Страница 32 из 39
— И что ты собираешься предпринимать?
— Как что? – искренне изумился Эрик. — Молчать, терпеть и ничего не делать. Ты же знаешь, я живу по принципу: «если я буду игнорировать проблему, может, она решится как-нибудь сама». Как будто вчера познакомились, боже мой. И вообще, – с лёгким раздражением он забрал пиво из расслабленной руки парня и с наглым видом влил в себя оставшееся – половину бутылки.
— Чувак, принцип, конечно, у тебя правильный, но на проблемы во взаимоотношениях с людьми он не распостраняется, – Хартнелл лениво закинул ноги на кофейный столик, тем самым сбросив оттуда несколько хрустящих бумажек – видимо, упаковок от чего-то съедобного.
— А что ты предлагаешь? – смотря на бутылку, недовольно спросил он. — Просто подойти к ней и сказать, мол, тут такое дело, я тебя, короче, люблю пиздец? Не бросай меня, пожалуйста, мне без тебя хочется сдохнуть?
— Хочется сдохнуть? – засмеялся тот. — Всё настолько плохо?
— Прикинь, я даже не утрирую.
— Ну, как говорил один великий человек – если чего-то хочется, то к этому нужно прилагать усилия уже сегодня.
— И кто это сказал? – закатил глаза Эрик.
Блейк щёлкнул пальцами:
— Моя мама.
— То есть, ты предлагаешь мне сожрать мышьяка, чтоб приблизить себя к заветной цели?
— Нет, я предлагаю тебе решить проблему самым простым способом. Подойди и скажи, всё.
— Подойти и сказать?
— Да, подойти и сказать.
— Вот так просто?
— Угу.
Эрик широко распахнул глаза и глянул на друга так, будто тот сказал что-то поистине кошмарное.
— Ты чё? – Кейн покрутил пальцем у виска. — Больной?
— Ну слушай, – парень поднял голову и зачем-то стал рассматривать потолок. — Это, на самом деле, очень мутная тема, – Блейк изредка жестикулировал руками. — И, типа, если ты хочешь…
— Всё-всё, я понял, – резко прервал его Кейн. — Хорошо, я всё скажу.
— Нет, дослушай…
— Да ты прав, – юноша подскочил с места, будто ошпаренный. — Всё сделаю.
— Куда ты? – удивился парень, смотря на то, как он начал собираться, причём довольно быстро; так, будто куда-то спешил.
— Домой, дел целая куча, – Эрик ушёл в коридор.
— Каких, например? – недоверчиво уточнил Хартнелл.
— Ну там… – завис. — Подрочить, воды попить, короче, ты понял.
— А-а, – протянул парень. — Мог бы сразу сказать, что хочешь позагоняться часов до четырёх ночи, добить себя грустными треками Пипа, а потом уснуть в слезах.
— Ты не имеешь никакого морального права меня осуждать, – сказал Кейн, надевая куртку.
— Ну да, – согласился Блейк. — Я ведь сам постоянно этим занимаюсь.
3 DEC, 8:34 AM
«Какой же, чёрт возьми, прекрасный день».
Когда заработал будильник, заведённый ровно на 7:00, Эстер уже не спала.
«Мой прекрасный последний день».
Сегодня она чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Сегодня – самое счастливое утро в её жизни.
Девушка проснулась с осознанием того, что эта дата – третье декабря две тысячи восемнадцатого года – запомнится многим. Едва ли не всем. О ней будут говорить. Об Эстер будут говорить. С отвращением, ненавистью, восхищением или сожалением, с омерзением и злобой. О ней будут говорить.
И так забавно, так по-дурацки смешно – все заботы повседневной жизни отходят на второй план и больше не тревожат. Только переступая черту Эверт понимает, насколько глупым было всё то, чем она жила раньше. Крошечным и до чёртиков незначительным. Хрупкий, жалкий мир, выстроенный из стекла и фарфора, пошатнулся и, упав, разбился, своими осколками осыпав разум.
Понедельник – её любимый день.
Стоя перед зеркалом в чёрной водолазке, девушка улыбается собственному отражению. Кожа впервые за долгое время приобретает здоровый цвет. На лице – ни грамма косметики. В руках она держит ножницы, блестящие в свете белой лампы.
Расчесав длинные пряди, Эстер откладывает расчёску в сторону и подходит к раковине ближе.
Сейчас, смотря на себя, она с восторгом понимает, насколько реально всё происходящее. Зеркало больше не поглощает её и не норовит затянуть внутрь; в отражении – реальность, которую, теперь уже, ей удаётся осязать. Всё по-настоящему. Не картинка из киноленты и не разыгравшееся воображение. Она реальна. Она жива.
Лезвие со щёлком режет светлые локоны. Волосы падают в керамическую раковину.
«Радикальная смена имиджа?».
— Имеешь что-то против? – осведомилась та, отсекая всё больше. Причёска укорачивается до самых ключиц.
«Самое то».
Получалось не слишком ровно, но целенаправленно к этому Эстер не шла. Ещё вчера она думала, что обрезать волосы такой длины – идея ужасная, полностью безумная, но вот она здесь, наблюдает за результатом своих действий в ванной и размеренно дышит.
Спонтанные решения – лучшие решения.
Ночью она будто бы изменилась, за несколько часов превратясь в совершенно другого человека. И, наверное, от прежней Эстер Эверт уже ничего не осталось.
Слегка выровняв кончики, девушка выбросила волосы в мусорный пакет и вернула ножницы на своё законное место.
Сегодня отец остался дома. Сказал, что очень вымотался и попросил не будить утром.
Только на руку.
Она буквально взлетает по лестнице вверх. Её не печалит то, что со всем этим придётся расстаться через считанные минуты.
Кошка сопит на её подушке.
Слабо улыбнувшись, зеленоглазая легко коснулась головы Камиллы. Эстер зарылась рукой в мягкую шерсть, начав поглаживать её. Питомица довольно заурчала и, не открывая глаз, перевернулась на спину, подставляя живот.
— Ками, – обратилась та к кошке. — Я тебя люблю. Не скучай, ладно?
С пола донёсся недовольный писк: Джесси, уже почти взрослый самостоятельный котёнок, только что проснулся и запрыгнул ей на колени, начав настойчиво тереться об её предплечье.
— И тебя люблю, – улыбка становится шире; котёнка поднимают на руки и целуют, обнимают и прижимают к груди. Он, похоже, совсем не против – даже лизнул палец девушки. — Папа о вас позаботится. Будьте послушными.
Оперевшись на одно колено, девушка осторожно ставит котёнка на пол и лезет под кровать. Вытягивая руку, она нащупывает средних размеров зелёную коробку, а затем достаёт продолговатый чёрный кейс из пластика.
Уложив все нужные ей вещи в спортивную сумку, Эверт распахивает шторы и открывает окна. Яркий солнечный свет заливает комнату. Веет декабрьским морозом. На улице – сугробы. Сегодня снег не пошёл.
Подхватывая чёрный блокнот, исписанный до последней страницы, она вкладывает в него белый лист, сложенный вдвое. Проходя мимо комнаты отца, Эстер испытывает желание зайти туда и взглянуть на него, посмотреть хотя бы пару секунд. Но, будучи слишком сообразительной, девушка понимает, что один только взгляд может всё испортить.
Она игнорирует это желание, забирая ключи от его машины, лежавшие на тумбочке у входа в коридор. К двери светловолосая идёт, не оглядываясь назад. Последнее, что делает Эверт перед тем, как застегнуть пальто и выйти – допивает последнюю пачку своих таблеток.
3 DEC, 9:02 AM
— Ты вообще рехнулась? – первый вопрос, который задаёт Эрик, видя, кого принесло на порог его дома утром в понедельник.
Когда он открыл ей, руки буквально начали дрожать. Сердцебиение участилось, а сам парень, кажется, утратил дар речи. Перед ним стояла Эстер – во всём чёрном, с коротко остриженными волосами («господи, что она с ними сделала») и каким-то блокнотом в руках. Рядом припаркована машина её отца, а на ней даже нет верхней одежды.
— Дура, блять, – даже не поздоровавшись, он затянул её в дом и захлопнул дверь. — Четырнадцать градусов на улице.
(«Что она здесь делает?»).
Юноша изо всех сил старался не думать о том, что значит её появление тут во время, когда занятия в школе уже начались, старался не думать, зачем ей машина и почему она решила так резко распрощаться с волосами, которые, кстати говоря, самому Эрику безумно нравились.
Парень планировал прийти ко второму уроку, ведь, как и предсказывал Блейк, всю ночь не спал и занимался какими-то бесполезными и тупыми вещами. Ожидаемо, что он проспал. Кейн только недавно начал собираться, поэтому на нём был бордовый свитер и домашние штаны с несколькими тёмными пятнами на коленях – остались от пролитого кофе.