Страница 9 из 23
Боровский с улыбкой учтиво кивнул, а Стас, скуксившись, представил Нину.
— А это Нина Пуговкина, подруга Ани, и заноза в заднице многих порядочных людей.
— Ты ведь не себя имеешь в виду? — язвительно поинтересовалась Нина и, обернувшись с улыбкой к Боровскому, кокетливо сказала: — А также журналист конкурирующей Стасу газеты.
— У меня нет конкурентов, — процедил Стас сквозь зубы. — Так, девочки, отходите, я представлю Александра нашему уважаемому Загоскину Виктору Сергеевичу, — и тихо пояснил всё ещё улыбающемуся нам Боровскому, — председателю законодательного собрания.
Они пошли дальше. Мы проводили их взглядом.
— Нет, ты видела! — возмущалась Нина на поведение Стаса. — Даже слова не дал вставить. Я молчу уже об оскорблениях! А тебя? Представить своей девушкой. Каков нахал, а! Это специально показать свои права на тебя перед Алексом. А тот был не против ещё поболтать с нами…
Я невесело усмехнулась — для Нины Боровский уже Алекс. Я наконец-то нащупала в сумочке телефон, и он разразился громкой трелью. Я скорее выхватила его, взглянула и извинилась перед Ниной:
— Я сейчас.
Я сделала вид что говорю по телефону и отошла. Вернувшись, сообщила, что мне пора домой.
— Что-то случилось?
— Ты же знаешь, у нас дома постоянно что-то случается. Но мне правда пора. Боровского я посмотрела, познакомились. Он мне не понравился, да и Стас всё равно не дал бы с ним сегодня пококетничать. Так что вся надежда на тебя, — я с улыбкой чмокнула её в щёку.
— Тебя проводить?
— Да что ты, не надо! А то ещё упустишь свою добычу. Наслаждайся.
Я почти бегом направилась к выходу, чуть задержавшись в гардеробной. На выходе ко мне скользнула тень.
Боровский — а это был он — схватил меня под локоток и утащил в туалет. Запер дверь, и грозно нависнув надо мной, требовательно спросил:
— Как ты узнала меня? Я с того времени сменил внешность.
Глава 7
Конечно, я могла невинно спросить, о чём это он, но под его взглядом играть в дурочку желание отпало.
— По глазам, — мой голос почему-то прозвучал виновато.
— Что глаза? Я линзы вставил! — он был очень зол. А мне было страшно, очень страшно.
— Дело не в цвете. А в том, что они у вас словно два ледяных айсберга. Холодные… очень холодно. Прямо замораживает, — как могла пояснила я.
Конечно, я могла бы сказать, что они безжизненные, бездушные, жестокие, и когда смотришь в них, словно оказываешься посреди ледяной пустыни, которая начинает поглощать и тебя, но я не стала. Не дразни зверя, гласит народная мудрость.
Он нервно хохотнул.
— Холодные… пойти погреться у кого что ли…
Он пристально посмотрел на меня.
— Боишься, да?
— Вы меня убьёте? — против воли голос и губы жалко задрожали.
— Ты же никому про меня не рассказала, и потому ещё жива, — усмехнулся он, но недобро. Совсем недобро.
— Нет, никому. И не собираюсь.
— Ну, тогда живи дальше, — он явно забавлялся моим страхом.
— Тогда зачем вы здесь? — я сама удивилась своей смелости.
— По делам. У меня здесь есть свои дела, — он хмуро посмотрел в маленькое окошко, и на какое-то время забыл обо мне. Но я напомнила.
— Вы бы тогда прошли мимо, да? Если бы эти придурки к вам не пристали? — не то чтобы меня волновал этот вопрос все эти годы, ответ я на него знала. Но мне хотелось услышать это от него.
— Что? А, да, конечно. Зачем мне было встревать? Чтобы тебя спасти? Мне было всё равно, что у вас там происходит. И ты это поняла, раз не стала звать на помощь, да? Умная девочка. А как ты поняла? Также по глазам? — он усмехнулся.
Я кивнула. Он покачал головой.
— Надо что-то с ними делать… Ну прости, детка, ты, наверное, думала, что я герой, типа супермена, человек со сверхспособностями, который стоит на защите слабых и угнетённых, — он тихо засмеялся, только глаза у него оставались всё такими же безжизненными, — но это не сказки, это жизнь. Я просто… — он замолчал, запнувшись.
— Чудовище, — закончила я за него.
Странно, но он не злился, не рассердился. Мне показалось, что он даже испытал облегчение от того, что я это сказала.
— Да, именно так, — подтвердил он. — И тебе лучше держаться от меня подальше и не попадаться на глаза.
Я выбежала из туалета и бежала, не помня дороги, до самого дома. Несколько дней я опять провела в паническом страхе, как восемь лет назад. Я почти не спала, мне снились кошмары. Но работа и хлопоты сделали своё дело, я почти успокоилась. И пыталась принять, что в мою жизнь вошло что-то новое, чуждое мне, пугающее, но уже неотвратимое.
Нина и Стас пытались до меня дозвониться, но я не брала трубку. Чтобы они не беспокоились, написала сообщение, что всё хорошо, но пропал голос, поэтому не могу говорить.
Как только я вышла на работу, тут же заскочила Нина.
— Ты выздоровела? У тебя всё хорошо? — пригляделась она ко мне, выискивая симптомы болезни.
Я кивнула, схватилась за горло и выдавила:
— Да, лучше. Но горло ещё болит, трудно говорить.
— Лимон ела? Ромашкой поласкала? Водкой с солью протирала? — накинулась она на меня.
— Да, и вот я, видишь, уже на ногах, — успокоила я подругу.
— Для голоса — гоголь-моголь, молоко с мёдом, тёплый коньяк.
— Угу. Коньяк с лимоном как раз, одним махом все болезни, — улыбнулась я.
— Да вообще, универсальное средство: и для нервов расслабон — все болезни от стрессов, и просто приятное лекарство, — она заговорщицки подмигнула: — Давай? По стопочке?
Услышав про нервы и стрессы, я подумала, почему бы нет? Мне не помешает расслабиться. Достала из шкафа всегда имеющуюся на всякий случай бутылку для клиентов, попросила Жанну принести рюмки и закуску.
Когда за Жанной закрылась дверь, Нина проводила её взглядом и заметила тоном, которым обычно приглашают развить тему и посплетничать:
— Красивая деваха, да?
— Конечно, а как иначе? Секретарь — лицо компании.
Нина взяла рюмку. Коньяк заплескался на свету расплавленным тёмным золотом.
— Да ты погрей-погрей, — посоветовала она мне. — Вот и лимончик. Пососи потом. Твоё здоровье! — и сделала глоток. Зажмурилась. — Эх, хорошо. Тепло разливается. На улице английская морось с туманом, у тебя французский коньяк и секретарь с красотой знойной испанки.
— А лимон не знаю откуда. В Абхазии растут? Или из Турции всё же?
Нинка сначала сердито стрельнула глазами, потом расхохоталась.
— Сейчас как запущу чем-нибудь! Тебе повезло, что ты болеешь.
— Если есть что говорить, рассказывай. Мне трудно поддерживать беседу о красоте Жанны, у меня горло болит. К тому же не люблю судачить о своих сотрудниках. У неё кривые ноги, плоская попа и глубокие морщины — ты же не это хочешь услышать?
— Могла бы вежливо поддержать беседу, подруга называется, — буркнула обиженно Нина.
— Подругам не надо устраивать танцы с бубнами, прежде чем что-то сказать, — парировала я. — Что с Жанной?
— Она с кем-то встречается?
— Если и да, то я об этом не знаю. Насколько я знаю, нет. Или она тщательно скрывает. Так кто же он? Я должна щипцами из тебя всё вытягивать?
— Я видела её со Стасом.
Я подняла брови вверх. Ну что ж…
— Ну и что? Они оба свободны. Стас так точно. Но спасибо что предупредила.
— Он козёл, Аня. Она твоя подчинённая!
— Не думаю, что он это специально, — мягко заметила я. — Знаешь, иногда так шваркнет по голове, что тут уже не важно кто и что. Может, это любовь?
По промелькнувшей гримасе на лице Нине, было видно что она об этом думает. Но от крепких слов воздержалась, вполне интеллигентно заметила:
— Почему ты его всё время защищаешь?
— Потому что ты на него всегда нападаешь.
— Он не оставляет выбора. Он держит тебя на поводке, дергая за шлейку, чтобы ты далеко не убежала, а сам встречается с другими. Не уверена что Жанна у него одна.