Страница 1 из 4
Дмитрий Кубраков
Ваня-Любаня в стране вежливых людей
Художник
Валерий Калныньш
© Дмитрий Кубраков, 2020
© «Время», 2020
Часть первая. Провальный день рождения
Глава первая. Неразлучные
– Вань-Вань-Вань-Вань-Ваня-я-я! Любаня-ба-а-ня-баня-я-я! Па-а-адъем!
Этот злодейский крик разорвал воздушную розово-голубую тишину утра третьего мая две тысячи двадцать секретного года. Запомните эту дату.
– Ваша няня пришла, два по сто принесла! Ребята, ну хватит, кончайте спящими прикидываться, – тот же зычный женский голос чуть потеплел и понежнел.
В самом темном восьмом углу спальни, где стоит кровать, недовольно заскрипело, зашуршало, закряхтело, а через мгновение заскулило, заныло, захныкало, все громче и яростней:
– А-а-а-а-а-у-у-у-у-у-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!.. На самом интересном месте! Чтоб ты сдо…
– Чего-чего-чего?
– …С добрым сердцем пошла в жо…
– Куда-куда?
– …В желтую комнату за черной фатой, вот куда. Клава-шалава, ну какая же ты все-таки су…
– Кто-хто-хто я?
– …Су-су-сухая нянька, вот кто! Черствая ты, понятно? Как лимонная долька под столом. А я-то думала, что беременные намного добрее становятся. На целый живот! Вот… Я тебя просила не будить нас в полвосьмого хоть раз в году? А, Клав? По-хорошему просила? – из темного угла раздосадованно и напористо вопрошает капризный девчачий голосок. – Хоть в Деньрожденья выспаться имеем право ребенка? А?! Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…
– Ну царевна моя, ну кисло-горько-сладкая моя, ты же знаешь, что у нас режим дня и ночи – это святое дело, – виновато запричитала няня Клава. – Куда ни глянь, куда ни плюнь – всё строгого режима. И спальня строгого режима, и классы строгого режима. Даже игровая – и та строгого режима! Может, теперь послабления какие будут – у вас ведь первый юбилей сегодня! Не малыши уже, пять лет от роду – срок-то серьезный. В пять лет люди полками командовали…
– Ой, как здорово! А кто командовал?
– Не помню, Любаш. Кажется, Будда-царевич. И еще наш государь-император Петруша Первый.
– Эх, Клава, а мне такой сон приснился… Прямо взрослый. Такой волшебный! Там был тоже царевич, а может, принц. Настоящий, красивый-красивый, стройный-престройный, синеглазый-зеленоглазый. И рядом с ним шел Единорог, весь белый, с длинной-предлинной гривой. И у него рог прямо светился. И этот принц взял меня и посадил на этого Единорога, и мы…
– Кончай врать. С самого утра уже начинаешь, – пробурчал в том же темном восьмом углу чей-то другой голос, сонно-хрипловатый и явно мальчишеский. – Никакой он был не принц, а больше на бай-байкера похож, весь в татухах, и серебряный цереп на чепи. Сорри – череп на цепи. И никакого белого Единорога тоже не было, зато был черный-черный супербайк, и он тебя правда посадил, на черное сиденье. А ты была какая-то большая, но охала и хихикала как маленькая. А он сел к рулю задом, к тебе передом, и вы… и вы…
– Заткнись, Ванька, гад! – гневно перебил уже знакомый нам девчачий голос. – Опять мои сны подсматривал через замочную скважину? Я тебе сколько раз говорила, что нельзя! Я запрещала по-хорошему? Самому никогда ничего не снится – значит, можно в чужие сны залезать?
– Я не нарочно. Там не скважина, там такая извилистая щель, и в нее все само видно, даже если не смотреть. Но она так редко открывается…
– А мне плевать, скважина там, или щель, или малюсенькая щелочка! Не лезь в мои сны, понял? А если не понял, я тебе тогда такое… такой ужастик присню, что ты от страха опять пи-пи начнешь прям в кроватку. И на тебя снова памперсы наденут, как на пупсика.
– Да? А я тогда опять начну во сне ногами дрыгать и зубами стучать. Вот так… – в темном углу раздались жуткие звуки, от которых мурашки по любой спине побегут, – как будто острым отломком белой пуговицы по стеклу стучат и режут.
– Брр. Ах так?! А я тогда…
– Всё, завелись детки в клетке. Вы еще подеритесь в день рождения, – по-хозяйски вмешалась няня Клава. – Не стыдно? А ну, кончайте эту вакханалию! Садитесь лучше, праздничную михстурку выпейте натощак. Да не перепутайте смотрите: Любови сто грамм малиново-успокоительной, Ивану столько же томатно-взбодрительной. На здоровье! А я солнышко пойду впущу. Утро сегодня – прямо как в раю на Пасху…
Няня Клава подошла к окну, уперлась округлившимся солнечным животиком в подоконник, дернула за веревочку – и через раскрывшиеся жалюзи внутрь полезли наглые лучи и давай освещать каждый угол спальни. А особенно ярко – самый дальний и самый темный восьмой, из которого только что доносились два скандалящих детских голоса.
…На широкой, низкой и страшно мятой кровати сидят рядом двое, мальчик и девочка. Даже слепому сразу станет ясно, что это брат и сестра. И не просто брат и сестра, а близнецы. Они похожи друг на друга, как два листика с одной ветки одного огромного дуба. Но двух одинаковых дубовых листьев не бывает, и двух одинаковых близнячьих лиц тоже. Брат чуть худее сестры и ниже миллиметра на три, зато у него во рту на целых два молочных зуба больше! Зато у нее на носу больше веснушек, штук на десять. Только они там почти не видны. Потому что братик беленький, а сестренка – черненькая. Точнее, нежно-молочно-шоколадная. Это не от загара, она такой родилась. Скажете, не бывает таких близнецов? Спокойно, у нас в России и не то еще бывает.
…А глаза у них одинаковые – синие-синие. Как небо сквозь тюремную решетку.
Но как-то странно они сидят. Чересчур близко, вплотную друг к другу. Братья и сестры, даже близнецы, даже самые дружные в мире, рано утром спозаранку так не сядут. А Ваня с Любой по-другому не могут. Даже если очень захотят – не получится. Потому что они не просто близнецы. Они близнецы сиамские, сросшиеся друг с дружкой головами – от виска и почти до затылка.
Сиамские близнецы время от времени появляются на свет, их принято считать печальной ошибкой природы. Но до сих пор этой ошибкой всегда становились либо два брата, либо две сестры. Ваня-Любаня Козловы – первые сиамские брат и сестра на земле. И они никакая не ошибка природы, а наоборот – выдающееся достижение отечественной науки, о котором не должны пока знать даже наши друзья. А наши враги – тем более.
Знают про Ваню-Любаню всего человек двадцать пять – двадцать семь. Это обслуга вместе с поварами, служба безопасности вместе с охраной, няня Клава, педагоги-воспитатели, научно-исследовательская группа. Все подписку давали о неразглашении. И еще несколько больших мрачных начальников, которые сидят в Москве в мрачном Большом доме с огромной серой тарелкой на крыше. И еще один Веселый Начальник всех больших мрачных начальников великой страны – он как будто тоже в курсе.
Считается, что Ваня-Любаня – круглые сироты, никого у них нет на всем белом свете. И сами они так думают.
А сегодня у ребят день рождения, пять лет им стукнуло. Хотя выглядят они на все семь, а по умственному развитию тянут лет на девять с половиной! И еще у них есть такие способности, которых у других детей вообще не бывает, ни в пять, ни в десять, ни в тридцать, ни даже в семьдесят пять годков.
Но Ваня с Любой об этих своих необычных способностях пока мало что знают. О некоторых даже не догадываются. Потому что способности эти в них еще крепко спят или чутко дремлют.
Ничего, скоро жизнь разбудит…
Глава вторая. Почти обычное утро
Сегодня ночью произошло маленькое, никем не замеченное чудо: Люба впервые в жизни увидела себя во сне отдельно от Вани. Его там даже рядом не стояло! А ведь раньше ей снились только они вместе, в своем натуральном сиамском облике. Всегда. Жаль, ребята еще слишком малы, чтобы понять всю важность этого события. Но самое удивительное, что это разъединение случилось как раз накануне их первого юбилея. Неужели просто совпадение? А может, кто-то девочке подарок такой во сне подбросил? Словно под подушку подложил тайком…