Страница 77 из 81
— Короче, Кристинка мямлит, что типа кинулась забирать ружьё у педрилки этого. — Беспалов-старший скрипнул зубами. — Вот не зря мне эта мразота не нравился! — Иван молчал, и папа расслабился. — Во-о-от. А потом они там типа боролись за ружьишко, и типа оно само выстрелило, и попало дебилу в ногу.
Иван тогда чувствовал себя из рук вон плохо — было ощущение, что его разобрали на части и разложили по разным углам: что-то где-то болело, что-то где-то ныло, что-то стучало пульсом — но понимал, что думать и обрабатывать информацию ему нужно, как после месячного отдыха на хорошем курорте, недели беспробудного сна и многократного горячего секса. И как бы это не звучало банально, но право на ошибку он, увы, не имел. Хватит. Этого дерьма уже предостаточно. Само ранение для него, как для слона дробина — спасибо молодому организму — но вот юридические последствия могут зайти очень далеко.
Начал с того, что жутко лениво было проваляться в больнице с ранением кучу дней и ночей, а потом ещё и ходить на заседания суда, как на работу. Он бы предпочёл «загасить» Мартынова до состояния цыплёнка табака и на этом успокоиться.
— А Мартышкин ещё не признался, что стрелял? — спросил у отца.
— Не. Некому признаваться. Пока Кристинка тебя в больницу везла, педрилко сбёг. Скорее всего, папашка где-то спрятал.
Парень помолчал.
— Я тоже скажу, что сам в себя выстрелил.
Степан Лаврович пожевал губы.
— Есть на то… особые причины? — выгнул он одну бровь.
— Не хочу, чтобы на суде всплыло, о чём мы… говорили в доме.
— А о чём… вы говорили в доме.
Иван прикрыл глаза, но потом взял себя в руки.
— Мартышкин поймал меня с бабой. Не хочу, чтобы это дошло до Арины.
— В смысле… поймал, — Степан Лаврович очень сильно, практически изо всех сил старался делать вид, что страсть как озабочен и недоволен, но на самом деле, чуть ли не ликовал, узнав о похождениях отпрыска.
«Дают бабы пацану! Молодца-а-а. Ай, молодца. Красавчик! Весь в меня!»
Сын поморщился.
— Да я… ну смаладушничал, чего уж там. Тряхнул стариной с одной тут… бэдээсэмщицей.
— И? — Беспалов-старший готов был заржать.
— Ребята Жорика её засняли, когда она из моего подъезда выскочила.
— Та тю-у-у-у… — с облегчение протянул Степан Лаврович. — Чтоб меня так ловили…
Они помолчали.
— Говори, что задумал, — нарушил тишину папа.
— Ничего, — Иван, насколько был в состоянии, сделал ангельское выражение лица.
— Ванька! Только не вздумай ему мстить! Лучше давай посадим козла и всё делов-то.
— Да не могу я рисковать, пап! По любому его адвокаты начнут рыть. — Иван помолчал. — И под тебя тоже, кстати.
— А нехай роют. Мы тоже… не пальцем деланные. Я Веталя подключу. Он на них нароет лет на пятнадцать.
— И даже если Аришку к суду и близко не подпущу, всё одно может узнать. — Будто не слышал отца Ваня. — И тогда мне реальный пиздец. А это… — парень посмотрел себе на грудь, но поскольку шевелилась только шея, на плечо удалось показать лишь взглядом. — Это всё херня. Дырка затянется, синяки отмочу в горячей ванной и всё.
Потом был примерно такой же разговор с дедом и Базиным, обнимашки с Ариной, общение в новом формате с Марго, шуточки по поводу и без от Вадика Кудряшова и Дамира Мингалишева — Кристину Артёмовну Иван приказал к себе на милю не подпускать — и под конец милое, полное кокетства, румянца и удушливых волн симпатии общение с молоденькой девушкой следователем.
И вот — мать!
Иван волновался.
Кроме того, что она соскучилась и переживала, Жанна Ивановна никогда не была простым и лёгким человеком. И даже сам Степан Лаврович, которого уже мало чем в этой жизни можно удивить, иногда называл её «атомной бабой». Она, разумеется, ничего худого не сделает, но атмосферу всеобщей любви и благоденствия подпортить может основательно и вполне серьёзно. То, что мать полностью и окончательно освободится только после совершеннолетия Арины сына немного успокаивало.
Но не спасало.
Ведь мало того, что, не то безумный, не то бессмертный Ваня осмелился, как говорит Базин, «прокомпостировать» вверенную ему девушку, так он, допустим, ещё и имел желание забрать её к себе в квартиру.
И даже имел возможность.
Но мать могла запретить Арине, пригрозить, надавить, настоять на своём, и та скорее всего послушается, ведь у неё впереди учёба. Жанна Ивановна в бытность восемнадцатилетней девчонкой сама учиться не очень любила и не захотела, и лично Ваня уже сбился со счёта, сколько раз она пожалела об этом только при нём. Поэтому, в таких серьёзных, далеко идущих отношениях с мужчиной на восемь лет старше — пусть и своим собственным единственным отпрыском — скорее всего, увидит для Арины угрозу именно будущему образованию, и тогда — держитесь все, кто не пристёгнут.
Нет, конечно же, Иван, как верный ребёнок своих родителей, отвоюет Кнопку. Кровь не водица, и яблоко от яблони далеко не катится, поэтому сынок по бычьи выставит вперёд лоб, воткнёт копыта в песок, упрётся рогом, раздует ноздри и не расслабится, и не успокоится, пока не получит желаемое.
Но воевать с матерью всё равно не хотелось.
«Хватит с меня «войн». — Вздыхал про себя Ваня. Пуля задела акромион и ось лопатки — придётся много разрабатывать руку.
Ну а пока он набрал побольше воздуха в лёгкие и как бы сейчас себя не чувствовал — а было, мягко говоря, тяжеловато — всё-таки пошел в поводу у своего нетерпения. В шею толкало любопытство — что же всё-таки скажет мама.
— Иди ко мне, — протянул руку мимо Жанны Ивановны к Арине.
Та в момент вспыхнула, как новогодняя ёлочная звезда и, обняв его кисть обеими ладошками, приблизилась. Полностью отвернулась от мамы Жанны, но всё равно взгляд потупила. Ивану показалось такого положения вещей не достаточно для того, чтобы мать врубилась в ситуацию, он предпочёл бы более стремительное развитие событий, чтобы мадам Темникова не успевала опомниться, поэтому дёрнул Кнопку на себя, и когда та повалилась ему на грудь, поцеловал в щёчку.
Жанна Ивановна смотрела на это, как на какой-то идиотский, дикий флэшмоб.
— Эй… вы чего это… а. — Ткнула Арину пальцем в бок, как бы отодвигая от сына. — Вань, ты чего творишь-то, я не пойму.
На это парень повернул голову Арины к себе за затылок и поцеловал в губки.
— Эй, вы чего! — Жанна Ивановна оторвала от него девчушку и отодвинула на шаг. — Что у вас тут происходит-то?
Но Иван здоровой рукой успел схватить Арину за ладошку. Они сцепились друг с другом кистями, как железнодорожные вагоны.
— Да вы что! — принялась стряхивать их руки мама. — Да разве ж можно? Прекратите сейчас же! Ну-ка! Бесстыдники!
— Мать, ты только не ори, хорошо? Но… — Иван улыбался от уха до уха, — я люблю её.
Жанна Ивановна остановилась и замерла. Заторможено оставила в покое их руки.
— Че… го? — одними губами выдохнула она.
Тут Арина сама отбилась от Ваниной руки, выпрямилась, но не отошла, а наоборот встала в изголовье кровати.
— Я тоже люблю его, — пролепетала одеревеневшими губами.
Немая сцена.
Мама Жанна смотрела на своих детей по очереди, но при этом будто заглядывала внутрь себя — не сошла ли она с ума, и не чудится ли ей всё происходящее.
Арина решила ей помочь.
— Мамочка, ты только не волнуйся, пожалуйста. — Улыбнулась с безумными горящими восхищением глазами. — Я люблю… твоего сына… Ваню, — и с любовью погладила парня по волосам, как котёнка.
Женщина выдохнула, опустила плечи и вперила убойный взгляд в сына.
— Ваня? — она повернула голову в сторону, как бы навострив ещё и ухо в добавок к глазам. — Ваня?
— Мать, ну бывает такое.
— Чего… бывает.
— Так получилось.
— Бывает? Получилось? А не многовато у тебя… бывает? Ну что же, любвеобильные мои… Так! — рявкнула мама Жанна, и Иван понял, что она уже вот-вот почти пришла в себя. — Иван! Язви твою душу! Ты умом тронулся? — покрутила пальцем у виска.
— Именно! — Опять схватил за руку Арину и дёрнул на себя Беспалов. — Ты угадала.