Несломленная

Часть 4

Город Н. 1997 год.

Вообще, я всегда любила учиться. Русский язык, география, история, точные науки — все это давалось мне в необычайной лёгкостью. Не скажу, что мои родители были семи пядей во лбу и это генетическое, скорее, я училась на отлично от безысходности. Ну а чем ещё было заниматься долгими зимними вечерами? Да и летними тоже… Друзей у меня не было, на дискотеки я не ходила, на посиделки во дворе меня никто не приглашал.

Ира с Галей вечно высмеивали ребят, тусующихся вечерами на исписанных непристойными выражениями лавках:

— Сидят, двоечники, портвейн посасывают, и песни матерные горланят. А завтра будут канючить: “Лаврова, дай алгебру списать”, - демонстративно отвернувшись, с презрением фыркнула Галя.

— Ага, они только и умеют, что курить да материться! — поддержала её Ира, взяв крепче подругу под руку.

Наша троица прошла мимо шумной компании и вслед раздался взрыв хохота. Они смеялись над нами. Они всегда смеялись над нами! Клоунессы, заучки, серые мыши, посмешище…

Вернувшись домой, я ещё долго наблюдала за ребятами с балкона.

Они играли на гитаре, дурачились, травили анекдоты, и отпивали вино прямо из бутылки, передавая её по кругу. Такие раскрепощенные, такие беззаботные… Я мечтала быть такой же, как они.

Мечтала, что однажды я буду так же сидеть рядом, и пить вино, взяв бутылку из рук Кирилла…

Я разглядывала его силуэт в опустившихся на город сумерках, с болью наблюдая, как смело он флиртует с девчонками, приобнимая то одну, то другую, и больше всего на свете мечтала оказаться на их месте. Что его руки когда-нибудь окажутся на моей талии.

Я фантазировала, как он убирает прядь волос с моего лица, и чуть наклонившись целует в губы… Мне было стыдно за подобные мысли, я прямо чувствовала как краска равномерно приливала к лицу, но не думать об этом я тоже не могла. Шестнадцать лет, невероятное буйство гормонов… Тогда я всерьёз полагала, что я самый несчастный человек на свете, и что хуже чем сейчас быть просто не может.

Как же сильно я тогда ошибалась.

Часть 5

Санкт-Петербург, 2012 год, декабрь.

— И кто вообще придумал эти дурацкие посиделки в том пафосном ресторане? Собрались бы в конференц-зале, купили шампанского, накромсали бутербродов… Куда душевнее, разве нет? — ворчала я, стоя на шаткой стремянке, сжимая в зубах рулончик скотча.

— Ты с ума сошла? Это же совок какой-то! — возмутился Костя, придерживая меня за ноги. — Бутербродики со шпротами, Пугачёва по первому, Советское шампанское в хрустальных бокалах, и эта… как её, икра заморская…

— …баклажанная! — произнесли мы хором и рассмеялись. Я аккуратно спрыгнула со стремянки и гордо окинула взглядом свою работу.

— Ну, как тебе? Класс?

Над входом в офис красовалась сплошь усыпанная блестками бумажная вывеска “С новым Годом” опутанная паутиной разноцветной мишуры.

— М-да… Прям чувствую от тебя провинциальный запашок, с примесью нафталина и бабушкиной шали, — пошутил Костя, за что получил от меня скотчем по лбу.

— Ничего ты не понимаешь, Линьков! Это же настоящий Новый Год, а не это ваш гламур, который никому не нравится. Белая ёлка с однотонными шарами, нет, ну где это видано? Ерунда какая-то! Так же и с рестораном.

— А вот тут я тоже с тобой поспорю. Раз в год могут и раскошелиться на любимых сотрудников, — парировал Костя, вновь оглядывая проделанную мной работу. — Ну ты же знаешь, что скажет Мадам, когда это увидит…

— Мне вообще все равно. Я на её территорию не лезу, и прошу от неё того же. Легка на помине… — шепнула я, услышав за дверью знакомое цоканье шпилек.

Секретарша Светочка, которую за глаза все называли Мадам, открыла дверь и саркастически ухмыляясь кивнула на вывеску.

— А это что ещё за порнография?

— Ты о своём вырезе?

Мило улыбаясь, я смотрела ей прямо в глаза. Высокомерно вскинув бровь, и ничего не ответив на мою реплику, она, демонстративно отвернувшись, обратилась к корпевшим над компьютерами сотрудникам:

— Напоминаю: послезавтра в восемь вечера корпоративная вечеринка в Моргане. Явка обязательна. И пожалуйста, наденьте что-нибудь… поприличнее, — Светочка презрительно окинула взглядом наши толстовки и рваные джинсы. — И Бога ради, снимите эту пакость, — наманикюренным пальчиком указала на мишуру, и, громко хлопнув дверью, покинула кабинет.

— Я же говорил, Мадам и мишура — из разных эпох.

— Нет, ты видел её буфера? В них же килограмма по три силикона. В каждой! — возмущённо произнесла я, размахивая руками, избавляясь от приторно-сладкого аромата духов секретарши. — И присутствовать на этом бале лицемерия не очень-то и хочется… Ты пойдёшь?

— Конечно. Где ещё я попью халявного «Кристала» и поем чёрной икры?

Послышался шорох, и слово “Годом” сначала отклеилось с одной стороны, и, повисев долю секунды на краешке буквы “М”, вовсе рухнуло на пол, потянув за собой вереницу мишуры.

— Ну что, снимаем? — силясь скрыть улыбку, предложил Костя.

— Размечтался! — я зло обернулась на дверь. — Раскладывай обратно стремянку.

И вот так во всём.

Жизнь научила быть настырной.

* * *

День Х, то есть день корпоративной вечеринки, приходился на субботу, и у меня не было абсолютно никакого желания туда идти. Идти в место, которое тебе не нравится, проводить время с людьми, с которыми его проводить не хочется. Дурацкие условности, и кто их вообще придумал? Благо, там будет Костя и ещё несколько приятных коллег из IT отдела. Что ж, раз избежать не получится, сядем с ребятами за один столик и устроим свою собственную вечеринку.

Докурив сигарету, и затушив её в переполненный пепельнице, я зашла в душную комнату, плотно прикрыв за собой дверь балкона. Так, с чего бы начать? Оглядев критичным взглядом содержимое шкафа, остановила свой выбор на длинном платье изумрудного цвета. Я купила его в Бельгии на прошлое Рождество, но надеть мне его так и не довелось… Тряхнув головой, избавляясь от грустных мыслей, сняла платье с вешалки и приложила к груди, любуясь изображением в зеркале. На меня смотрела невысокая девушка, с веснушками на переносице и

рыжим облаком пушистых волос. Маленькие аккуратные ушки, вздернутый нос, выпирающие ключицы… В уголках глаз появились первые мимические морщинки. Господи, мне уже за тридцать…

— Ну что, будем делать красоту? — задала я вопрос самой себе, и, бросив платье на не застеленный диван, направилась в душ.

* * *

Я вообще какая-то неправильная женщина, все у меня не как у людей. Для того чтобы полностью собраться, мне требуется каких-то двадцать минут. Краситься я не любила, да и не умела толком, с причёсками тоже как-то с юности не заладилось, поэтому бегло проведя тушью по ресницам и уложив волосы муссом, чтобы они легли тугими локонами, а не развевались, как обычно, словно одуванчик на ветру, через полчаса я была уже полностью готова.

Платье сидело как влитое, и хотя я ощущала себя в нём не совсем комфортно, но то, что я увидела в отражении, мне нравилось. Милая. Очень милая девушка, вот какие приходили ассоциации. Не яркая красотка, как Светочка, то тоже вполне себе ничего. И если бы не эти дурацкие веснушки, то даже можно было бы назвать хорошенькой. Хотя, по заверению некоторых мужчин, именно веснушки делали меня особенно привлекательной. И вот пойми их! Вот уж точно: мужчины с Марса, а женщины с Венеры.

Взглянула на старые настенные часы в тяжёлой деревянной оправе — начало восьмого, скоро прибудет Костя, и мы вместе направимся в ресторан. Цены на такси перед праздниками взлетели в три раза, но не на метро же в таком виде ехать! Вскладчину дешевле, да и веселее. Никогда не дружила с мужчинами, отношения с ними у меня вообще складывались как в самой плохой мелодраме, но с Костей всё было иначе. С ним мне было комфортно, уютно, как… ну как в любимой пижаме у камина. Улыбнувшись сравнению, услышала настойчивый звонок в дверь.