Излом

На местном химзаводе в одночасье стало невозможно, что-либо купить или продать. Все делал некий Торговый Дом. Артемьев объяснил Степану Ефимовичу, что это называется «крышей» и говорить надо с ними. Используя наработанные в НИИ связи, новоявленные коммерсанты договорились с поставщиками-смежниками, а Артемьев «выбил у крыши квоту» на поставку сырья. Денег за сырье завод не платил. Рассчитывались готовой продукцией. Естественно через Торговый Дом.

Офис Торгового Дома «Прогресс» занимал весь третий этаж гостиницы «Советская». Как и все офисы девяностых, помещения не приспособили к потребностям крупного трейдера. Менеджеры, бухгалтера, экономисты занимали крохотные гостиничные номера. Кровати заменили столами и стульями, коридоры до потолка завалены коробками с документами, между всем этим сновали озадаченные сотрудники и посетители. Оазисом спокойствия был лестничный пролет, ставший курилкой. Курили здесь долго, сосредоточенно и вдумчиво, философски созерцая дым дешевых сигарет.

– Пойми, Ефимыч, ничего такого в этом нет, – финансовый директор «Прогресса», в недавнем прошлом главный бухгалтер союза потребительской кооперации, глубоко затянулся и шумно выдохнул струю голубоватого дыма, – аморального или, боже упаси, криминального. Нам надо списать эту дырку, и Сычев готов на это потратить половину.

– А нам потом с этим сульфатом что делать? При первой же ревизии сядем, – справедливо возразил Степан Ефимович.

– Ну, батенька это вы уж думайте. За что вам пятьдесят процентов платим? – фин. директор снова глубоко затянулся. – Кстати, твоему Артемьеву не обязательно знать о наших делах. Сычев с ним вообще не общается, а я умею держать язык за зубами, ты же знаешь. В общем, решай сам. Но если дырку не закроем Сычева уберут, да и меня наверно тоже и, тогда все квоты на поставки будут пересмотрены. Вам с Артемьевым точно ничего не перепадет.

– Ну, тебе-то откуда знать, что кому перепадет? – немного подумав, Степан Ефимович добавил. – А Артемьев что сказал? Ты же с ним говорил?

– Говорил, – разочарованно сказал финансист. – Время зря потратил.

– И что он? – спросил Степан Ефимович, разминая новую сигарету

– Что? – поникнул собеседник. – «Ваши проблемы решайте сами», вот что сказал твой Артемьев.

Тут финансовый директор Торгового Дома откровенно солгал. Это было не все, что сказал Артемьев. Молодой коммерсант добавил, что если руководство узнает, что фирма Артемьева участвует в вороватых схемах администрации «Прогресса», то ни Артемьева, ни его фирмы не станет. Буквально это звучало так: «За участье в кидалове меня закопают вместе с тобой и твоим Сычевым. Это не советский суд, самый гуманный суд в мире. Сам себе могилку в лесу отрою. А у меня жена и двухмесячный ребенок».

– Странно, – удивился Степан Ефимович. – Артемьев просто так от денег никогда не откажется.

– Вот, уже ближе к делу, – обрадовался финансовый директор. – Ты вообще понимаешь, о каких деньгах идет речь? А закрыть надо всего лишь шестьдесят тонн. Умножь на сегодняшнюю цену и подели на два.

На секунду Степан Ефимович снова задумался, потом прикурил сигарету.

– Вы с Сычевым продали налево вагон сульфата, а нас хотите подставить?

– Да никто никого не хочет подставить. Ефимыч? Считай, что шестьдесят тонн удобрений продаем через вашу фирмочку. Подписываете накладную, перечисляете деньги. Всю сумму плюс пятьдесят процентов я тебе наликом занесу. Все. Делов то. Давай, Ефимыч, соглашайся. На ровном месте срубить столько баксов. Не каждый день предлагают.

Степан Ефимович продолжал молча курить. Предложение заманчивое. И для одного оно более заманчивое, чем для двоих.

– Давай, дружище, – давил финансовый директор, – если нет, я в «Азимут» пойду. Там пацаны шустрые, смекнут что к чему.

– Деньги сразу занесешь. Без налика ничего перечислять не буду. Ваш «Прогресс» и так нам должен, – как-то еще не совсем уверенно согласился Степан Ефимович.

– Конечно, дружище! – обрадовался фин. директор. – Роза Марковна бумаги оформит. Деньгу я до конца недели занесу, а ты уже как сможешь, перечислишь. Спасибо, друг.

– Не благодари, – осадил собеседника Степан Ефимович. – Благодарить будешь, когда деньги занесешь.

– Конечно, конечно. Идем в бухгалтерию, бумаги подпишем. Минут десять подождешь, пока заполнят все, – финансист взял под руку нового друга и повел по коридору в гостиничный номер, который сейчас назывался «Бухгалтерия».

– Розочка Марковна, ну-ка доставайте-ка бланочки спецификации на азотные удобрения. И накладнушки заодно. Степан Ефимович, присаживайтесь. Сульфат аммония кристаллический в количестве шестьдесят тысяч двести восемьдесят кило брутто по спец. прайсу.

– Михаил Юрьевич, у меня экспорт в Польшу, не успеваю, – сказала бухгалтер.

– Оставьте экспорт, это распоряжение господина Сычева.

– Да что мне ваш Сычев? Про экспорт Михаил Георгиевич распорядился. Его человек ждет бумаги для таможни. Так что …

– Роза Марковна! Не злите меня. Все-таки, я ваш непосредственный начальник, и не мне вам напоминать про иерархию …

– Михаил Юрьевич, я вас уважаю, но зарплату мне платит Михаил …

– Ладно, ладно, – попытался обуздать назревающий конфликт Степан Ефимович. – Я завтра заеду, подпишу. Так сильно горит что ли. Завтра к обеду будут готовы?

– Они сейчас будут готовы. Сядьте, – настаивал Михаил Юрьевич.

– Нет, не будут, – сказала бухгалтер. – Завтра. К обеду сможете поехать на склад.

– Отлично. Юрич, не гони, все успеем, – Степан Ефимович пошел на выход. – До свидания.

– Да подожди ты. Сейчас она закончит и тебя оформит, – настаивал фин. директор.

– Не сегодня. Мне по экспорту допоздна, – огрызнулась бухгалтер.

Чем закончилась перепалка начальника с подчиненным, Степан Ефимович не знал. Он плотно закрыл за собой дверь с красивой табличкой «Бухгалтерия».

На следующий день, в душный подвал офиса влетел Артемьев. Степан Ефимович как раз соображал, кому бы по бумагам распихать «лишние» шестьдесят тонн удобрений.

– Ефимыч, что там с вагоном сульфата? Мне Роза на подпись бумаги дала. А я не в курсе, кому этот вагон.

– Южане впрок заказали. Они еще на прошлой неделе звонили.

– Блин, Ефимыч, мы же договаривались что никаких заказов по телефону. Они за ночь три раза передумают, а через неделю вообще забудут, потом фиг докажешь. Есть же факс. Написали заявку с подписью и печатью, по факсу нам отправили, только потом заказ делаем.

– Да, дружище. А откуда в деревне факс? – возразил Степан Ефимович.

– Во-первых, не деревня, а райцентр. А во-вторых: их проблема. Короче, в последний раз, – Артемьев копался в своем дипломате и наконец, достал заполненные бланки. – Вот. Я прямо из дома в «Прогресс» заехал. Роза бумаги подготовила. Ты на склад съездишь отгрузку проконтролировать? Или я после обеда сгоняю?

– Нет, я сам поеду. Не беспокойся, – как можно безразличнее сказал Степан Ефимович. У него затряслись поджилки. Если его компаньон узнает об афере, им придется расстаться. Но это полбеды. Только сейчас Степан Ефимович понял масштабы проблемы, в которую он, по глупости, или больше по жадности, вляпался. Артемьев молчать не станет. Сразу побежит к фактическому хозяину завода и Торгового Дома, Михаил Георгиевичу. А тот человек «крутой». За воровство и в меньших размерах люди исчезали.

– Кстати, что по деньгам? Когда южане рассчитаются? Они и так должны, если я правильно помню.

– На неделе, – также спокойно ответил Степан Ефимович, лихорадочно пытаясь придумать, как он из всего этого будет выпутываться. В панике, он был готов рассказать все Артемьеву. Вместе они бы что-то придумали. Но жадность снова победила. Естественно ни на какой склад он не поедет. Поедет прямо к этому пройдохе Михаил Юрьевичу, и немедленно потребует все деньги. Возможно, удастся все быстро закрыть и никто ни о чем не узнает.

Выйдя из подвального офиса, Степан Ефимович направился к телефону-автомату.

– Алло, Юрьич, приветствую. Ты на месте? Я еду к тебе.