Холодная кровь

— Я все равно ничего не скажу, — прошипела сквозь плотно стиснутые от холода зубы, вяло дернулась в его хватке, тая надежду вырваться, хотя вся уже задубела.

От того, как сжались в гневе его губы до посинения, а крылья носа, чуть заостренного, дрогнули, и в глазах мелькнуло презрение, Агна явно поняла, что ответила не то, что нужно, но плевать. Кто он, вообще, такой? И как смеет с ней так обращаться?

Приближавшиеся голоса и всплески воды под веслами разорвали оцепенение.

— Это мы еще посмотрим, — пригрозил, сгребая девушку в охапку, и потащил к берегу.

И тут произошло то, чего она так опасалась: в глазах поплыло, головокружение мягко толкнуло в пропасть.

***

Сколько прошло времени — Агна не понимала. Внутри и снаружи все еще плескались холодные волны, она кричала, призывая Воймирко, пытаясь достучаться до него, только из горла выходили лишь сдавленные сухостью стоны. Она слышала их краем сознания, но не могла очнуться — слишком слаба. Агна билась, пусть отяжелели уже ноги и голова, но пыталась пробиться сквозь толщу небытия, но тут же проваливалась на дно.

— Воймирко, — хрипло издало ее горло, и накалившийся в груди звук его имени раскололся на сотни кусков, которые она пыталась собрать, обжигаясь.

Всего лишь на короткое мгновение она вырвалась из небытия, слепо шарила по холодному железу руками, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, ощущая под пальцами холодные диски брони, и чужие пальцы на спине и бедре, прожигающие кожу сквозь мокрое платье — ее куда-то несли.

— Приходит в себя, — послышалось со стороны. — Хорошенькая. Интересно, как долго он использует ее?

— Доберемся до Роудука, и разузнаешь все, — равнодушно отозвался уже знакомый, залегший в грудь стылой лядиной голос.

Агна почувствовала, как мускулы рук незнакомца напряглись так явственно, что сквозь воспаленное сознание поняла, что это был уже не сон, ее и в самом деле несли. Она разлепила отяжелевшие и горевшие веки.

— Воймирко? — лицо над ней приобрело более четкий облик, и черты его были чужие.

— Я не Воймирко, — ответил резко, сжав челюсти, так, что дрогнули желваки.

Оторвав от девушки взгляд, в которых буйствовало раздражение, он посмотрел куда-то вперед, видно, совершенно не желая видеть ее, и только сильное вынуждение заставляло его тут же не бросить ее прямо на землю.

— Ценность ее уже сомнительна, — отозвался Анарад.

— Думаешь, кобылку уже объездили?

— Надеюсь, в княжестве будет более разговорчива, — жестокие слова оборвались.

— Зар, забери, — последовал короткий приказ, и резкое перекидывание в другие руки заставило Агну издать стон, потому что тело будто продрало крюком. — Отнеси в избу, пусть переоденут в сухое, сделайте все, чтобы она поскорее пришла в себя. Только поосторожней. Проследи.

Все происходило будто не с ней, Агна словно смотрела на все со стороны, став невольной свидетельницей чужой беды. Сознание не желало ничего воспринимать. Она только ощущала, как ее кто-то перехватил крепче, потом твердые шаги и вскрики Ереи. Поморщилась от внезапно вспыхнувшей боли на бедре, а потом ее завернули во что-то. Агну люто начало колотить изнутри, и она, потеряв опору, вновь ухнула в пропасть. Стылую и пустую. Она падала, захлебываясь холодным мокрым воздухом, и страх от того, что Воймирко в опасности, заковывал душу в клетку. Падение в огненное жерло небытия продолжалось неизбежно долго. Агна совершенно потеряла счет времени, оно размылось, как горизонт в тумане, сливаясь с небом, не стало ни верха, ни низа, ни запаха. Она слышала утешающий голос Ереи, тяжелые вздохи и причитания.

— Злыдни окаянные. В холод такой, бездушные…

Агна открыла глаза, но ничего не смогла разглядеть — муть одна.

— Кто они? — губы пересохли страшно.

— А кто знает? Пришли с востока, стало быть, с соседнего княжества.

Агна сглотнула, пытаясь понять, откуда именно, но безуспешно — голова болела страшно.

— Не говори им ничего, поняла?

— Да как же!

— Молчи, — прошипела Агна, — поняла, Ерия? Что бы ни случилось — молчи…

А потом ее одолела слабость, на грудь будто валун положили — ни пошевелиться даже, и сердце то замирало, то билось часто и гулко, и она вновь провалилась в черноту.

Агна очнулась от того, что почувствовала чужое присутствие, давящий взгляд на себе и горячее дыхание, которое прокатилось по щеке, дрожащее и тяжелое. Пошевелилась, втягивая сухой запах сена. Послышались удаляющие шаги, и обилие света хлынуло на Агну, заставляя все же разлепить веки. Слух прорезали пение петухов на задворках и гомон птицы на растущей у окна березы. Она провела ладонью по меху, слыша треск горящих дров у входа, было уже тепло, даже душно от того, что рядом горел очаг, а на ней — ворох тяжелых шкур.

Утро вошло в полную силу, и золотистый свет, лившийся из оконного проруба, освещал небольшую горницу, в которой Агна вместе с Ерией жили мирно все эти зимы. Агна бездумно упиралась взглядом в толстые потолочные балки, достаточно низкие — не княжеские хоромы. Странно, почему-то заметила это только сейчас, хоть покинула отца давно.

— Здрава будь, девица, — вонзился клином посторонний голос, так, что воздух дрогнул, и сонливость как рукой смахнуло.

Не успела Агна встрепенуться, как над ней появилось незнакомое лицо мужчины. Он улыбался, посмотрел свысока, держа в руке деревянный ковш, с которого капала вода.

Нет, это не было кошмаром. Еще ранним утром ее едва не утопили. Агна сглотнула, боясь пошевелиться. Перед ней склонялся другой юноша, хоть похожи сильно с тем воином, что поймал ее у реки: те же русые с холодным оттенком волосы, правда, немного светлее, щетина на лице, густые брови, и нос прямой, только лицо чуть уже и глаза светлого голубого оттенка, такого морозного, что Агна даже поежилась. Тело будто вытянутое немного, но статен и высок, правда, внешне он был куда холенее, и было ясно почему — одежда на нем не простая, справная: кафтан с ценными меховыми подкладками и многочисленными петлями на груди, повязанный в несколько оборотов тканным богатым поясом, как у самих князей, на ногах — высокие сапоги. Туман в голове совсем рассеялся, и Агна вспомнила слова Ереи, что воины эти с соседних земель пришли.

— Пей, — предложил ей чужак.

Агна привстала, морщась — все тело ломило, голова кружилась. Несмотря на то, что стало легче, кости раздалбливало будто молотом. Она спохватилась и тут же натянула на грудь сползшие шкуры, оглядывая белоснежные рукава тонкой льняной рубахи.

— Не волнуйся, — успокоил он. — Мы не со злом, как может показаться изначально.

Агна приняла ковш, за что получила одобряющий кивок. Отказалась бы, но во рту пересохло так, что язык к небу прилип.

— Ты много раз повторяла его имя в бреду, — пророкотал знакомый голос из дальнего угла.

Девушка вздрогнула, чуть не выронив из еще слабых рук ковш, даже не заметила, что здесь был кто-то еще, а точнее — тот дикарь с сумрачными глазами. В маленькой горнице он казался куском гранита. Он спокойно сидел на лавке у стола, подпирая затылком и спиной бревенчатую стену. Свет не добирался до темного угла, и Агна не видела его взгляда, который явно упирался в нее.

— Любовники.

— Что?! — Агна мгновенно подобралась, отставляя ковш, к щекам огненная лава прилила — так их запекло, и этот жар поднялся к самому затылку, заливая всю ее, до самых кончиков ушей — такого никогда с ней не случалось, сколь себя помнила.

— Как смеешь? — Голос прохрипел сипло, но это ее не остановило, такая ярость взяла. — Воймирко — служитель Велесу…

Хотя она тут же пожалела, что поддалась на его поддевку — что взять с этого возомнившего о себе невесть что дикаря, который напал на беззащитную девушку, приставив к горлу нож?

— Ты так краснеешь, что я почти верю в вашу безобидную связь, — продолжил он, хмыкнув и отлепляясь от стены, потянулся за крынкой, — но все же не верю, не может такого быть, чтобы жрец ни разу не прикоснулся к тебе. И ты повторяла его имя в бреду слишком часто, — он припал к горлу крынки.