КРОВЬ СО ЛЬДОМ

— Это угроза? – скривилась Скарлетт.

Губы Ричарда от пьяной улыбки вот-вот треснут:

— Замечательный вопрос, – он любовно осматривает чёрную дотлевающую сигарету: — Стоит полагать, что да.

А ему искренне интересно, что она сможет сделать теперь. Долго ждать не приходится: из всех обычно используемых ею инструментов, лежащих на низком деревянном столе, Гилл подхватывает самый скучный: кухонный нож.

Улыбка с его лица не сходит. Страх отшибло вместе с мозгом.

Стоит только замахнуться, Рик вышибает нож из её руки, затем хватая за запястья и скручивая кисть:

— Просто признай, – шепчет тот, наклонившись к её уху: — Шансов у тебя как нет, так и не было.

Скарлетт вырывается со звериным рёвом. Бьёт локтем в челюсть, только забывает, что боли Баркеру уже не ощутить.

Пальцами он впивается в её шею, притягивая Гилл, старавшуюся дорваться до чего-либо ещё, к себе. Попытка ударить в колено. Смешно.

Скарлетт, тяжело дыша, утягивает его на пол, пытаясь отбиться ногами, и, если до этого он хотел лишь увернуться, то сейчас… Да, пришлось ударить девушку вне рамок сексуальных практик. Боги бессмертные, какое непотребство.

На несколько секунд Гилл цепенеет, но быстро приходит в себя, отчаянно порываясь вырваться, извиваясь при этом, как чёртова змея, и бесцельно ударяя ногами. Её беспомощность его забавляет. На её губах скапливается кровь.

Скарлетт одерживает верх на несколько мгновений, и, подхватывая с пола что-то, что разглядеть в темноте ему не удаётся, бьёт Баркера в скулу. Наверное, метила чуть выше.

Уже смеясь, он тащит её обратно. Тошното как.

— Умоляю, прекрати, – хмурится Ричард. — Ты похожа на последнего выжившего таракана.

Коленом он вдавливает её в пол, на что Гилл орёт нечто нечленораздельное; Рик не удивился бы, пойди у неё изо рта пена.

— Ладно, на очень злого таракана.

Ричард вздыхает и тянется к столу, где, никем не замечаемый, снизу расположился выдвижной ящик. Хлороформ.

— Я наступлю тебе на горло, если будешь выёбываться, – равнодушно произносит он. — Я предупредил.

Тряпка в его руке быстро намокает.

(«только бы самому не нанюхаться»)

Второй он собирает волосы Скарлетт на затылке и грубо разворачивает её лицо.

— Будь умницей, не препятствуй процессу, – тем же тоном попросил Рик, на что получил… Визг. Скарлетт заорала так, что ему, кажется, едва не заложило уши – с его-то исступлённым ощущением реальности. Сорванный голос бил по каналам так болезненно, что Ричард, не удержавшись, приложил её лицом об пол.

— Я же попросил, тупица, – раздражённо выпалил он, прижимая пропитанную тряпку к её рту и окровавленному носу. Она дёргается усиленно, но тот лишь упорнее вжимает её в холодный бетон. Вскоре и эти конвульсии сходят на «нет»: тело расслабляется, а с ним – и голова.

И, только удостоверившись в том, что Гилл, наконец, усыплена, Баркер облегчённо выдохнул.

— Она ещё ничего с тобой сделать не успела? – поинтересовался Рик, отходя от распластанного тела Скарлетт и направляясь к Марго, глубоко потрясённой.

— Как ты… Почему… – на грани очередной истерики вырывается из её рта.

— Ш-ш, спокойнее, – он находит ножницы, и из-за этого Бейсингер мгновенно вздрагивает. — Не собираюсь я тебя убивать, боже, – тяжело вздыхает он, начиная вспарывать клейкую ленту на её ногах.

— Почему ты мне помогаешь? – спрашивает она, не прекращая дрожать.

— Тут уж как посмотреть, вопрос достаточно философский, – пожал плечами Баркер; лента рвётся с мерзким хрустом. — Это, скорее, помощь самому себе, но говорить об этом я хочу явно не с тобой.

Когда лента спадает и с запястий, Марго с недоверием вглядывается в Баркера, всё ожидая, что он вот-вот причинит ей вред.

— И… – растирая холодные слёзы по лицу, она не спешит вставать с пола. — Ты отпускаешь меня? Просто так?

Рик ищет зажигалку:

— Ну не под залог же, блять, – бросил тот, ещё не поджигая. — Да, отпускаю. Можешь делать, что хочешь.

— А если позвоню копам? – Бейсингер растирает затёкшие руки.

Его лицо озаряет ухмылка с оттенком отчасти пугающим:

— Они вряд ли успеют.

Очевидно, не поняв смысла короткой фразы, Марго озадаченно морщит лоб. Встаёт. До конца ему не верит.

— Выход сама найдёшь? – уточняет, зажимая сигарету в губах.

— Да, – сухо бросает та.

— Окей.

Он подносит сигарету к пламени бензиновой зажигалки глянцевого чёрного цвета. Раскуривает. Втягивает дым в лёгкие.

— Баркер? – слышится где-то позади, в самом коридоре.

— Да? – отзывается он.

— Спасибо.

С улыбкой, играющей на потресканных губах, Рик разворачивается:

— Всегда пожалуйста.

Комментарий к XXVII: ТЕЛО СРЕДИ МАНЕКЕНОВ

ну вбщ я хотела как бы написать сразу две главы чтоб выложить их интервалом в один день но как-то призадумалась и пришла к выводу что хуй вам:)) страдайте

========== XXVIII: ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ НАИВНОЙ ПОЭЗИИ ==========

j’voudrais être son ombre

mais je la déteste

même au bout du monde

et bien qu’elle y reste

oui, je l’aimais tellement

que je l’aime encore

je n’aurais pas l’choix, non?

jusqu’à la mort.

te quiero.

Холодно. Больно. Пусто.

Боль растворяет мир прямо перед её глазами. Желание подавиться кашлем дерёт глотку.

Рывок вперёд. Что-то стягивает запястья.

— Чёрт, – едва слышно выдавливает Скарлетт, только в давящей тишине это звучит подобно грому. Она не узнаёт своего голоса.

(«это что, правда из моего рта?»)

Такой… Ломкий? Измождённый?

— Чёрт-чёрт-чёрт! – слова отскакивают от зубов разгорячёнными пулями. Дёргается вновь. Оборачивается.

— ЧЁРТ!

Гилл взревела. Прикована.

— Да, Ричи, – поднимает голову, тяжело выдыхая, – ты неплохо постарался.

Наручники отбивают звонкий ритм после каждого её движения, ударяясь об металл. Спиной Скарлетт прислоняется к стене, затем вскидывая голову к потолку. Что он сделал с блядской Марго?

— БАРКЕР! – заорала та, выталкивая воздух из груди. — БАРКЕР, МАТЬ ТВОЮ!

Надрывной рёв. Скарлетт яростно дёргает стальные браслеты, словно бы надеясь сломать трубу. Ещё-ещё-ещё, не обращая внимания на боль, на, наверное, содранную кожу, ещё, сильнее…

— Блять, – фыркает она, морщась от ужасного жжения в запястьях. — Ну давай же… Господи, блять…

Паника – вещь мерзкая.

Никогда ещё её не охватывало ничего подобного: отчаянно, вязко, настолько холодно и обжигающе единовременно; волны истинного страха захлёстывали её впервые, топили, намереваясь утянуть на дно и окончательно свести с ума. Безумие – худшее, что может произойти.

(«если не уже»)

— Так, – она зачем-то осматривает комнату, в которой находится. Гонимая безысходностью, Скарлетт ищет глазами… Что? Да что угодно, лишь бы, чёрт подери, вырваться из грёбаных наручников. — Успокоиться. Нужно успокоиться.

Тяжело сглатывает и закрывает глаза.

— Всё в порядке, – лихорадочно твердит Гилл сама себе, – всё хорошо. Я выберусь. Я обязательно выберусь. Ри-ик, – вымученно хнычет, затем переходя на сорванный крик: — Ричард!

Бьёт ногами об пол. Как в припадке: добавляет гортанное рычание, переходящее в визг, который, казалось, мог бы лопнуть барабанные перепонки, содрогается – напоминает конвульсии, и не прекращает рвать кожу рук. Вот-вот пойдёт кровь. — Рик! Выпусти меня, блять, отсюда!

Ещё немного – начнёт биться головой.

А комната пуста. Дверь открыта – только поднимись и выйди.

Единственное, что здесь есть – стол непонятного назначения, придвинутый к одной из стен. Жёлтый потолочный свет заливает пространство, снаружи тихо. В коридорах ни звука. Она в подвале.