Страница 28 из 43
Глава 12. О куклах-марионетках и чужих страхах
Мало кто находит выход, некоторые не видят его, даже если найдут, а многие даже не ищут.
"Алиса в Стране Чудес"
Я проснулась, но долго не решалась открыть глаза, не понимая — где же я? На чердаке, у тяти или там, в полузабытом белокаменном храме? Запах благовоний, журчание воды и тяжелое чёрное крыло, проидавившее сверху плотным одеялом, говорили в пользу последнего, но… Как любил говаривать тятя в таких случаях, сколько реальность не отрицай, иметь с ней дело все равно придётся. Так и тут — поморгав, я распахнула глаза и уставилась в другие, звериные, сияющие искренней теплотой. Чёрное крыло, ласкавшее мне кожу чёрными перьями, прижало меня ещё ближе к знакомому по той, давней памяти телу.
— Доброе утро, — сказал Тари тихо, — Я и не надеялся, что ты ещё хоть когда-нибудь проснёшься в моих объятиях.
Молчу. Что тут скажешь? Кошусь на свой чердак, изменённый в очередной раз — тут тебе и плющ, и журчащий фонтан, и мрамор пола, и магические письмена на стенах. Точная копия той самой комнатки под крышей храма, где мы находили себе приют, устав от чужих глаз, тяжести ответственности и полётов; той самой, где мы впервые были вместе.
— Я хотел, чтобы ты вспомнила, — говорил он тихо, — По глазам вижу — получилось. Знаешь, за эти воспоминания я цеплялся там, во тьме, где все иначе. Перерождение — штука крайне неприятная, и бывали моменты, когда я совершенно забывал, кто я, кем был и кем должен стать… Это было похоже на бесконечную агонию, и в моменты просветления я иногда радовался, что ты не пошла за мной. И к Наместнику явился по первому зову, надеясь, что здесь прошло не слишком много времени, что ты выжила, но сначала казалось — ошибся. Но это, правда, ты…
— Уже нет, — улыбаюсь чуть печально, — Слишком много жизней прожито и дорог пройдено, чтобы остаться той же. Но, кем бы я ни была в итоге, я с тобой.
Он улыбнулся и явно вознамерился повторить наши ночные подвиги, но я только фыркнула и ловко выползла из-под демонова крыла.
— Нечего меня совращать, — говорю, — У меня, между прочим, хозяин не кормленный и на учёбу не собранный.
— Издеваешься?
— Только если немного. Но вообще, если хочешь, ты можешь пойти со мной на кухню и там вероломно поприставать — так и быть, сильно сопротивляться не буду. К слову о сопротивлении… Скажи-ка мне, Тари: делает ли кто-нибудь в этом городе особые музыкальные инструменты вроде того, что ты когда-то подарил пёстрому дудочнику? Думаю, нам нужна, скажем так… необычная скрипка.
— Ты хочешь?.. — о, как глаза загорелись.
Небрежно пожимаю плечами:
— Глупо было бы не использовать то, что у нас и так есть, верно? Ноэль — идеальный кондидат на роль Уводящей, она и так многое может, нам только нужно её немного подтолкнуть…
Тари усмехнулся:
— Что же, есть в городе один такой, Мастер. Мне к нему хода нет, а вот на тебе никаких запретов не висит. Я давно сделал тебя незаметной для псов, так что…
— Вот и отлично. Объясни мне, как к нему пройти!..
— Что бы вам ни было надо, у меня этого нет!
— Я хотела бы что-то купить у вас!
— А я не намерен никому ничего продавать!
— И зачем вы тогда содержите лавку?
— У нас страна свободных дельцов, милочка! И, коль скоро я хочу держать магазин и ничего в нём не продавать — это моё право, как гражданина этого Свободного Города!
Вздыхаю и с раздражением гляжу на запертую дверь тёмной лавки старьевщика, захламлённой, как рабочий стол безумного колдуна (уж я-то знаю, о чём говорю!). Отступать нельзя, потому, раздраженно хмыкнув и коротко осмотревшись, прорисовываю на стекле несколько слов из древнего языка. Звон колокольчика — и дверь приветственно распахнулась передо мной.
— С этого и нужно было начинать, юная особа, — в голосе, звучавшем словно бы отовсюду — раздражение, — К чему вести бессмысленные диалоги, когда можно просто войти?
— Есть вежливость…
— Я тебя умоляю! Ещё поговори про этикет и правила приличия, которые придумали люди, чтобы красиво сказать что-то вроде "Я пришёл тебя убивать" или "Я тебя ненавижу". Право, ты юна, но не настолько же! Вполне застала времена, когда приличным было обнаружить чей-то скальп на столе у друга и похвалить за то, как хорошо он выделан.
Застываю и хмурюсь. Только сейчас до меня доходит, что я не могу определить природу Голоса. Стар он или молод, женщине принадлежит или мужчине? Коротко оглядываюсь и понимаю, что Бонни застыл безжизненно в нескольких шагах от сткелянной двери, созерцая стоящий на полочке стеклянный шарик с бесконечно падающими в нём снежинками.
— Оставь — он видит свой вариант нашей встречи, приемлемый для посторонних. Я, знаешь ли, люблю приватность. А ты не стой, проходи дальше — если уж взломала дверь, нет смысла топтаться на пороге!
Усмехаюсь и — иду. А что ещё остается? Некоторые мысли по поводу личности Мастера уже появились — абсурдные, как почти любая правда, но… почему бы и нет? Ступаю по мягкому ворсу невесть откуда взявшегося ковра, а мимо мелькают бесконечные стеллажи, и чем дальше углубляюсь в казавшийся крошечным магазин, тем более странные вещи там можно разглядеть: россыпь крошечных звёзд в банке, кукольные лица, не забывающие оперативно моргать, цветы под стеклянными колпаками, походя успевающие расцвести и увянуть, пирамидки, возводимые крошечными смешными человечками, вода в стакане, эпизодически крамольно обращающаяся огнём… Кто знает, что ещё я успела бы выхватить взглядом, но мы уже очутились в комнатке, столь переполненной книгами и всяческими совершенно непонятными даже мне приборами, что места оставалось чуть — для столика на двоих, освещённого волшебным светильником неясной мне природы.
— Садись, — предлагает голос, — У меня ныне весьма неплохой чай… Вспомнить бы только, где именно!
Слушаюсь, отчаянно стараясь не задеть сваленную за спинкой кресла гору бумаг, заставших, судя по виду, очень разные времена и эпохи.
— А вы мне не составите компанию? — вопрошаю, потому что в таких вот обстоятельствах все, что остается — наглеть.
Смешок.
— Ну разумеется! Это почти преступление — пить мой чай в одиночестве. Вот сейчас, протиснусь… ох уж этот творческий беспорядок…
Он вошёл, но, как водится с существами вроде него, не понять — ни во что одет, ни как выглядит, ни какого возраста и пола; текучий, изменчивый и непостоянный в своем обличьи, он извернулся, огибая одну из наиболее впечатляющих бумажных гор, и предовольно установил на столик поднос со звякнувшими чашками. В воздухе пополыл аромат чего-то знакомого, родного: костров, степей, свободы, пряностей и сладостей, а ещё — курений оракулов, благовоний, железа и крови.
— Чудный чай, — говорю с усмешкой.
— Благодарю! Я так и знал, что тебе придётся по вкусу именно этот вариант. А обо всем остальном… Почему ты пришла сюда?
— Полагаю, вам это прекрасно известно, но озвучу — мне нужна скрипка.
— Скрипка… милочка, не разочаровывай меня: причина и цель — вещи зачастую не только разные, до и диаметрально противоположные. Итак, вопрос был в другом, и попробуем-ка мы ещё раз. Почему ты здесь?
Улыбаюсь чуть вымученно и отхлёбываю напиток — от него где-то в глубине расползается самое настоящее спокойствие.
— Я не вижу другого выхода для себя, — отвечаю в конечном итоге, — Этот вариант плох, но все другие — ещё хуже, а порой просто невыносимы.
— Вот как… я уж боялся патетичных воплей о какой-нибудь милой глупости вроде "вечной любви".