Лабиринт

— Чего?

— К тебе тоже относится. Ты согласен с Сириусом?

Сопливус скривился. И выдавил, будто лимон жевал:

— Да.

Вот уж спасибо, снизошел. Тьфу.

Сириус ушел за ширму, умылся, воспользовался горшком с Эванеско и почувствовал себя наконец-то собой, а не помойным псом. Сейчас бы еще чая и завтрак поплотнее… Но сойдет и печенье. А чай, кстати, может и найтись, если здесь кто-то жил — почему нет?

— Вы как думаете, — сказал он, выходя из-за ширмы и оглядывая комнату повнимательней, ища интересное, — чья это комната?

— Директора Тримбла, — сказал Ремус. Он рылся в ящике стола.

— Э? — удивился Джеймс.

— Ты что-то нашел? — спросил Сириус.

— Не только его, — возразил Сопливус. — У этой книги дарственная надпись «Драгоценнейшему тритончику от любящей бабушки», адресат наверняка Ньютон Скамандер.

— И о чем книга? — поднял бровь Сириус.

Сопливус молча показал обложку. Сириус прищурился, прочитал на латыни «Совершенно необходимые чары для юношей вдали от дома» и хмыкнул.

— Забери, нам пригодится. Надо же, «тритончику»! Странно, почему его спальня оказалась здесь?

И почему Скамандер оставил тут подаренную книгу?

— Рядом со зверинцем находилась, наверное, — сказал Сопливус. — Что-то вроде кабинета. Остальным директорам он был без надобности, вот и забыли.

— Вряд ли забыли, — проговорил Джеймс. — Может… не знаю… спрятали? До востребования?.. Эй, Рем, ты чего?

Ремус неподвижно стоял над ящиком, смотрел в него. От оклика Джеймса он вздрогнул.

— Фотографии, — сказал он. — Зверинца.

Сириус нахмурился. Подошел, заглянул ему через плечо.

На снимке — мутном, черно-белом — лохматый дюжий мужчина пытался выломать прутья решетки. Скалил зубы, смотрел бешено, нечеловечески.

Внизу выцветшими чернилами стояло: «Последний Черный волк Морея, 1835. 10в, 5д».

— Убил десять взрослых, — сказал Ремус без выражения, — пять детей. Его держали здесь. Тримбл изучал.

Сириус выхватил карточку, скомкал ее и кинул в сторону.

— Плевать, — рыкнул он. — И на этого гада, и на Тримбла. К тебе не имеет отношения. Ты понимаешь?

— Понимаю, — покивал Ремус. Вздохнул. — Все я понимаю, Бродяга, просто… Ладно. Неважно. Я и не знал, — продолжил он, — что фотографии появились так рано. Только они не двигаются.

— Зелье изобрели в пятом году, — подал голос Сопливус. — Так что если снимали раньше, они как маггловские.

— Не знал, — повторил Ремус. — Здесь только зверинец. Ничего нужного. Все — Тримбла.

— А у меня — Скамандера, тоже животные, — сказал Джеймс, перебирая карточки. — Плохого качества, правда. И… вот это уже интересно.

И выложил одну — подпаленную с левого края — на стол.

Молодой Ньютон Скамандер и какой-то незнакомый мужик, походивший на сурового гнома, стояли на фоне горы, связанные друг с другом веревкой, с палками в руках и рюкзаками за спиной, и улыбались в камеру.

«Охота на Доху, — гласила подпись, — 1923, Швейцария». Что за зверь — «доху», Сириус совершенно себе не представлял.

— И чего тут интересного?

— Ты посмотри, как они веревкой связаны. Отличная мысль, а? Представь, если под кем-то из нас тропа провалится, можем ведь не успеть поймать. А так — веревка удержит.

Сириус представил, и Бродяге внутри захотелось завыть. Комнату с обвалившимся в пропасть полом Сириус отлично запомнил, чудо, что тогда никто не сорвался. Почему они не додумались до веревки? Могло ведь и не повезти. Проклятие, ведь действительно запросто могло не повезти!

— Так и сделаем в следующий раз. Сопливус, чего ты в эту книгу зарылся? Так интересно?

Сопливус поднял глаза и фыркнул.

— Заклинания — не особо. Но там эта его бабушка приписала от руки советы «как обращаться с дамами, чтобы не быть отвергнутым». И добавила: «Матери же своей не слушай, гиппогрифы ей милей родного мужа». Познавательно.

— Да ну! — воскликнул Джеймс. — Дай сюда. Дай, кому говорят. Снейп, тебе никакие советы не помогут!

Сопливус зыркнул на Сохатого, завесился патлами, но книгу таки отдал. Джеймс уткнулся в нее. Сириус переглянулся с Ремусом, тот покачал головой улыбаясь. Смешно, верно. Можно подумать, Сохатому когда-то нужны были советы! Да еще из позапрошлого века! Но теперь ясно, почему Скамандер оставил книгу: он же вроде женился, так зачем она ему?

Еще через четверть часа поисков Ремус нашел ополовиненную банку чая. Пах чай пылью, но, заваренный в трансфигурированных из фотографий чашках, вкус имел чайный, вяжущий, и они наконец-то позавтракали.

— Ну что, — сказал Сириус, стряхивая с ладоней крошки печенья, — забираем чай, пакуемся и опускаем решетку?

Джеймс кивнул.

— Чего тянуть.

Ждать, однако, пришлось долго: комната оказалась неторопливой. До того как перед ними появились книжные полки, прошло не меньше часа. Свеча полностью сгорела.

В библиотеке Джеймс рассчитывал встретить Эванс и расстроился. Сириус же ничего подобного не ожидал. Есть в библиотеке было нечего, читать, в общем-то, тоже, одна труха и осталась. Сам он надеялся найти хоть какие-то карты, но как же.

— Наверное, — сказал Сопливус, показав на цепи и подставки для фолиантов, — здесь была Запретная Секция. По-настоящему Запретная. А не то, что у Пинс.

Сириус поднял бровь.

— Там для тебя заклинания недостаточно черные?

— Типа того, — сказал Сопливус. — Ну… Министерство же создали в семнадцатом веке, а где ученым было работать, если не в Хогвартсе? Должна была существовать настоящая библиотека, не учебная.

— И потом ее перевезли в Департамент Тайн, — кивнул Ремус, вернув на полку опись непонятно чего. — Это объясняет, почему здесь почти ничего не осталось.

Сириус прихватил вполне еще крепкое издание «Самой подлинной астрологии, или Небесных рун» — полной чуши на неплохой бумаге. Чтобы было где записывать комнаты, когда дневник Уайта закончится. Книг могло им больше не попасться.

Дверь из библиотеки подпирал пустой шкаф. На белой штукатурке коридорной стены чернела корявая, но узнаваемая лилия.

— Лили! — улыбнулся во весь рот Сохатый. — Какая умница, а? Поняла про двери! Теперь мы ее быстро найдем!

А когда найдем, подумал Сириус, то увидим, что она отыскала себе эгиду, копье и таран и ломает выход наружу, и помощь ей совершенно не нужна. Он бы совсем не удивился.

***

Оштукатуренный, с гипсовыми цветочками у потолка коридор перешел в обитый деревянными панелями, что поставило новый вопрос о записи. Договорились обозначать панели горизонтальной линией с алхимическим знаком «Дерево» сверху.

***

Стоило Сириусу, шедшему на этот раз первым, шагнуть на порог следующей, смоляно-темной комнаты и протянуть вперед руку с палочкой, как его «Люмос» погас. Сириус выругался сквозь зубы, сунул палочку за пояс, завертел ручкой фонаря. Как, интересно, справилась Эванс? Тоже где-то разжилась свечами, как Сопливус? Наверняка. Хотелось верить.

Провала за порогом не было, обычный мраморный пол. С узорами. Под лучом фонаря они сияли лунным серебром. Сириус присвистнул.

— Богато. Это что, тут балы устраивали?

— Нет, — проговорил Ремус из-за плеча обморочным голосом. — Не балы.

— Это заклинательный зал, Блэк, — презрительно сообщил Сопливус. — У вас что, такого нет?

— Такого, — проговорил Сириус, методично освещая зал — мало ли что тут еще прячется, — вот именно такого точно нет. У нас многофункциональный подвал. А пентаграммы — это прошлый век.

— Эти, — сказал Сопливус, — наверняка шестнадцатый. Времени библиотеки, когда здесь ученые работали. Вот интересно…

— Неинтересно, — хмуро прервал его Джеймс. — Нам надо на ту сторону, и что будем делать?

Сопливус фыркнул, поднырнул под локтем Сириуса и встал на белую линию. И ничего не случилось. Посмотрел на них, задрав нос.

— Очевидно, пентаграммы дезактивировали, — заявил он. — Просто пойдем, ногами. Где проблема?

— Я проблема, — закашлялся Ремус. — В них серебро.