Страница 12 из 90
— Её тело пролежало там несколько дней. Когда девочку нашли, в ней уже копошились черви. Вороны выклевали глаза, цвета… – замолкает, выдерживая паузу в десять секунд, — …аквамарина. Её мать обезумела от горя и попала в психушку, а отец… Решил отомстить. Во что бы то ни стало, – она смотрит на него, ища блик одобрения в глазах. — Это произошло в шестидесятых годах.
— Мне нужна точная дата, – Рик почти не дышит.
Вязкая лакричная темнота, заползающая в дыхательные пути.
— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
Ричард знает. Он стопроцентно убеждён, что может показать ей. Почему-то кажется, что она не предаст его доверие. Скарлетт не захочет сбежать.
— Шестьдесят восьмой, – повторил Баркер, отходя от стены.
Внутри черепной коробки – мощнейшие взрывы: образы яркими фейерверками осыпают внутренности, слегка их обжигая, разбиваясь крупными каплями жгучего дождя. Под закрытыми веками у людей появляются имена и лица, зачаток истории ложится рыхлым земельным слоем на восприятие. Эта история – та, которую он способен показать.
Вспышки.
Он воображает ракурс: предзакатное солнце опускается в зелёные колосья, когда ветер шелестит листвой. Сельская местность и узкие улицы, над которыми вздымаются клубы дыма, небольшие деревянные дома, некоторые – с прогнившими от старости досками. Глубокий колодец, огромное поле, рваные тряпки, бегающие на заднем дворе дети, грязь, звонкий смех.
— Её звали Вивьен, – обводит коридор многозначительным взглядом и спиной упирается в стену, противоположную картине.
— Ей было около одиннадцати, – подхватывает Скарлетт. — У неё светлые волосы. Пшеничного оттенка. Мягкие и кудрявые. Она была четвёртым, младшим ребёнком в семье, и…
— Да. Это что-то вроде деревни…
— В Британии.
— В Уэльсе, – всё его внимание в миг рассеивается. — Да, – отрешённо проговаривает Рик, затем отходит. — Точно.
Он ныряет в темноту коридоров, когда Гилл смотрит ему вслед.
— Зачем ты точишь ножи так остро?
Скарлетт прикладывает остриё к своему запястью. Она вошла без приглашения.
Шторы здесь задёрнуты. Комната освещена одними только мониторами компьютеров.
Тут – целая куча кассет и старых дисков. Плакаты старых фильмов завешивают стены. На столе и тумбочках – органайзеры, папки, беспорядочно разбросанные пустые и заполненные листы. Высокие шкафы с книгами подпирают потолок, под которым трещит проектор.
Ричард грызёт карандаш и едва не опрокидывает на пол стеклянную пепельницу, внутри которой ещё дымится тлеющая сигарета.
Гилл падает в мягкое кресло, обитое чёрной кожей. Она подушечками пальцев прощупывает кромку.
Рик резко поднимает голову.
— Что? – он отрывается от распечатки с мелким шрифтом, которую внимательно изучал глазами. — Ты о чём?
Скарлетт закидывает ногу на ногу. Она широко улыбается, с невинным взглядом опуская нож ниже. Он прижат к запястью. Сосредоточенный взгляд Баркера прикован к ней.
Скарлетт вдавливает остриё и распарывает кожу, ощущая, как по краям начинает жечь. Терпит, даже не морщится.
Кожа предплечья с неслышимым треском расходится, позволяя увидеть подкожную белую ткань. Алые бусины собираются в тонкую струю и медленно сползают по коже цвета фарфора.
— Упс.
Она подносит руку ко рту, и, уверившись в том, что Рик смотрит, высовывает язык. Собирает её расслабленным кончиком и ехидно ухмыляется.
— Может, ты перестанешь? – с напряжением спрашивает Ричард. Он сжимает карандаш настолько крепко, что руки начинают дрожать.
Скарлетт пожимает плечами. Плевать – будь что будет.
Гилл делает ещё один надрез: этот – глубже, такой, что струй становится несколько, и все они сбегают по кисти стремительно, затекают во внутреннюю часть локтя, падают на пол. Она обсасывает раны. Шипит.
Их взгляды сходятся.
Они оба застывают: как будто впадают в транс. Время останавливает свой ход. Она не скажет, чего хочет, но готова показать.
Соскальзывая с кресла, Скарлетт подходит к нему, замершему в мучительном ожидании, тяжело сглатывающему даже свою собственную слюну. Она опускается на колени, втискивая пальцы в рукоять крепче. Бережно вытягивает его расслабленную руку вперёд и проводит вдоль, ласкает остриём ножа, вдавливая его в пространство между переплетающимися венами.
Первая кровь появляется, стоит только приложить немного усилий: она блестит в голубом свете монитора, как ртуть.
Гилл припадает к ране губами. Выпивает его кровь, чувствуя, как ротовая полость наполняется тяжёлым свинцом. Сердце, животрепещущее, бешено колотится.
Спектаклю пришёл конец.
Ричард хватает её за горло. Его пальцы снова смыкаются на гортани – не грубо и ни капли не болезненно, но, стоит ему сжать крепче, темнота усиливается в разы, охватывая всё её существо. Застоявшийся кислород начинает выжигать лёгкие.
— Не раздражай меня, – шепчет он ей в губы, продолжая держать горло покрытыми красным руками. — Я правда не хочу делать тебе больно.
Гилл смеётся громко и заливисто, сквозь удушающий кашель и попытки вдохнуть, смеётся отчаянно, не прерывая зрительного контакта.
Она получила, что хотела: он вышел из своей роли.
— А я хочу, – хрипло, прерывисто, со стекающей по подбородку кровью.
Он толкает её на пол.
Скарлетт больно бьётся об паркет, мгновенно поднимаясь на локтях. Хохот сменяется истерическим, ведь теперь его сложно отличить от плача. Он опускается рядом, цепко хватая её за подбородок. Крови становится больше: тёплая, вязкая, она впитывалась в ткань одежды и оставалась на коже.
Скарлетт протестующе отворачивается, но он снова разворачивает её к себе с резкостью, от которой перед глазами – вспышки. Больно сжимая колено, Рик примкнул к её пунцовым губам.
Скарлетт углубляет поцелуй.
Вгрызается в его нижнюю губу, оттягивает вниз – пытается сопротивляться, ведь хочет понять, как далеко он готов зайти. Кусает его язык. Не прекращая смеяться, отворачивается и пробует отстраниться, но Рик дёргает её на себя, как тряпичную куклу, сдавливает руку до красных отпечатков и толкает на пол с рвением зверя.
Она бьёт его коленом, получает удар в ответ, но не сдаётся. Гилл отталкивается от него и выигрывает время.
Скарлетт подрывается с места, выбегая в коридор, Ричард – за ней. Их разделяют несколько метров и всего пару секунд, когда Гилл несётся в тёмный коридор.
Он крепко вцепился в её запястье.
— Такая дурочка, а, – улыбается, шепчет ей на ухо и рывком тянет назад, выдавливая визгливый стон из грудной клетки. — Я же предупреждал тебя, – насмехается, наматывая растрёпанный хвост волос на кулак. Резинка лопается. — Я же говорил, Скарлетт.
Ей не жаль ни головы, ни тела.
Он тащит её в спальню, толкая дверь ногой. Что странно – она почти не сопротивляется. Не хочет бесить сильнее?
Бросая Гилл на кровать, Рик крепко сжимает её кисти, держа их над её головой. Как в тисках, пока она не начинает кривиться от боли. Скарлетт не просит его остановиться, не задыхается судорожным: «Хватит!». Скарлетт путает его: Баркер не в силах понять, хочет она этого или же просто пытается не потерять лицо.
Да и… без разницы?
В его голове картинки мелькают совсем как старая киноплёнка, ведь Ричарда распирает от мысли о том, что можно сделать с её нежным податливым телом, отвечающим на любое его прикосновение. Он не знает, сможет ли остановиться вовремя, но абсолютно уверен, что Гилл позволит пустить себе кровь.
Рик с треском разрывает на ней майку: как раз в тот момент, когда она начинает извиваться, предпринимая слабые попытки вырваться. Она дёргается, пытается перехватить его руку, укусить, как беззащитный котёнок, единственное оружие которого – остро заточенные клыки.