Страница 47 из 86
Он сделал паузу, расставил ноги и торжественно произнес:
- ...Важно, чтобы частица немецкой земли не оставалась заброшенной, чтобы она могла обеспечить существование немецкой семьи. Понятно?
Я ответил не сразу, так как меня поразило слово "семья". Ведь речь шла о том, чтобы поручить ферму мне.
Он переспросил с нетерпением:
- Ты понял меня?
Я ответил:
- Так точно, господин полковник.
- Вот и хорошо. Завтра же приступишь к делу. Георг даст тебе людей и все необходимое. Итак, договорились?
- Так точно, господин полковник.
- Вот и хорошо. Но запомни! Как только ты устроишься на этом болоте больше ни пфеннига! Даже если ты будешь подыхать с голоду - ни пфеннига! Что бы ни произошло - ни пфеннига!
Мне понадобился целый год, чтобы сделать все, что я наметил. Даже в армии мне никогда не приходилось так тяжело. Я жил в невероятно трудных условиях и еще раз убедился в том, что отметил в бытность мою в Курляндии: привыкнуть можно и к жаре, и к холоду, но к грязи - никогда.
С плотиной пришлось повозиться. Едва я заделывал ее в одном месте, как она прорывалась в другом. К тому же начиная с октября грозы не прекращались. Весь день мы работали, стоя в воде, а сверху нас хлестал дождь. Только ночью нам удавалось обсохнуть. Мы спали в доме на каменных плитах, завернувшись в лошадиные попоны. Крышу мы починили, но тяга в камине была очень плохая, и нам оставалось на выбор - либо дрожать от холода, либо задыхаться в дыму. И все же постепенно мы укрепляли плотину. Но скоро я понял, что она не очень-то надежна и за ней всегда придется тщательно следить.
Мои помощники доставляли мне много хлопот. Они жаловались, что я очень круто обращаюсь с ними. Я попросил фон Иезерица для острастки выгнать одного, и после этого у меня все пошло как по маслу. Правда, один из них, тот, кого мне дали взамен, заболел воспалением легких и тоже вынужден был уйти, а самого меня несколько дней выматывал сильный приступ малярии. Дважды меня чуть не засосало в болоте.
Наконец наступил день, когда я мог пойти к фон Иезерицу и сказать ему, что ферма приведена в порядок. У двери его кабинета я встретил старого Вильгельма. Он дружески помахал мне рукой, и это так меня поразило, что я даже не ответил на его приветствие. Старый Вильгельм был фермером фон Иезерица. Фермеры относились к конюхам свысока и считали ниже своего достоинства разговаривать с ними.
Фон Иезерица я нашел в его любимом кресле. Вытянув перед собой ноги в высоких сапогах, он, развалясь, лежал со своей длинной трубкой в руке. По правую руку от него на низком столике темного дерева стояли в ряд шесть кружек пива и шесть стопок водки.
- Я кончил, господин полковник.
- Хорошо! - воскликнул фон Иезериц и взял стопку.
Поднявшись, он поднес ее мне. Я сказал: "Благодарю вас, господин полковник". Он тоже взял себе стопку, одним духом осушил ее и запил кружкой пива. Выпив водку, я поставил стопку на столик, но пива фон Иезериц мне не предложил.
- Итак, - сказал он, обтирая губы рукавом, - ты кончил?
- Так точно, господин полковник.
Он посмотрел на меня, лицо его сморщилось и приняло хитрое выражение.
- Нет, нет, - проговорил он наконец, потирая тыльной стороной ладони свой лошадиный подбородок, - нет, ты не кончил, тебе надо сделать еще кое-что.
- Что же, господин полковник?
В глазах его заиграли веселые искорки.
- Итак, ты кончил, не так ли? Дом готов, и ты можешь устраиваться.
- Так точно, господин полковник.
- У тебя нет ни мебели, ни простынь, ни посуды, и ты все же хочешь переезжать? Держу пари, ты и не подумал об этом.
- Никак нет, господин полковник.
- Вот видишь, ты не все сделал.
Он погладил подбородок и засмеялся.
- Придется все это приобрести. У тебя, конечно, есть деньги?
- Никак нет, господин полковник.
- Что? Что? - произнес он удивленно. - Нет денег? Нет денег? Но ведь это никуда не годится, дружок. Совсем не годится. Чтобы приобрести мебель, нужны деньги, не так ли?
- Денег у меня нет, господин полковник.
- Нет денег! - воскликнул он, покачивая головой. - Жаль, жаль! Нет денег - нет мебели! Все совершенно ясно! А нет мебели - нет и фермы!
Он посмотрел на меня, взгляд его на мгновение стал жестким, затем в глазах снова заиграли веселые искорки, и мне стало не по себе.
- Я могу спать и на полу, завернувшись в попону, господин полковник.
- Что? - сказал он с усмешкой. - Я, полковник барон фон Иезериц, допущу, чтобы мой фермер спал на каменном полу! Нет, нет, дружок. Нет мебели - нет и фермы! Ясно?
Он кинул на меня хитрый взгляд и продолжал:
- Итак, ты видишь, не все кончено. Остается сделать еще кое-что. - Что же, господин полковник?
Он наклонился, взял стопку водки, выпил, поставил стопку на стол, схватил кружку пива и одним духом опорожнил ее. Потом он прищелкнул языком, глаза его заискрились, и он сказал:
- Жениться.
Я пробормотал с дрожью в голосе:
- Но, господин полковник, я совсем не хочу жениться.
Лицо его сразу же стало суровым.
- Что? - воскликнул он. - Ты не хочешь жениться? Какая наглость! Хочешь быть фермером и не хочешь жениться? Ты что о себе воображаешь?
- Простите, господин полковник, я не хочу жениться...
- Что? - закричал он и поднял руку к небу. - Сказать это мне! Мне! Сказать мне, офицеру, "нет"! Мне, вытащившему тебя из дерьма!
Он вперил в меня свой пронизывающий взгляд.
- Ты случайно не болен?
- Никак нет, господин полковник.
- Черт возьми, ты случайно не один из этих...
Я торопливо ответил:
- Никак нет, господин полковник.
Он внезапно взревел:
- Тогда почему же?
Я молчал... Он внимательно, изучающе смотрел на меня, потом снова почесал трубкой за ухом.
- Ты вообще-то нормальный мужчина или нет?
Я молча смотрел на него.
- Я хочу сказать, ты не выхолощен, надеюсь? У тебя все в порядке?
- Конечно, господин полковник, у меня все в порядке.
- И ты можешь иметь детей, не так ли?
- Я думаю, да, господин полковник.
Он внезапно расхохотался.
- То есть как это понимать - "я думаю"?
Я почувствовал себя ужасно неловко и с трудом выговорил:
- Я хотел сказать, что никогда не пробовал иметь детей, господин полковник.