КРОВЬ СО ЛЬДОМ

Визг ударяет по ушам и Баркер поворачивается. Виновница торжества.

Брен, гневно крича, бьёт какого-то парня по плечам; тот хватает девушку за запястья и пытается успокоить её, но она не поддаётся, распаляясь только сильнее. Ричард расплывается в улыбке, чувствуя, как триумф течёт в горло. Транки тормозят ему кровь.

Парочка ссорится, Бренда – в слёзы и истерику. В его голове одно: мотив. Она расстраивается так сильно, что, упс, нечаянно напивается и так же нечаянно оказывается в его руках. Её парень куда-то слинял, только вот шоу продолжилось: Ричард знает, что сегодня – последний раз, когда он видел свою возлюблённую.

Брен кажется хорошей идеей начать ныть о несправедливости жизни в его компании. Скарлетт так и не вернулась. Без неё – нельзя. Никак.

— А знаешь… – они сидят в беседке возле кристально чистого бассейна, где заканчивается видимость; считай, отрезаны от остальной тусовки в стеклянном особняке и закрытом дворе, что со всех сторон окружён аккуратно выстриженной зеленью. Девушка смешивает водку со спрайтом и предлагает ему, на что он отвечает сдержанным: «Нет, спасибо». Брен быстро переходит на чистую текилу. Уже не плачет, только выливает свои переживания на него. Глаза Рика сверкают в мутной мгле. Он ждёт.

— М? – задумчиво кивает.

— Меня, типа, во-обще заебало, – пьяно хохочет, отхлёбывая больше. — Джастин – мудак ебаный. Фу, – она икает в перерывах, смотря в пол. Голубая вода тихо плещется. — Да пошёл он. Еб-лан, – заходится смехом ещё более громким, поправляя броский наряд.

А Баркер неосознанно, на подсознательном, сравнивает её со Скарлетт, которая выигрывает по всем критериям: чистая грация с отстранённостью, притягательный холод и его квинтэссенция, тягучий мрак со сладостью лакрицы. То, что он видит перед собой сейчас – потёртая обёртка от конфеты, совершенно дерьмовой на вкус.

Может, она и вовсе того не стоит – в ней нет того, что он ищет так отчаянно. Может, от этой идеи нужно отказаться.

— Хочу спать, – Бренда ставит бутылку на низкий стол и по скамейке придвигается к нему; от неё несёт алкоголем и тотальной безответственностью. Девушка кладёт голову на его плечо.

Ричард, внимательный слушатель, ухмыляется:

— А мне что делать потом? – тихо. — Сидеть так до утра?

Бренду не нужно дурачить. Бренда – дура и без того.

— Не-е, – протягивает и трётся об него носом. — Отвези меня домой, – бормочет.

Рик достаёт телефон из кармана брюк, на которых звенят цепи. Контакт Скарлетт в мобильном: «манеки-неко».

подойди к беседке

???

— Ты уже дома, – выдыхает, набирая сообщение.

— Неа, – устраивается поудобнее на плече. — К себе домой, – смеётся. Ему хочется её ударить.

возле бассейна. сейчас

Бесцветное «прочитано» на экране. Несколько минут. Звук шагов. Брен неразборчиво болтает, не прекращая икать; что-то спрашивает про Скарлетт, быстро меняет тему, ноет и заново, циклично. У него мозги начинают вскипать от раздражения, но приход Гилл – как анестетик.

— Ну, – она идёт лёгкой поступью, с сумкой через плечо и враждебностью в голосе. Олоферн на её платье умывается приглушённым светом. — Что такого важного произошло, что вы двое решили оторвать меня от размышлений о жизненном фундаменте в гордом одиночестве?

— Ты, если не ошибаюсь, очень весело проводила время в компании Эллы, нет? – звучит так претенциозно, почти как: «Я не позволял тебе разговаривать ни с кем, кроме меня».

— Ближе к делу, – всматривается в своё запястье, на котором нет часов. — Стрелки показывают: через пару минут время напиваться в слезах, так что поторапливайся.

— Каждая секунда на счету? – не может прекратить язвить.

— Я пошла, – фыркая, Скарлетт поворачивается спиной к беседке и обходит скользкий бортик бассейна. Она собирается уйти, но вкрадчивый голос Ричарда останавливает её на полпути.

— Брен хочет, чтоб мы отвезли её домой.

Как вкопанная. Гилл цепенеет, смотря за угол особняка. Замирает, и, кажется, с первого мгновения понимает, что значит эта фраза.

— Мы? – волнение колет горло и вырывается дрожью. В голове – раскаты грома, в желудке – что-то вязкое и липкое, подкатывающее к самим миндалинам.

— Да, – всё более убедительно. — Едешь?

Рой беспорядочных мыслей путает рассудок. Что он ей предлагает?

— Подумай хорошо.

Слова теряются где-то в самом начале, там, где зарождается голос, и Гилл чувствует, что не может произвести ни звука. Во-о-бще. Есть ли у неё время подумать?

— Скарлетт?

Она оборачивается, пытаясь унять дрожь в пальцах, и произносит как-то безжизненно:

— Лучше останусь.

Она остаётся. На два часа.

Скарлетт знает, что он собирается делать. Откуда? Догадка собирается частями раздробленных мыслей, что разбросаны по сознанию хаотично – обрывки фраз и ассоциаций. Гилл переполняет уверенность, когда она вытаскивает ключи от его загородного дома из сумки; он дал их ей несколько часов назад, без предлога, поэтому, выходя из такси, Скарлетт сжимает их крепче в руке.

Просить кого-либо подвезти её – идея настолько же глупая, насколько и рискованная.

Щелчок входной двери – Скарлетт быстро захлопывает её за собой, швыряя сумку на пол.

— Ричард, мать твою, Баркер! – выкрикивает, смотря в потолок. Тишина возвращается к ней бумерангом. — Если ты уже успел выкинуть какую-то херню, – цедит сквозь крепко сжатые зубы, быстрым шагом выходя в пустой зал. — Я выломаю твой чёртов позво…

В глаза бросается до боли знакомое платье с оборками, что валяется на дубовом полу. Задерживая дыхание, Скарлетт опускается на одно колено и подбирает вещь. Аромат жасмина и мяты с нотами лимона заставляет её выпрямиться; на ткани осел «Армани» – парфюм, который она подарила Бренде пару недель назад.

— Ясно, – раздосадованно прикусывает щеку изнутри, бросая платье обратно.

Крик. Пронзительный настолько, что Гилл даже морщится.

Эхо шагов. Кто-то,

(«кто-то?»)

задыхаясь, бежит к лестнице.

— Протрезвела, – тихо констатирует, внимательно всматриваясь в темноту. Брен рыдает, не останавливаясь, вот только за ней никто не идёт.

Когда девушка, миновав последнюю ступеньку, видит Скарлетт, мгновением бросается к ней.

— Господи, – кривится, останавливая подругу на полпути; Бренда врезается в неё, глотая слёзы, и продолжает рвано дышать. — Брен! – она узнаёт её не сразу, только тогда, когда Гилл начинает трясти за плечи. — Брен, слышишь? Блять, Бренда!

— Нам нужно уходить, – неразборчиво мямлит. — Пожалуйста, Лэтти, послушай…

— Ты можешь перестать тараторить? – фыркает, заводя руку за спину. — Что случилось?

— Он… он…

Скарлетт нащупывает тяжёлую бронзовую статуэтку.

— Успокойся. Отдышись и рассказывай, – пытается утихомирить, сжимая плечо подруги крепче.

— Он пытался…

— Да что он пытался-то? Брен, хорош истерить, – Гилл держит её за спиной, скрывая от глаз Бренды.

— Убить. Он пытался убить меня, – выдавливает через силу, вновь заливается слезами.

— Что? Рик? Убить? – произносит с отвращением и нотой недоверия в голосе. — Что ты такое несёшь?

— И вправду: что?

Бренда резко оборачивается, взвизгивая от страха. Рик, застёгивая ремень, спускается вниз с сигаретой в губах.

— Нихуя я не пытался, дура, – криво ухмыляется, выпуская дым изо рта.

Брен зачем-то отталкивает Скарлетт от себя. Отталкивает – именно это становится катализатором.

Гилл замахивается.

Удар, который она наносит, расходится вибрацией по напряжённым нервам; ноги Бренды подкашиваются, когда Скарлетт бьёт её бронзой по голове.