Страница 6 из 19
– Погоди немного, мил-человек, теперь я тебе расскажу историю: “Давным-давно жили-были три мужика…”
– Колли! Колли! Ну нет же никакого искусства в этих словах – “давным-давно жили-были три мужика”. Это избитое начало… Вот что, Колли, потерпи минуточку и дай мне сказать. Я полагаю, что я писатель…
– Закрой пасть, пузатый горлопан! Рассказывай, Колли…
– Давным-давно жили-были три мужика, и очень давно это было. Жили-были три мужика давно…
– Давай, Колли, давай…
– Жили-были три мужика давным-давно… Ну правда, жили-были три мужика давным-давно. А дальше я не знаю, что с ними сталось…
– …Пятью одиннадцать – пятьдесят пять; пятью тринадцать… пятью тринадцать… Это мы и не учили вовсе… А дальше, наверное, Учитель, я и не знаю!.. Пятью семь… Вы меня про это спрашивали, Учитель? Пять на семь, да? Пять на семь… на семь… Погодите маленечко… Пятью один – пять…
6
– …Только я не понимаю, Муред. Честной двигарь[24], не понимаю. Она поносила меня – Катрина Падинь, я имею в виду, – грязным словами перед Старым Учителем. За что же, я ведь ей ничего не сделала? Тебе известно, Муред, что я никогда не сую носа в чужие дела, а всегда занята культурой. И крест надо мной такой видный, смашин[25], как Учитель говорит. И меня оскорблять, Муред!..
– Самое время тебе, Нора Шонинь, хорошенько поупражняться в том же языке, что у Катрины.
– Ну оныст[26], Муред…
– Но она всегда ко мне придирается. Не понимаю я. Оныст…
– …И она все врет, Муред! Оныст ту Год![27] Как ты думаешь, что она говорила Доти… Доти, а, Доти!.. Что Катрина Падинь тебе говорила про меня…
– Сохрани и спаси нас, Господи, на веки вечные. Да я вовсе не знаю, кто вы такие. Экая жалость, что они не отнесли мои бренные останки на восток от Яркого города и не положили меня в землю на Дивных Лугах Восточного Голуэя, у храма Бреннана, вместе с моими предками…
– Доти! Я тебе уже говорила, что такие речи – это “вздорные сантименты”. Что сказала Катрина?..
– Самые гнусные ее речи из тех, что я слыхала, были про ее собственную сестру Нель. “Пусть вперед нее ни один покойник в кладбищенскую землю не ляжет!” Так она и сказала. Вы никогда не услышите подобных речей на Дивных Лугах.
– Доти! А что же обо мне…
– О твоей дочери.
– Она говорила, что вы все из рода Грязные Ноги и что всех вас обсели вши…
– Доти, де грясь[28]…
– И что, бывало, моряки…
– Parlez-vous français, Madame, Mademoiselle…
– Оревуарь! Оревуарь![29]
– Mais c’est splendide. Je ne savais pas qu’il y avait une…
– Оревуарь. Честно, Муред, если бы Доти меня не знала, она могла бы всему этому поверить.
… Доти, это опять “сантименты”. Ты мой верный спутник в плавании по бескрайнему морю культуры, Доти. И ты должна суметь избавиться от всех предубеждений и выкинуть из головы всякое пристрастное суждение, точно как сказал Кликс в рассказе “Двое мужчин и облако пудры”…
– …Это Поэт сочинил, думается…
– О, тот самый мерзавец…
– Да нет, конечно, не он. Куда ему. А вот Большой Микиль Мак Конноли сказал так:
– Оныст, Муред, я уже забыла про Катрину Падинь и про все ее соображения на наш счет. Культура, Муред, она возносит разум к сияющим вершинам и открывает взору чудесные дворцы, где собрана протоплазма цвета и звука, как сказал Ниббс в “Локонах заката”. И тебе не интересны больше ничтожные пустяки тоскливой жизни. Последнее время мой разум погружен в великолепный хаос, какой повлекла за собой лавина культуры…
– …Баб Падинь так и не вышла замуж, потому что присматривала за старой седой каргой, с тех пор как приехала в Америку. И что бы вы думали: старая карга оставила ей все свои деньги, – ну или почти все, – когда умирала… Баб Падинь могла б засыпать каждую могилу на этом кладбище золотыми гинеями, – ну или, во всяком случае, такая о ней ходила молва, Доти.
– …Колли сам сочинил эту галиматью. Кто же еще.
– Катрина бы тысячу лет жизни отдала за то, чтобы вычеркнуть Нель из завещания Баб…
– И всякого учителя в округе она годами принуждала писать за нее в Америку.
– И Мануса Законника…
– Старый Учитель говорил мне, что составлял для нее очень культурные письма. Он подцепил много американских слов из кино…
– Это когда возил молодую Учительшу в Яркий город на моторе…
– Больше всего грызет Катрину то, что она умерла раньше Нель. Я часто слышала, как она шла по дороге и бурчала себе под нос: “Спроважу Нель прежде себя в грязь кладбищенскую”…
– …Скажи правду, Колли, это ведь ты написал эту галиматью?
– Большой Микиль Мак Конноли написал. А еще он написал “Песню Катрины” и “Песню…”
– …Но Нель-то по-прежнему жива. Она теперь и получит все по завещанию Баб. У нее не осталось ни братьев, ни сестер, одна она…
– Я бы не была так уверена, Муред. Баб была очень привязана к Катрине…
– А знаете, что мой старшой говаривал про семью Падинь? “Вертопрахи” – вот что он говорил. “Стоит кому-нибудь из них пойти на ярмарку покупать корову, так через полчаса вернется с ослом, а потом первому, кто спросит его про осла, скажет: «Экая жалость, что вместо этого дурацкого осла не купил я корову! От нее было бы больше пользы»”…
23
Книга – имеется в виду Священное Писание, Библия.
24
Честной двигарь (двигатель), искаж. англ. honest engine – исковерканное ирландцами американское выражение «честный дикарь» (англ. honest injun), перенятое ими от сородичей, побывавших в Америке. Точный его смысл в Ирландии понять не могли, поскольку никогда не видели дикарей – индейцев, но использовали в качестве восклицания.
25
Смашин – здесь: потрясающий (искаж. англ.).
26
Оныст – здесь: честно (искаж. англ.).
27
Оныст ту Год – как перед Богом клянусь (искаж. англ.).
28
Де грясь – помилосердствуйте (искаж. фр.).
29
Оревуарь – до свидания (искаж. фр.).
30
Имеется в виду штат Мэн.