Погружение

Следующие десять минут я задумчиво и бесцельно вожу вилкой по тарелке, так и не попробовав кулинарный шедевр Лиама на вкус. Сегодня кусок в горло не лезет, после того, как я увидела себя такой стройной – особенно. Угнетающее чувство тревоги не отпускает, пылает внутри, где-то в районе солнечного сплетения. По дороге в спальню заглядываю в гостиную и замечаю, что Макс немного остыл и присоединился к Мариане за просмотром мультфильма. Анна заплетает свои длинные волосы в косу и с заразительным блеском в глазах повторяет реплики каждого из героев, пока Макс сидит на полу и собирает фигурки из лего. Я же…ловлю себя на странном ощущении неимоверной пустоты, поселившейся внутри меня, подобно вирусу, которым я заразилась сегодня. Я люблю своих детей до безумия, я люблю их, безусловно – до луны и обратно…и мне всегда так казалось, но сегодня я ощущаю жуткое равнодушие ко всему, что меня окружает. И это чувство такое сильное, что даже родные дети кажутся мне…ненастоящими. Это трудно объяснить, и я знаю, что не имею права даже так думать.

Я ужасная мать…

И я почему-то ловлю себя на мысли, что не помню момент родов. Не помню первые дни их жизни…разве такое возможно забыть? Может, это тот самый «звоночек» возвещающий о том, что пора обратиться к врачу? После того, как я устроилась в «Лабиринт», у меня, правда, начались незначительные проблемы с памятью. И по ходу с каждым днем они нарастают, как снежный ком.

Иногда мне кажется, что моя жизнь подозрительно чужая, статичная, тусклая. Как бессмысленный сон, который никто из вас даже бы не вспомнил на утро. Сон, который не трогает сердце.

Прохожу чуть дальше и заглядываю в комнату, где на диване разлегся Лиам: босые ноги мужа лежат на журнальном столике, внимательный взгляд загипнотизирован происходящим на экране. Стараясь не обращать внимание на то, что сейчас он не особо привлекает меня, я смотрю на Лиама со стороны и снова вижу в нем того привлекательного мужчину, в которого когда-то влюбилась. Мы познакомились на свадьбе друзей из колледжа. Я была чертовски пьяна и насквозь пропитала слезами его рубашку, которую он хранил со школьного выпускного. Я пила, чтобы заглушить адскую боль, что отрывала куски от моего сердца и съедала его части каждый день, в котором больше не было Эйдена. Мне стыдно за то, что я была такой слабой и первое время так низко переживала уход любимого человека из жизни. Мне нужно было время, которое исцелит меня, вернет осколок души…но я ошибалась: время ничего не вернуло, не исцелило.

До сих пор болит, ноет, кровоточит…раз в таких реальных снах мне мой единственный, по-настоящему любимый мужчина является.

И никто, даже законный муж никогда не займет его место. Он был всем для меня, никто кроме нас не поймет, кем мы являлись друг для друга.

Наше «мы» – это когда…

Сны на двоих, миры на двоих и одно дыхание на двоих.

К слову, у Лиама в отличии от меня великолепное тело, особенно для любителя выпить пива и обожраться чипсами. У него, конечно, нет до мелочей очерченных мышц, но в целом рельеф заметен, и все благодаря тому, что он работает на стройке и много двигается. Мой взгляд замирает на его массивных руках, на тыльной стороне которых найдется парочка грубых мозолей. Я знаю, он делает для меня и детей все, что в его силах, просто…я бы хотела видеть его руководителем строительной компании, а не рядовым рабочим.

Да уж, мои мысли о собственном муже далеки от совершенства. Факт остается фактом: если бы я любила Лиама по-настоящему, если бы он просто не был «таблеткой от одиночества», которую я «приняла» слишком быстро и неразборчиво, стараясь заглушить боль от утраты любимого, я бы хотела его любым, даже с ног до головы осыпанным крошками от чипсов и в грязной футболке.

Но я не хочу его, потому что не могу уважать. Слишком много было обид, недопонимания, ссор перед сном, вместо душевных разговоров или занятий сексом. Я никогда не забуду с каким пофигизмом он относился ко мне в первые месяцы после рождения детей. Словно мне Макса и Анну аист принес, и я не нуждалась в дополнительной опоре, поддержке, внимании, помощи, восстановлении. Не забуду и его придирчивые взгляды в сторону моей фигуры, особенно после родов. Конечно, он не произносил своих «комплиментов» вслух, и я понимаю, что он не хотел обидеть меня намеренно. Но иногда достаточно взгляда своего мужчины, чтобы окончательно опустить руки и забить на себя. Это не оправдание моему нынешнему виду, но всё же…

А я даже такой написать не могу. Не хочу «рожать» из себя банальный текст, который, возможно, вырвался бы в топы на интернет-площадках и даже стал бы напечатанным бестселлером.

Хочу по-другому, хочу по-настоящему.

Хочу рассказать нашу с Эйденом историю, настоящую историю…и плевать мне, станет ли она популярной. Я сделаю это ради него, для себя. Я напишу книгу, в которой мы навсегда останемся вместе…

Наконец, я поднимаюсь в нашу с Лиамом спальню. Комната выполнена в серых тонах и, несмотря на мрачность, это самое стильное место в нашем доме. Прежние хозяева вложились в ремонт, а мы сохранили широкую кровать с ортопедическим матрацем, зеркальный шкаф-купе и даже туалетный столик в ретро-стиле. На нём сейчас стоит только пустая ваза, к которой так и просится букет цветов. Ага, размечталась.

Быстро прохожу в ванную, закрываюсь изнутри и сажусь на пол, поднимая одну из шатающихся плиток. Добираюсь до своего «клада» спрятанного прямо в полу, и открываю коробку, в которой храню всё самое ценное и дорогое сердцу. Мое дыхание становится тяжелее, легкие наливаются свинцом, а руки дрожат перед моментом истины.

Я должна убедиться в том, что я права. Он это был или нет? И что все это значит? Почему именно сейчас подсознание решило сыграть со мной в какую-то злую игру, оголяющую нервы?

Открываю один из своих старых дневников, который вела еще в колледже и записывала идеи романов, свои мечты, цели и планы, сохраняла в приклеенных к страничкам блокнота конвертов любимые фотографии. Почти сразу нахожу нужный мне конверт, доставая из него тонкую стопку фотографий. Тяжелый ком собирается в горле, с губ срывается тихий всхлип…до одури крепко вцепившись в первое фото, я разглядываю его с такой жадностью и дикостью, с таким живым рвением, какого давно не испытывала.

С глянцевого листка бумаги на меня смотрит молодой человек, от которого трудно отвести взгляд.

Даже просто глядя на его фото, я ощущаю его мощную харизму, вибрирующую в мои кончики пальцев энергию, обусловленную моими воспоминаниями о нем. Все в юноше до чертиков притягательно: правильные черты лица, приправленные цепким взором и чарующе мужественным выражением лица. Эта фотография была сделана для альбома к окончанию учебы. Я смотрю на следующую, на которой мы уже вместе и вспоминаю, как Эйден влез ко мне в кадр, чтобы посадить на коленки и неудержимо зацеловать шею, смутив своим горячим поведением штатного фотографа. На следующей мы запечатлены в похожей позе, только уже смотрим в одну сторону, прижимаясь друг к другу висками и скулами, так плотно, будто являемся сиамскими близнецами. Только у нас с Эйденом общими были не части тела, а разум…

На фото с ним я такая юная, счастливая и влюбленная, что плакать хочется или поскорей подальше убрать эти напоминания о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не ряд роковых случайностей, которые привели к его смерти.

Теперь, я точно убеждена, что мужчина из моего сна – мистер Мерсер и мой Эйден, действительно одно лицо. Просто там я мыслила немного иначе, и мне было трудно сопоставить более юного и повзрослевшего Деймона-Эйдена.

На обратной стороне запечатлены годы жизни Эйдена, от одного взгляда на которые у меня начинается такая дикая резь в глазах, застилающая туманной пеленой взор. Сердце воспламеняется жгучей болью.

Я закрыла, спрятала его так глубоко в себе, пыталась не вспоминать, что он вообще был в моей жизни…

Это слишком тяжело.