Страница 14 из 15
– Доченька…, – тетка вздрогнула и схватилась рукой за сердце. Один их мешков при этом упал на пол и из него посыпалась картошка, – Велела тебе не отходить от меня ни шаг, паршивка!, – рявкнула она и дала мне затрещину, которую пришлось стерпеть, – Следи за вещами!
Я собрала рассыпавшиеся картофелины и подумала: «Как жаль, что наваждения не могут изменить характера». Конечно, можно было применить трансформацию личности – но делать этот сложнейший ритуал ради двух дней, которые я проведу с этой теткой, мне не хотелось. Когда я подготавливала трансформацию личности рейхсфюрера, мне пришлось предварительно изучить его – на это ушло немало сил и времени, которых сейчас просто не было. Пока я возилась с картошкой и размышляла, моя тетка добралась до кассы. Пора было вмешаться в ее мозг еще раз.
– Мне до Волочинска…ой…, то есть до Москвы два, – мое наваждение работало как-то не стабильно
– Так куда точно?, – зло рявкнула кассирша. – До Москвы только мягкие есть, по восемьдясят рублей! Моя тетка икнула и мне вновь пришлось подталкивать ее к действию магией. А не так уж плохо все и складывается – в мягком вагоне будут ехать важные шишки, подумала я и решила подстегнуть не только тетку, но и свою удачу – пусть шишка окажется полезной.
– Два мммяяя..гкх дддо Ммм..сквы, – заикнулась она и полезла себе за пазуху, вытащила оттуда тряпичный сверток и развернув его, с удивлением уставилась на содержимое.
– Сто пятьдесят девять рублей восемьдесят копеек, – зло сказала кассирша. Моя тетка, путаясь, стала отсчитывать купюры.
Отойдя от кассы она злобно глянула на меня. В ее маленьких покраснеших глазах пылало какое-то чувство, назвать которое я не могла. К моему облегчению, по радио хрипло объявили посадку на поезд Львов – Москва и я, схватив один из мешков, пошла за своей теткой на перрон. Проводница – в красивой синей форме – чистая и улыбающаяся – резко отпрянула когда моя тетка протянула ей два билета.
– С такой харей в общем ездить надо, – зло сказала она.
– Так нету общих, только мягкие были, – вмешалась я. – А нам с мамой срочно надо в Москву. Мой дядька, мамин брат, вызывает к себе. Служит он там, военный!
– Да, братик зовет. Вот картошеки домашней ему везу, – тетка тряхнула грязным мешком и проводница брезгливо поморщилась.
– Вы садитесь, гражданка?, – уверенный мужской голос принадлежал подошедшему сзади дядьке в военной форме. – Помочь вам вещи занести?, – он протянул проводнице два билета. За ним стояла девочка примерно моего возраста, в красивом бежевом пальто и небольшим чемоданчиком в руке.
– Прошу вас, товарищ полковник, – расплылась проводница в улыбке. – Видите, что делается: кому билеты в мягкий продают, – она дернула головой в нашу сторону
– Что ж вы, товарищ проводник, неуважение к колхозникам проявляете, – весело ответил военный. Если есть деньги, что ж им в мягком не ездить-то? Давай-ка мать, я тебе подсоблю, – он подхватил из рук моей тетки мешок и одним движением забросил его на площадку вагона. Моя тетка неуклюже полезла в вагон, но полковник подал ей руку и помог взобраться. Потом он спустился, похватил мой мешок и тоже забросил его в вагон.
Оказалось, что полковник с дочерью едут в нашем купе. Он помог моей тетке поставить вещи под полку и стал накрывать на стол. Да, кстати, мягкий вагон мне понравился – в нем были удобные диваны со спинкой, обтянутые бархатом, на окнах висели шторы. Был в купе и небольшой столик, на который полковник выкладывал продукты. Достал он и бутылку прозрачного пойла – водки и, сбегав до проводницы, принес два стакана, разлил и придвинул один стакан моей тетке.
– Ну что, мать, выпьем за мягкую дорожку!, – он поднял полный стакан и, крякнув, залпом выпил. Потом вилкой схватил огурец и с хрустом зажевал. – Хорошо пошла! Моя тетка так же лихо выпила полный стакан и рукой с заскорузлыми пальцами и грязными ногтями схватила кусок колбасы. Меня покоробило то, что она не удосужилась даже помыть руки перед тем, как сесть за стол.
– А ты пока познакомься с попутчицей, Лидочка! – сказал полковник своей дочери, вновь наполняя стаканы.
Дочь полковника была хорошенькая, как кукла в витрине дорогого модного магазина – ее кукольное личико не омрачалось и тенью мысли. Одетая в нарядное розовое платьице, с розовым бантом на затылке, она смотрела на мое буро-серое нечто, презрительно скривив губки. Было похоже, что Лидочка впервые попала в столь близкое соседство с низшим классом и не знала как себя вести.
– Меня Зоя зовут, – представилась я вымышленным для этой поездки именем. – Учусь в девятом классе, а ты в каком?
– Тоже в девятом, – тихо ответила Лидочка. – Я отличница, между прочим и учусь в школе, расположенной в самом Кремле! Там мой папа работает!
– А я во Львове училась, но теперь вот в Москву переезжаем. Там дядько мой служит, – ответила я, а сама подумала: «Возможно, мне повезло с попутчиками. Только как воспользоваться тем, что Лидочкин папа работает в Кремле? Пожалуй надо обработать Лидочку, чтобы она со мной подружилась». – А я фокусы умею показывать, хочешь покажу? Только колода карт нужна…
– Па, дай карты. Зоя фокусы показывать будет!, – глаза Лидочки вспыхнули интересом. Ее отец полез наверх и, порывшись в своем чемодане, протянул дочке колоду карт. Лидочка осторожно, старась не прикоснуться к моей руке, передала их мне.
Я перетасовала колоду и достала из нее пиковую даму. Протянула Лидочке и сказала «Спрячь ее в колоде, потасуй карты и отдай мне». Когда Лидочка вернула мне колоду, я подержала ее минуту между ладонями, изобразив на лице напряженную работу мысли и потом ловким жестом разделила на две части. Одну из них я протянула Лидочке и сказала «Дама пик – вторая сверху!». Естественно так и оказалось: конечно я сжульничала, наведя наваждение на произвольную карту и теперь все воспринимали ее как даму пик. Лидочка пораженно ахнула и всплеснула руками, а ее отец, наблюдавший за нами сказал «Ловко! А повторить сможешь?». Я смогла.
Вообщем через час мы с Лидочкой были, можно сказать, лучшими подругами. Она потребовала от папы, чтоб он достал ее вещи и предложила мне померять ее платья. Я думала, что Лидочкин папа выйдет в коридор, откровенно надеясь, что он прихватит с собой надоевшую тетку (ее потянуло исполнять частушки). К моему удивлению, Лидочка стянула платье через голову при всех попутчиках, впрочем не обративших на нас внимание. Лидочкино белье практически не отличалось от моего.
– Ну что ты возишься или тебе с застежкой помочь?, – спросила Лидочка. Я поняла, что мне предстоит раздеваться тут же. конечно, я не испытывала никакого смущения: обучение у лииси Рэйэлл быстро отучило меня от подобных глупостей, но мне было странно, что считается нормальным взрослой девице раздеваться до белья в присутствии постороннего мужчины, в то время, как в моем старом окружении не то чтобы о подобной сцене не могло идти и речи, со мной с самого начала обращались как с настоящей фрёйляйн – пропускали вперед, придерживали двери, подавали руку при выходе из транспорта, – одним словом, соблюдали общепринятые правила хорошего тона.
Тем не менее примерка шла своим ходом. А одно из платьев, в небесно-голубой горошек, так похожий на цвет глаз лииси Рэйэлл в ее человеческом обличьи, Лидочка даже подарила мне. Я заметила, что её отец нахмурился, но ничего не сказал дочери. Наверно, это платье было не из дешевых…
Через три часа, когда Лидочкин папа захрапел на верхней полке, а моя тетка напилась, напелась и заснула, привалившись головой к окну, я вытащила Лидочку в коридор и прошептала «Знаешь, я тебе открою одну тайну: я ведьма. Меня дед учил, он был мольфаром, это колдуны такие в Карпатах». Лидочка засверкала глазками и спросила «А ты можешь сделать так, чтобы мальчик меня полюбил? Я тебе рассказывала про него, он самый красивый в классе. А ходит с этой толстой дурой». Сказав это, Лидочка театрально, ломая руки, заплакала.