Страница 5 из 7
— Так-так, кто тут у нас? Вернорис, наконец-то, обзавелся подстилкой, невесту он не нашел, решил хоть кого-то иметь, — с гадкой ухмылкой осматривал он меня, я тоже не отставала. А что, высокий, широкоплечий, его даже можно было назвать красивым, если бы не лицо: оно было пересечено страшным шрамом, а глаза фонили ненавистью и злобой. — Что-то он плохо выбирал, тощевата. Ну, ничего, мясо нарастет еще, — успокоил он. — Чем ты его могла привлечь-то, наверно умением.
С этими словами он встал и подошёл ко мне, схватил за руку и, прижав к себе, сжал бедро.
— М-да, явно не телом, — и резко переключившись на грудь до боли сжал ее, у меня брызнули слезы.
— Покажи-ка мне, крошка, чем ты увлекла моего братца? Ты ведь знаешь, что в родне принято делиться постельными шлюшками, да? — и он рванул на мне платье. Я поняла, что надо что-то делать, на помощь звать ни к чему, раз у них тут так принято. А вот начать оказывать сопротивление — это да. Я улыбнулась, насильник замер.
— О, крошка любит пожёстче, — и стал наклоняться ко мне за поцелуем. О, да, крошка любит пожёстче, тьма во мне всколыхнулась, и я чуть отклонив голову с размаху лбом разбила ему переносицу, страха не было, тьма во мне толкала продолжить и я продолжила. Он схватился за нос из которого потекла кровь, я тут же нанесла удар в солнечное сплетение и как только он согнулся — по мужскому достоинству. Вот блин, больно-то как руке и ноге… насильник рухнул на пол.
— Убью суку! — ага, жду не дождусь. Он потянул нож из пояса, я, недолго думая, впечатала каблук в пальцы руки, державшей нож, и услышала хруст сломанных костей.
— Ах, тварь, — его рот изрыгал проклятия и ругань. С размаху впечатав в его кадык носок туфли, осталась довольна, заткнулся и потерял сознание. Так, что теперь делать? За брата Вернориса я могу очень сильно схлопотать, до изучения местных законов я ещё не добралась, а тут и невестой отказалась быть и брата прибила, выложила злополучные браслеты на стол, чтобы не решили, что я их прихватила. Нахлынул страх, кошка потребовала рвать когти отсюда, я мысленно поддержала ее. Рванув к шкафу, оделась в теплый костюм, ботинки и плащ и ринулась к двери. Потом замерла, не получится, народу полно, могу и попасться. Открыла окно, на улице темно, второй этаж, плющ стелющийся по стене дома, но он не надежный, а веревки у меня нет. Эх, были бы крылья! И тут моя темная магия, услышав мои мысленные сетования, распахнула крылья у меня за спиной. Я встала на подоконник, прыгнув, взмахнула крыльями и полетела. Я неслась в ночи, рвано махая крыльями. Немного привыкла и, поймав темп, полетела к полосе леса. Силы стали угасать на подлёте к лесу, я понимала, что надо дотянуть как можно дальше. Пролетев с трудом ещё какое-то расстояние, я почти рухнула в небольшой пролесок. Сил не было, но я понимала, что надо идти, сколько выдержу. И тут кошка внутри меня потребовала выхода, я мысленно потянулась к ней, она сказала снять одежду и оружие, завернуть в плащ так, чтобы удобно было нести в зубах, я все сделала и кошка мгновенно толкнулась внутри меня. Мы, объединившись сознаниями, обратились в небольшую пантеру, подростка, черную, как смоль. Она дернула хвостом, или это я дернула? Наши сознания были едины. Подхватив в зубы свёрток с одежды, я со всех лап рванула в глубь леса, неслась сколько было сил. Скорость пьянила, но под лапы то и дело попадались ветки, сучки, кочки и корни. Накалов множество раз лапы и едва не убившись, я решила найти укрытие и переждать до утра. Хоть зрение уже и перестроилось на кошачье, но тело пока еще не умело приспосабливаться. Найдя под корнями деревьев нору, принюхалась, кошка авторитетно заявила: пусто, давно. Я заползла внутрь и, свернувшись калачиком, уснула.
Глава 7. А кошки тоже люди
Просыпалась я тяжело. Лучик света пробивался сквозь корни и щекотал нос. Я чихнула и принюхалась, пахло прелым листьями, сыростью, но и примешивался какой-то мускусный запах. Лапки ныли и болели, мелкие ранки опухли и ещё кровоточили. Мысленно спросила кошку, что с этим делать. Она сказала, что надо вылизать, наша слюна быстро залечит мелкие ранки, или же обернуться. Я не захотела оборачиваться, мне казалось, что кошкой мне быть безопаснее. Надо вылезти из норы и найти воду, промыть и зализать ранки. С трудом протиснулась в выход из норки. И как я вчера в нее втиснулась, да еще и с узлом одежды? Я принюхалась, почувствовала запах воды и двинулась в ту сторону. Идти было больно, я старалась ступать по листьям и смотрела под лапы, чтобы не повредить их еще больше. Дойдя до воды, бросила сверток на берегу и залезла всеми четырьмя лапами в воду. Холодная вода немного уменьшила боль. От души напилась, пить хотелось неимоверно, а уж про еду и говорить нечего, хоть воды вдоволь напиться. Потихоньку ступая больными лапами, вышла, легла на траву. Рядом в кустах раздался треск, из них вышел огромный черный зверь, котом назвать его было трудно, потому что ростом он был почти с человека, массивная голова, глаза рассматривали меня, как добычу. Кошка внутри кричала в ужасе и требовала бежать. Я же понимала, что это бесполезно, надо дорого продать свою жизнь. Я рыкнула и ощерилась клыками, а шерсть на загривке встала дыбом. Я этому зверю была как раз ему чуть выше колена, но у меня тоже есть когти и клыки, перед смертью успею поранить. Всем своим видом сообщала, что даром не сдамся.
Зверь.
Я охотился, как обычно, убивая время и добывая себе еду. Я устал. Давно поселился в этой глуши, чтобы не видеть никого. 200 лет одиночества. Давно перестал ходить на перекресток миров. Женщина для развлечения мне не нужна, я хочу семью, деток. А выпустить пар можно и в доме для мужчин.
Идя по следу оленя, я наткнулся на запах раненого оборотня кошки, удивился, кто может здесь быть. Проникнуть сквозь стену, отгораживающую от других владений, могло только обычное животное. Удивленный, шел по следу, забыв про оленя. Крови стало больше, кровавые отпечатки на листьях будоражили кровь, что-то в этом запахе манило и требовало оказать помощь, следы были маленькими, значить, шел ребенок. Тем более нужна помощь, дети рождались только от истинной пары и их было немного, так как шанс встретить пару очень мал. Я уже мчался быстрее, кровь высохла, значить, малыш прошел давно. Скорее, подгонял меня запах. Я нервничал. След обрывался у корней большого дерева, рассвет уже начался и была видна небольшая нора под деревом. Вот и прилипшие к коре шерстинки, когда малыш забивался под корни. Как ему оказать помощь? Мне не достать его, зверь внутри требовал разрыть нору, инстинкт кричал «защитить, вылечить котенка!». Едва успокоив его, я принюхался в нору, малыш спал спокойно, крови свежей не было. Пусть спит, решил, если начну копать, напугаю ещё больше, покараулю возле норы, принюхался еще раз, запоминая запах. И тут меня накрыло, словно я употребил дурман-траву, зверь внутри замер и начал бесноваться: «пара, это моя пара, кричал он, достать, вылечить, защитить!!!». Отпрыгнув, я спрятался в кустах и замер. Девочки никогда в этом мире не рождались, когда-то давно — да. Потом мы переступили черту, стали обращаться с нашими женщинами настолько плохо, мы считали их вещью, бессловесной рабыней для утех и рождения детей, что боги наказали нас. И когда предки осознали, что натворили, было поздно, дети рождались только в истинной паре, только мальчики и не более двух. Конечно, со временем нашли выход в соседние миры и женщины у нас появились, относились мы к ним уже намного лучше, почти уравняли в правах. Но только тех, кто был в паре или официально заключили контракт любовницы. Остальные же считались общедоступными. Это положение вещей многих устраивало и изменить что-то было бы трудно. Поэтому, девочка оборотень и одна, без опеки это очень важно, странно и она моя пара. Теперь главное, не испугать ее. Наступило утро, котёнок аккуратно протиснулась в щель. Боги, крошка совсем! Возможно, первый оборот. В зубах она держала сверток с одеждой. Понюхав воздух, аккуратно ставя раненые лапки и порыкивая при неловком шаге, пошла в сторону реки. Мой зверь потребовал взять в зубы и нести домой зализывать раны. Бил меня по бокам хвостом. Я рыкнул на него, успокаивая. Рано ещё! Потихоньку пошел за котёнком. Малышка, положив узел на землю, вошла в воду и стала полоскать лапки, а потом жадно припала к воде, видимо, ее сильно мучала жажда. Живот ее жалобно заурчал, она вздрогнула и пригнула уши. «Так, облизать, накормить, обогреть, спасти от всего, что ей может угрожать!», — метался зверь внутри. Котёнок вышла из воды, тяжело ступая на лапки. Я же специально пошумел кустом и вышел на берег. Малышка испугалась сильно, ее страх волной накрыл меня. Значить, малышка эмпат однозначно, так проецировать эмоции, потом эмоции сменились злостью и готовностью драться. Какая моя крошка смелая! Она вздыбила шерсть, оскалилась и зарычала. Я рухнул на землю, показывая покорность, потом развернулся пузом кверху, снова на лапы лег неподвижно, замурчал. Подтянулся на лапах ближе, всем видом показывая, что я не опасен. Котёнок рычать перестала и смотрела на меня удивлённо. Потом послала вопрос: