Страница 8 из 23
Что, если его тут больше нет?
А вдруг его поймали, убили, или он умер сам? Что, если его вообще больше нет? И тут мне пришла вообще бредовая и в то же время логичная для меня в своем бреде мысль: а что, если его вообще нет и не было? Что-то произошло тогда, но моя память поставила на это блок, придумав вот такое объяснение?
Ведь так бывает. Может, это я, придя в неистовство, их растерзала — ведь бывают случаи, когда организм в смертельной опасности выделывает такие чудеса, выдаёт такие способности, которые в нормальном состоянии спят. Вдруг я их открыла? А чтобы объяснить себе, придумала чудовище, в которое поверила.
Ведь в это поверить легче, чем в то, что я сама стала суперменом со сверхспособностями. Но эта версия долго не прижилась, позже я познакомилась со Стасом, который был увлечён этим происшествием, и ознакомилась с материалами дела. Чудовище было на самом деле.
В общем, как бы то ни было, но тогда я не то, чтобы перестала совсем бояться. Но я перестала об этом думать. Я просто жила жизнью, которую хотела до этого, словно ничего не случилось. Хотя по ночам воспоминания часто приходили ко мне в кошмарных снах. Со временем всё реже и реже. И первое время я не могла слышать ни о каких криминальных историях, потому что сразу приходили воспоминания и думы о своей ситуации, что всё могло закончиться иначе.
А занимаясь расследованием Стаса, я даже могла посмотреть на это дело отстраненно и абстрагируясь, ведь я должна была скрывать своё участие и вести себя как ни в чём не бывало. По идее, меня должна была заинтересовать эта ситуация, как и всех остальных.
И вот, спустя восемь лет, когда я почти совсем успокоилась и забыла тот кошмар, передо мной стояло то чудовище. Боровский ничем не был похож на того мужчину, что я видела в парке перед превращением — совсем другая внешность. Даже, кажется, глаза другие цветом. Но между тем, я сразу его узнала. Его глаза всё так же обдавали ледяным сковывающим ужасом, и это было не изменить никакими пластическими операциями.
Глава 6
— Вот он! Ну как? — с восхищением спросила Нина. — Правда, хорош?
— Хорош?! — изумилась я. — Да он отвратителен! Он ужасен!
Нина резко оторвалась от созерцания красоты Боровского — или как его теперь называть? — и уставилась на меня с недоумением.
— Что, не поняла? Ты про что? Я про Боровского!
— И я тоже! Он омерзительный, неужели ты не видишь?
Нина смотрела на меня недоумевающе, и я постаралась взять себя в руки. А то выгляжу как истеричка. Все от него без ума, а я несу чёрт знает что. Они же явно не видят того, что вижу я.
Но почему? Неужели внешний лоск и созданная вокруг него легенда ослепили? Затмили всем глаза?
Или всё дело в том, что я видела его чудовищем? Это накладывает отпечаток? А так он видится милым приятным человеком? Но нет. Что тогда, что сейчас, меня поразил его флегматичный взгляд, лишённый какой-либо жизни.
— Что в нём отвратительного? — нахмурилась Нина. — Ты его знаешь?
— Нет, конечно, откуда? — возмутилась я. Так, надо успокоиться. — Хорошо, я тебе объясню. Давай поиграем немного в Шерлока Холмса. Посмотрим на Боровского, что мы видим?
— Очень привлекательного мужчину, которому хочется сразу же отдаться, не дожидаясь второго приглашения, — захихикала Нина.
— А кроме этого? Серьёзно! — Нина меня сейчас просто бесила.
— Ну не знаю… Начни ты.
— Окей. Широкая бычья шея, упругое накачанное тело, мышцы рельефно выступают даже под костюмом…
— О, да-а…
— Нина! Я серьёзно! Или сейчас прекращу и уйду!
Нина опять нахмурилась и озадаченно на меня посмотрела. Кивнула.
— Ты журналист, включи аналитические способности. О чём это нам говорит?
— О том, что парень много времени проводит в спортзале, — вопросительно посмотрела она на меня.
— Окей. Очень много, да? Но он не качок, заметь. Он бизнесмен, антиквар, меценат, покровитель искусств и так далее.
— И что? — нахмурилась Нина.
— Пошли дальше. Что ты можешь сказать о его походке?
— Ну, такая, пружинистая. Осанка прямая. Грация есть.
— Вот именно. Пружинистая походка человека, который явно либо воевал, либо служил в органах какое-то время, то есть походка человека, знакомого с опасностью. Но при этом нет выправки военного. Он явно не стоял в строю и не вышагивал, чеканя шаг на учениях.
— Ну? — нахмурилась Нина.
— При этом, как мы отметили, он может поддержать беседу на любую тему, умеет зарабатывать деньги, отличить экспрессионизм от сюрреализма, умело поддержать флирт и не скатиться в пошлое заигрывание. Носит рубашки и костюмы так, словно он икона стиля. У него даже запонки бриллиантовые вместо пуговиц! Нина, много у тебя знакомых мужчин, носящих запонки?! Так вот, Нина, я бы бежала от этого парня за тридевять земель, пока не поздно. И постаралась с ним больше никогда не встречаться.
Нина хмурилась, а я уже пожалела, что начала эту игру. Не хватало ещё втянуть подругу. Зная её упёртость и журналистскую дотошность, если она начнёт копать под него… Она же может оказаться в опасности!
— Но это ведь не всё? Тебе не нравится в нём что-то ещё?
— Самое главное, Нина, это глаза. Мне не нравятся его глаза. Я в них вижу только жестокость и пугающий холод. И меня удивляет, что этого никто не видит.
Нина пожала плечами.
— Глаза как глаза. Завораживающие, насмешливые, требовательные. Ты перегибаешь палку.
Я вздохнула с облегчением. Пусть так и будет. Ни к чему лишний подозрительный интерес Нины к нему. Но сейчас в опасности была я. Если он меня увидит, если он меня узнает…
Мне хотелось бежать без оглядки. Сорваться, как лань, чуя приближение охотника. Но так я выдам себя сразу же. Он же сам зверь, он же сам охотник. Он тут же учует добычу. Мне надо уйти незаметно. Я подумала как мне лучше обставить свой уход, Нина крепко держала меня под руку.
И тут, словно, почуяв мой страх или недоброжелательный посыл, Боровский, ну уж буду так его называть, всё лучше, чем чудовище, повернулся в нашу сторону, и мы встретились глазами. Я снова вздрогнула от пронзившего меня ужаса, но быстро взяла себя в руки, надеясь, что он не заметил. На лице его не дрогнул ни один мускул, я не поняла, узнал он меня или нет.
Он был уже совсем рядом, я искала пути отступления, как возле нас возник Стас и, схватив меня под свободный локоток, продвинул прямо к Боровскому.
— Александр, вы ещё не знакомы, это Анна Петрищева, моя девушка…
Я чуть не поперхнулась от его слов, недоумённо уставилась на Стаса, забыв даже про свой страх. А Нина влезла:
— Бывшая!
Стас недовольно на неё посмотрел и повернулся к Боровскому.
— У нас небольшая размолвка…
— Понимаю, — со снисходительной улыбкой кивнул Боровский и посмотрел мне в глаза.
В этот раз, я хоть и была ни жива ни мертва, но совладала с испугом, повторяя про себя как мантру: мы среди людей, мы среди людей… не убьёт же он меня при всех. И даже смогла выдавить лёгкую улыбку.
«Может, он меня не узнал? — с затаённой надеждой думала я. — Ведь он видел меня как я его — всего пару секунд». «Но ты-то его узнала!» — вступил голос в диалог. И сердце снова затрепыхалось от страха.
— Александр Боровский, — представился он и протянул руку, — можно просто Алекс.
Я заставила себя снова улыбнуться и пожать ему руку. Ожидала что дотронусь до ледышки, и снова вздрогну, но рука была на удивление тёплой.
— Очень приятно. Я о вас уже наслышана. Вы недавно приехали, но уже успели обаять всех мужчин и очаровать всех женщин нашего города.
Я старалась вести себя как ни в чём не бывало. Он усмехнулся.
— Это было несложно.
Прозвучало это как-то хвастливо, он сам это понял и поправился:
— Немного обаяния, много денег, пара анекдотов, несколько комплиментов, одна улыбка — и все двери перед тобой открыты.
— Не скромничайте, ещё вы привлекательны. И, что немаловажно, холосты! — это влезла Нина.