Страница 120 из 128
— Что ты там разлеглась? — Его противный голос режет слух. — Поднимайся!
Но я не могу, как бы он мне ни приказывал. Просто не могу — боль в ноге и плече пульсирует, раздирает изнутри и все, на что я способна: тихо подвывать и скулить. Но даже этого не могу себе позволить — не дам ему шанса думать, что со мной так просто справиться. И хоть внутри я дрожу как осиновый листок, что–то не дает мне сломаться окончательно. Может быть, слепая вера в моего брата, может быть, чистое упрямство, но я сжимаю зубы и, привалившись горячим лбом к пыльному деревянному полу, пытаюсь восстановить дыхание. Кир, словно забыв обо мне, расхаживает по комнате, чем–то гремит, что–то тащит, переставляет. Никак любовное гнездышко обустраивает, придурок.
— Удобно? — Вижу его ноги в грязных ботинках совсем рядом со своим лицом. — Вставай!
Он снова подхватывает меня и тащит куда–то в сторону, а я даже не успеваю ничего сообразить, как оказываюсь сидящей в кресле, и Кира бледное лицо приближается ко мне. Несколько секунд он смотрит мне в глаза, а потом зажмуривается и прислоняется своим лбом к моему. Чувствую его дыхание, лёгким ветерком касающееся лица.
— Как же я тебя люблю. — Боль в голосе почти невыносимая. — Почему ты не захотела по–хорошему быть со мной? Всё бы могло быть по–другому. Думал, с тобой мне повезло, верил, что не предашь, а в итоге оказалась точно такой же, как и все остальные — сбежала к первому встречному. Почему так, Агния? Чем я плох? Никогда не мог понять, чем все эти другие лучше меня. И никогда этого не пойму. Ты тоже, как и они, оставила меня ради этого татуированного существа. Поэтому с тобой, моя милая, будет то же самое, что и с остальными.
Чувствую, как по его телу проходит сильная дрожь, и Кир медленно отходит, обняв себя за плечи, и стоит, глядя в окно. Оглядываюсь, пользуясь передышкой, вокруг: большая комната, обставленная ветхой пыльной мебелью. В углу моток веревки — точно такой же он связывал меня раньше. Содрогаюсь от ужаса, представив, что он опутает ею меня вновь.
— Что ты со мной сделаешь? — Замечаю недалеко стоящую лопату. Не знаю, что она здесь делает, но, если мне удастся дотянуться до неё, то смогу двинуть ею Кира по его тупой башке. — Убьешь?
— Какая любопытная девочка, — усмехается, не поворачивая головы, а я сдвигаюсь медленно влево, пытаясь дотянуться до лопаты. — У меня много планов на тебя, но смерть пока не на первом месте в списке моих желаний.
Прожигаю взглядом его затылок с прилизанными редкими волосенками и тянусь изо всех сил к заветной цели, но вдруг он резко поворачивается и впивается в меня колючим взглядом. Холодный пот выступает на спине, когда понимаю, что он с самого начала знал, что я пытаюсь сделать.
— Куда это ты свои ручонки тянешь? — Страх, мощной удушливой волной, поднимается вверх по горлу, перекрывает дыхание. — Думала, что она просто так здесь находится, наивная ты идиотка? Господи, каждая, ты слышишь, каждая попадается на эту уловку! Какие же вы все одинаково предсказуемые идиотки. Хоть бы одна удивила и не стала хвататься за лопату.
Кир подходит медленно, крадучись. С каждым исчезнувшим сантиметром между нами все лучше понимаю, что из этого дома не выбраться, не спастись. Он убьёт меня, перед этим натешившись вдоволь. Темно–серые глаза полыхают безумием и жаждой. Зажмуриваюсь до рези в глазах и сжимаюсь в тугой комок — ужас тем временем сплетается в животе в причудливые узоры.
— Не бойся. — Высокий голос обманчиво вкрадчив и ложно добр. — Я не сделаю тебе ничего плохого.
— Не верю, — выдавливаю из себя, но слова идут также тяжело, как и сок из камня.
— Твое право, каждый верит в то, что сам выбирает.
Он уже совсем близко. Шепчет на ухо, проводит пальцами по щеке, поглаживает, но его прикосновения как холодные змеи — ничего, кроме ужаса не вызывают. В итоге не выдерживаю и с размаха бью Кира по лицу. Вернее, я надеюсь, что попала туда, куда целилась. Он шипит — наверное, больно сделать все–таки удалось. Это придает сил и вселяет уверенность: изворачиваюсь и снова бью его, уже обеими руками, несмотря на жгучую боль в плече.
— Уймись, идиотка, — орет, пытаясь ухватить меня за руки, но я словно обезумела. Подключаю и ноги, в итоге треснувший ранее гипс раскалывается на части. Наплевать. — Хватит!
В итоге ему удаётся меня ухватить — слишком слаба, чтобы долго сопротивляться. Но я, во всяком случае, боролась.
Вдруг раздается сигнал телефона, и Кир, чертыхнувшись, не выпуская меня из хватки, достаёт из кармана мобильный.
— Все сделано? — Я, уже не сопротивляясь, просто сижу, задыхаясь в его объятиях, хочу крикнуть, позвать на помощь, но слова не выходят наружу, застревают в горле. — Отлично. Давай сюда — нужна будет помощь. Да, как всегда. Да, в этот раз все будет быстрее обычного. Жду.
Трубка летит на пол, а Кир хватает меня за волосы и стаскивает с кресла. Голова разрывается от боли — кажется, я даже слышу треск отрывающегося скальпа. Он тащит меня волоком и смеётся.
— Сейчас нам будет весело, сейчас мы поиграем. — От этих слов кровь стынет в жилах. — Ты любишь играть? Я очень.