Узоры на коже

Выхожу из душа, а за окном уже совсем темно. Аська сидит на том же месте за кухонным столом, ест сардельку и смотрит в экран своего телефона. Она уже явно выпила больше чем нужно, но сегодня можно. Сегодня всем всё можно.

Пока мылась, позволяя упругим струям воды стекать по коже, мне всё время казалось, что это руки Брэйна, его губы касаются меня, и от этого становилось ещё больнее. Больно, что не могла избавиться от воспоминаний о нём. Никакая вода — хоть водопроводная, хоть огненная — не в силах была помочь. Разве что утопиться. Я плакала, и слёзы смешивались с водой, стекали в водопровод, и с каждой секундой всё чётче осознавала, что, несмотря ни на что, не смогу ненавидеть Брэйна.

Мне хотелось остудить голову, подумать, как быть дальше, и для этого стояла в душе, пока от наполнившего ванну пара не стало глухо колотиться сердце в груди, а дыхание не начало со свистом покидать лёгкие.

Подхожу к Аське, а та фокусирует на мне мутных взгляд и заявляет, дирижируя покусанной сарделькой:

— Твой звонил.

Она макает сардельку в горчицу и, многозначительно глядя на меня, засовывает её в рот. Смысл слов доходит не сразу, а когда понимаю, о чём Ася вещает, сердце припускает сбесившейся лошадью. И радость... Которую не могу ничем заглушить, истребить не получается — она накрывает с головой, обезоруживает.

— Куда звонил? Кто? — Мне всё ещё кажется, что показалось, послышалось.

— Ты дурочка? — хмыкает Ася. — Твой кобелина, Павлу-уша.

И снова замолкает, а я хватаю её за плечи и встряхиваю. Мне нужно, чтобы она сказала толком, зачем он звонил, а самое главное: что она ему ответила?

— Эй, Полька! — вскрикивает Ася, а светловолосая голова смешно дёргается. — Сдурела, что ли?! Ты чего?

— Отвечай, пьяная женщина: что ты ему сказала?

Отпускаю Асю, наливаю стакан воды, потому что в горле пересохло так, что глотать больно.

— Мне позвонили с незнакомого номера, — вздохнув, начинает Ася, — оказалось, что твой Павлик...

— Не называй его так! Он этого не любит.

И вдруг меня пронзает догадка, от которой сердце делает кувырок и застревает где-то в горле. Догадка — робкая, бледная, но назойливая настолько, что уже не отмахнуться. Эта девка по телефону ведь сказала мне: "Павлик в душе". Павлик, мать её! Я чётко это помню. Умирать буду — забыть не получится.

Улыбка помимо воли расползается на лице, а я сжимаю пальцами виски, потому что голова, кажется, на куски разорвётся. Нет, я должна подумать, нужно всё решить, на места расставить, но, чёрт возьми, не хочу. Увидеть его хочу. Прямо сейчас, и пусть всё катится к жерло вулкана.

— Подумаешь, какой он у тебя нежный... — Ася складывает руки на груди и, насупившись, смотрит на меня. — Но ты не волнуйся, я послала его.

— Что ты сделала? — спрашиваю, но голоса своего не узнаю. — Послала?

Господи, но почему каждый лезет в мою жизнь? Решает, что лучше для меня, как правильно?

— Да, — медленно кивает, а в голубых глазах удивление. — Ты ж рыдала из-за него, еле успокоилась. Я и подумала, что так правильнее будет.

Ася растирает руками лицо, сжимает пальцами переносицу, даже по щекам себя слегка хлопает, чтобы в норму прийти. Открываю окно, впуская в комнату свежий воздух.

— Чего улыбаешься? Ты там, часом, кукушкой не тронулась? — сидит, ворчит, плечо потирает. — Полина, ты пугаешь меня. Может, ранний маразм на фоне любовных переживаний?

— Телефон дай! — Протягиваю руку, а моё выражение лица, наверное, наталкивает Асю на мысль, что лучше не спорить.

Лихорадочно листаю список входящих звонков, но там пусто.

— Я почистила, — пищит Ася и жалобно улыбается. — Прости...

От этого "прости" хочется биться головой об стену. Я же не помню номера Брэйна, а свой телефон разбила, ума хватило.

Следующие минут пять перетряхиваем, точно две придурочные, мусор в пакете, выискивая мою симкарту. Паша не мог не звонить мне. Раз нашёл — как, кстати? — номер Аси, то, значит, до меня дозвониться не смог. Логично же?

Когда искомое в моих руках, вставляю пластиковый прямоугольник в Аськин мобильник, включаю и жду, а в ушах шумит кровь.

— Ого, — восклицает Ася, когда открываю СМС, оповещающее о пропущенных звонках, — а он настойчивый.

Сто восемь раз он набирал мой номер. Сто. Восемь. Раз.

— Да уж, дорогая моя, — улыбается Ася, — можешь думать, что хочешь, но я не верю, что он так настойчиво трезвонил для того, чтобы на свою свадьбу тебя пригласить.

— Протрезвела? — усмехаюсь, а у самой руки дрожат, когда на кнопку вызова нажимаю.

Внутри такая буря, что в любой момент затопить может. В последнее время жизнь так стремительно кружит меня в хороводе, заставляет раз за разом делать выбор, принимать решения, взбивая лапками молоко, что впору с ума сойти. Всегда считала себя сильной, уверенной в себе взрослой женщиной, но на поверку оказалась слабой и вздорной. Я ведь даже шанса объясниться не дала, предпочтя голову в песок спрятать.

Гудок, второй, третий, а в ответ — тишина. Потом щелчок, какое-то шипение, приглушённые голоса и сирены. Страх липкой холодной змеёй ползёт по позвоночнику, и я пытаюсь докричаться, но меня будто не слышат. Но вдруг наполненное шумом безвестие прорывает встревоженный голос — слава богу, мужской, — что кажется смутно знакомым.

— Полина? — Киваю, точно собеседник увидеть меня может. — Брэйн на мотоцикле разбился.

***

 

Когда услышала по телефону слова Фила, показалось, что мне в грудь выстрелили. Вмиг так больно стало, как будто сердце в огонь бросили. Потом быстро собралась, схватила сумку, бутылку воды и кошелёк. Ася, понявшая всё без слов, молча последовала за мной. Я знала, что она чувствовала свою вину, и мне страшно представить, что бы с ней стало, погибни Паша. Но все разговоры потом, в тот момент главным было попасть в больницу как можно быстрее и поговорить с врачами, обо всём остальном предпочла думать в другой ситуации.