Безоблачное небо

— Хм… ты думаешь, что он настолько уязвим? — спросила Изабелла.

— Уверен в этом! Поэтому они его поставили в центре защитного ордера! В идеале по их плану авианосец не должен даже попасться нам на глаза.

— А твоя «касатка» сможет взять достаточно небольших бомб, чтобы поджечь его. Тем более что их самолеты, наверное, уже на палубе стоят, заправленные и снаряженные для вылета, — Рэла Мора злорадно улыбнулась. — Если правильно зайдешь, то перепугаешь их всех, как лиса в курятнике!

— Какой у тебя план?

— Я поднимусь как можно выше, зайду со стороны солнца, но неторопливо. До последнего буду просто лететь, словно так и должно быть. А потом камнем свалюсь на них, сброшу бомбы, отстреляюсь ракетами и сразу в облака. Они идут всего на сотню метров выше верхней кромки облачности. Прорвусь туда и на форсаже уйду от них.

— Хорошо, — кивнула Изабелла. — План идиотский, но может сработать.

— Откуда простой курьер знает, как нападать на противника, превосходящего по численности? — спросил один седой летчик.

— А как вы думаете, мы сражались против Северной республики? — поинтересовался я. — Когда я попал на фронт, на один наш самолет приходилось пять вражеских, а к концу войны соотношение уже было один к десяти. А мы каждый день выходили на боевые вылеты и пытались самоубийственными атаками хоть немного их задержать. Я уже делал так! Только не против пиратов на сухогрузе — а против профессиональных военных на боевых кораблях!

— То-то я смотрю, зашел ты на тот фрегат прямо как по учебнику, — усмехнулась Рэла. — Ну что, капитан, рискнем?

— Да. Одним самолетом мы можем рискнуть. Если получится, то, — Изабелла улыбнулась, — уже вечером мы будем пить шампанское.

— Только вот что, паря, — Рэла криво ухмыльнулась. — Учти что под ними море, а мы выслать спасателей не сможем. У нас с одной стороны этот театр самодеятельности, а с другой ансамбль песни и пляски с гребанных островов. Усекаешь?

— Вполне.

— Так что без обид. Ты знаешь, на что идешь, а я не хочу, чтобы мне икалось, когда тебя акулы будут обгладывать.

— Разрешите выполнять?

— Удачной охоты.

Я повернулся, чтобы выйти и увидел, как Изабелла смотрит прямо на Алисию и негромко говорит:

— Ты можешь остаться, мы найдем ему другого штурмана.

— Нет, — твердо ответила бледная Алисия. — Какой я буду напарницей, если сбегу при первой опасности?

— Дело твое.

Подготовка к вылету была обычной. Я проверил закрылки, элероны и рули и запустил двигатели. Разогрев их, я показал большой палец техники, тот ответил тем же жестом и отпустил нас. Через пару секунд мы уже были в небе.

В полете мы с Алисией почти не разговаривали. Я сразу повел самолет на высоту, она рассчитала курс и направила меня. Высоко над облаками погода была отличной. Ярко синее небо, жгучее солнце и бархатистая белая равнина внизу, в разрывах которой блестело море. Поймав попутный ветер, я быстро добрался до цели.

— Они внизу! На одиннадцать часов! — доложила Алисия.

— Вижу! Начинаю маневры! Следи за хвостом!

Я продолжил вести самолет, словно не видя большого флота внизу. Небо было чистым, лишь у самой кромки облаков крутились практически неразличимые с высоты темные точки. Разворачивался я медленно, стараясь не выдать себя резкими маневрами. Впрочем, на пяти тысячах метров над уровнем моря, да еще и с полной нагрузкой, «касатка» на виражах не намного лучше утюга.

— Два самолета развернулись в нашу сторону! На десять часов.

— Они ниже на две тысячи метров! — ответил я, быстро глянув в ту сторону.

Это всего лишь дежурное звено патрульных, заметив подозрительный самолет, они решили проверить его. Об этом я не подумал, надо было лететь без ракет, сейчас бы спокойно показал бы им пустые крылья и все.

— Они поднимаются!

Голос Алисии мне показался каким-то странным, но я не обратил на это внимания. Не до того было. Резко повернув штурвал, я начал пикировать, вначале плавно, но с каждой секундой все круче и круче. Скорость нарастала, нагрузка на крылья сильно возросла, и самолет начало трясти. Через десять секунд рядом вспухли черные разрывы снарядов. Снизу потянулись трассеры очередей. Патрульные истребители бросились наперерез, но они были слишком далеко. Вцепившись двумя руками в штурвал и до боли сжав зубы, я удерживал самолет в крутом пике.

Нас тряхнуло так, что на мгновение в глазах потемнело и зазвенело, но я даже испугаться не успел. Палуба авианосца уже была прямо перед нами, времени на размышления и маневры не осталось!

— Готовься! — заорал я, с трудом вытягивая самолет из пикирования.

Я ошибся, забыл, насколько сильно возрастает скорость при пикировании, и теперь у нас была лишь пара мгновений на сброс бомб, а на ракеты времени вообще не осталось! Все вокруг меня словно замерло и потеряло краски. Я во всех подробностях видел стоявшие на палубе штурмовики и бомбардировщики, их расцветку и подвешенные под крыльями бомбы, разбегавшихся перепуганных людей и пули летевшие в меня. Сжимая от злости и напряжения зубы, я выровнял самолет буквально за десяток метров до цели и провел его прямо над палубой.

Сердце словно кольнуло толстой иглой. Не успела! Не сбросила! Но через долю секунды я услышал сзади взрывы, а самолет хорошо встряхнуло ударной волной. Оглядываться времени не было, я, резко сделав полубочку, нырнул в облака и ушел на большой скорости.

Над морем моросил мелкий дождь. И только когда на лицо попало что-то мокрое, я увидел, что часть бронестекол фонаря разбита. Скорость оказалась слишком большой, так что самолет я выровнял всего в паре сотен метров над водой.

— На пять часов!!!

Следом за нами из облаков вышли три истребителя Ар-2. Я едва успел уйти с линии атаки, заложив очень крутой вираж. Ситуация была хуже не придумаешь — до облаков высоко, союзников никаких поблизости нет, а враг вот он.

Пару минут я выжимал из своей красавицы все, что можно на крутых виражах и орал по связи, что срочно нужна помощь, но меня не слышали. Ракеты, чтобы не мешали, я выпустил в море. А вот враги наоборот никуда не спешили. Поняв, что деться мне некуда, они не спеша развернулись, разделились и зашли на меня с трех сторон.

Каким бы ты не был асом, какая бы великолепная машина у тебя не была, но в одиночку против слаженной группы противника шансов у тебя не будет. На фронте я видел героев, которые думали иначе, до конца войны дожили лишь те, кто быстро попал в госпиталь или плен. Но в бою об этом не думаешь. В бою, если честно, вообще думать некогда.

Один противник быстро догнал меня и повис на хвосте, обстреливая короткими очередями. Я попытался оторваться от него, уйдя на вертикаль, но там уже поджидал второй. Ловким виражом он зашел на меня с очень удобной позиции, и мне пришлось срочно уходить вниз. А вот третий истребитель куда-то пропал. Я крутил головой, пытаясь его найти, но не видел его. Алисия пыталась стрельбой из пулемета отогнать хотя бы одного врага, но тщетно. Стрелять она не умела.

Первый отвлекает. Второй связывает боем. Третий… наносит удар…

Откуда он взялся, я так и не понял. Просто появился вдруг спереди и сверху. Время опять замерло, я видел истребитель врага, разглядел отметки на крыльях, двигатель и черные дула пулеметов. Он заходил на меня с почти идеальной позиции…. В отчаянном порыве, я резко дернул штурвал и выжал педали, разворачивая самолет, но смысла в этом почти не было. Я никак не мог успеть, ни развернуться к нему носом, ни уйти из-под атаки.

С криком, чувствуя, как дрожит от напряжения машина, я почти развернулся… и самолет встряхнуло от прямого попадания! За спиной с грохотом разлетелись бронестекла, зазвенели пули, обшивка на левом крыле пошла лохмотьями. И все.

С удивлением оглянувшись, я увидел, как мимо нас проносится охваченный огнем истребитель. Моему изумлению не было предела, когда я увидел, что в небе кроме нас и двух Ар-2 никого нет.

— Кто его подбил?! Ты видела?!

— Я попала в него!