы смотрели друг на друга, и я оказалась полностью парализована им. Стоя так близко, он ошеломлял своей мужественностью, возвышаясь над моими ста пятидесяти тремя сантиметрами.
Незнакомец прочистил горло.
— Сироп?
Покраснев от своего глупого взгляда, я кивнула.
— Конечно. Сюда.
Я прошла мимо него, держась на расстоянии, но все же почувствовала запах его великолепного одеколона.
Я слышала, как он следовал за мной, и каждый нерв гудел. Ну почему он увидел меня здесь? В этой дурацкой форме? Я внезапно поняла, насколько нелепо выглядела.
— Итак, откуда ты, из США? — спросил он, шагая рядом со мной.
— Индиана, — ответила я.
— Мне нравится Индиана.
— Ты там был? — удивилась я.
Он кивнул, даря мне полуулыбку, которая выглядела очень-очень-очень сексуальной.
— Это же не в альтернативном измерении.
Я рассмеялась, ненавидя, как нервничала. Я не хотела, чтобы этот мужчина думал, что заставляет меня нервничать. Хотя так и случилось.
— Но очевидно, что ты никогда не был в Доноване.
— Не буду утверждать, что знаю, где это.
Если бы он когда-либо посетил Донован, то местные женщины не позволили бы ему сбежать. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться над этой мыслью.
— Сироп, — я остановилась у полки, и жестом указала на нее. — Все виды.
Не глядя на полку, незнакомец посмотрел на меня. Его взгляд упал на мою руку.
— Болит запястье?
Он заметил это, да? Трепет пронесся по мне при мысли, что я привлекла его внимание.
— Все нормально. Спасибо, что вчера вмешался.
— Могу только представить, как далеко эти парни вышли за рамки, что твой муж так отреагировал.
Да, конечно, именно так. Только не могла сказать, был ли Джим пассивно-агрессивным или просто предположил, что что-то произойдет. Его бурчания по дороге домой, что я изменяю ему, утренняя ссора… Внезапно я почувствовала желание обороняться. Я не хотела говорить о Джиме с незнакомцем с причудливыми часами и интеллигентным шотландским акцентом, от которого покалывало в животе. Вероятно, он подумал, что мы с Джимом похожи на те мелодраматические пары, на шоу Джерри Спрингера, которые далеки от пределов его социальной сферы, и это было не смешно (Примеч.: The Jerry Springer Show — Американская телевизионная передача в формате ток-шоу производства телекомпании NBC).