Страница 70 из 76
— Самое время припомнить кодекс Сантьяго, юноша, — зло бросил Керво. Его глаза больше не улыбались. Взгляд был холоднее льда и острее стали. — Меня интересует пункт об особо трепетном отношении к прекрасным рэям.
Амари промолчал.
— У вас, наконец, появился достойный повод: для дуэли ли, казни ли уж выберете сами.
Амари не проронил ни слова. Он по-прежнему усмехался, сам того не замечая. Словно к лицу прилипла карнавальная маска. Очень злая маска. Керво отзеркалил эту усмешку, и ему стало совсем не по себе.
— Я полагаю, вы прониклись речами этой шлюхи, — Керво упер носок сапога в живот слабо дергающейся правицы и резко потянул клинок. Существо захрипело сильнее, крылья дрогнули, и оно исчезло во вспышке резкого белого света. — Впрочем, мне безразлично. Для меня, как можете убедиться, не существует ничего святого.
— Бласко, зачем?! — Амари шагнул к нему. — Не надо так! — удивительно, как он вообще заставил шевелиться сомкнутые губы. Керво был вне себя и, наверняка, не рад тому, что сначала пришлось разыскивать невыносимого наследничка, а потом еще и спасать, только Амари не собирался уступать его ярости. Не в этот раз, по крайней мере. — Я ей не поверил…
— И зря, — резко бросил герцог. — Правицы не лгут.
— Как и ты…
— Возможно, — он проследил взглядом алый след, тянущийся за Амари, и нахмурился. — А, может, и нет.
— Бласко… они ошибаются.
— Правицы не ошибаются, — процедил сквозь зубы герцог. — И теперь мне пришлось прикончить одну из них. Если война между нами не вспыхнет с новой силой, это будет чудом в духе вашего почившего Создателя!
— Из-за меня… не стоило!
— Как обычно, — ухмыльнулся Керво почти по-доброму. — Вы не меняетесь. Может, это и хорошо, вот только правица не Теренс Намитский, дипломатические способности Алонцо не помогут замять конфликт.
— Но можно же найти вариант, устраивающий всех? Или он невозможен?.. — герцог выглядел усталым, Амари тоже было нехорошо: от свалившейся на него злобы и зрелища хладнокровного убийства.
— Идем, — Керво ухватил его за плечо и поволок подальше от погружавшейся в белесое марево коряги.
— Нет ответьте! Я желаю знать, почему…
— Потому что, — передразнил его Керво. — Варианты… о… они предложат вам сотню на выбор и один лучше другого: честнее, правильнее, добрее. Справедливее, наконец, — он сухо рассмеялся. — Только все это рано или поздно сыграет на них. Все, в чем вы привыкли барахтаться, Амари, хорошо спланированный план. Блеф. Игра с заправским шулером. Это то же самое, если бы, например, я или вы вдруг сильно уверовали в Создателя или в какую-нибудь запредельную тварь. Да хоть бы сами себе кого-нибудь выдумали! Такого, знаете ли, всепрощающего, всепонимающего или бесконечно справедливого. И принялись бы ему рьяно молиться и бить поклоны, искренне считая, что после смерти получим воздаяния за свои поступки, — в глазах герцога отразилось холодное презрение. — Как вам такой вариант? Привнести в Эрохо новую религию?
— И что с того, если правицы предложат верить в это? Взамен войны, длящейся уже ни один сигг… — Амари смотрел спокойно, и Керво не заставил себя долго ждать с ответом, только очень уж недобро улыбнулся, и закаменел лицом.
— Не сомневался в вашем вопросе ни одного лишнего мгновения, — разочарованно бросил он. — А теперь послушайте меня, ваше высочество. Если вы не в состоянии ответить за собственные поступки, — продолжил он уже буднично-скучающим тоном. — Если вы глупы настолько, что не отдаете самому себе отчета в них, и вам обязательно нужен некто со сводом законов подмышкой. Если у вас нет зачатков совести. Никакое служение никакой великой цели или божеству вас не спасет! Правицы слегка подправят нынешнюю веру, создадут правила и ритуалы, которым необходимо следовать, дабы заслужить счастье в посмертии, а потом возьмут Эрохо голыми руками! Их цель — уничтожение всех зеркальных миров.
Амари вздохнул и покосился на черное пятно, в которое превратилась коряга. Там, где злое сияние поглотило правицу, не было вообще ничего, лишь белесая пустота поверх тумана.
— В Кассии их почитают как помощниц Творца… — грустно прошептал он. — Меня учили, что они помогали создавать Эрохо.
— Именно так и обстоит дело, ведь именно они Его и уничтожили, — согласился Керво. — Вряд ли мир мог бы возникнуть иначе, чем из крови очень сильного существа, слишком жаждущего жить, чтобы беследно кануть в небытие.
— Но… она сказала, наш мир мешает соседним.
— И что же из этого? Ваше существование тоже не давало покоя некоторым личностям, — Керво завладел его рукой и присвистнул, рассматривая все еще не затянувшуюся царапину. — И я вполне уверен, недоброжелатели у вас есть и сейчас. Желаете покончить с собой им в угоду? Возможно, кто-то вас даже объявит блаженным после этого.
— Обойдутся.
Керво вытащил белоснежный платок, перемотал рану и на попытки Амари отстраниться не обратил внимания.
— У Кассии врагов еще больше вашего, — сказал он, наблюдая за тем, как кровь пропитывает белоснежную ткань. Амари нахмурился: из столь незначительной раны кровь просто не могла течь с такой скоростью. — И у всех этих врагов своя правда. Кесария, например, вполне искренне полагает своим Нидос. Предлагаете отдать? Для намитцев это была бы высшая справедливость, — хмыкнул Керво. — Так вот, юноша, у мира врагов еще больше. В том же, что не все запредельные существа чистоплотны, вы смели убедиться, как и в том, сколь отвратительно может выглядеть идеальная красота. Делайте выводы.
Весь этот монолог герцог потратил на то, чтобы наскоро перевязать руку еще одним платком. Кровь все равно не остановилась, а выглядела повязка так, словно Амари лишился кисти, а не поранил ладонь. Керво придерживал его за плечи и осторожно, но как можно быстрее вел к чернеющему вдали горизонту.
— Голова уже кружится?
— Немного, — признался Амари. — Бласко… вы правы. Я чувствую, даже готов согласиться, но… это противоречит всему, чему меня учили с детства.
— Справедливостей столько же, сколько и правд. Не существует однозначно черного и белого, правильного и неправильного, — быстро проговорил герцог, придерживая его за локоть и помогая идти. Кажется, теперь он просто заговаривал ему зубы. — Так или иначе, но приходится выбирать и единственное мерило здесь совесть и ваша честь. Наплевать, если окружающие считают, что у вас нет этих качеств. Безразлично, если они уверены в бесчестности ваших поступков.
Герцогу уже, похоже, было неважно, о чем говорить. Иначе с чего б ему разглагольствовать о справедливостях, которые он считал самыми эфемерными из иллюзий. Он и о любви, наверное, заговорил бы. И о добродетели. Лишь бы Амари слушал и не позволял себе упасть. Почему-то это казалось важным, и он старался идти ровно и как можно быстрее. Вскоре, ему стало совсем тяжело. Амари уже почти висел на Керво, а тот делал вид, словно этого не замечал.
Глава 8
— Будьте так любезны, просветите, какая блажь туда вас понесла?! — Керво вальяжно развалился в кресле, откупорил бутылку вина и наполнил два бокала. На Амари он предпочитал не смотреть, только кривил бровь и ухмылялся, бросая время от времени мимолетные взгляды на квохчущего лекаря.
Амари не знал, стоит ли говорить об изнанке мира при постороннем, потому безмолвствовал. К тому же худой сутулый человечек его раздражал. Лекарь суетился, словно наседка над яйцом, а ведь рана не была серьезной. Получи он пулю в грудь или вражеский клинок меж ребер, с благосклонностью принял бы и тинктуры, и озабоченные речи. Но не сейчас! Не с порезанной ладонью. У Амари складывалось впечатление, словно над ним издеваются. И, наверняка, не без распоряжений Керво, желавшего отыграться за произошедшее.
— Уважаемый Гарстон, — сполна насладившись зрелищем, герцог кивнул на один из бокалов и ловко ухватил за тонкую витую ножку свой.
— Да-да! — спохватился лекарь. — Его высочеству необходимо пить, и как можно больше. Красное вино прекрасное кроветворное средство, — он просеменил к креслу Керво, взял бокал и вернулся обратно. — В вашем состоянии это лучшее лекарство.