Страница 3 из 4
Страх ни в коем случае не является для нас случайным моментом сознания, но всегда существует как скрытая возможность, но обнаруживает себя только как временная модальность расположения. Страх – это такая временная модальность расположения, при которой правильность выбора и наполнения ценностей или их отсутствие в конкретной жизни человека ставится под вопрос.
Изучение страха как временной модальности расположения приводит нас к необходимости рассмотрения трех модусов: авторизация, персуазивность, оценочность.
Авторизация как модус страха является первичным по отношению к двум другим – персуазивности и оценочности. Страх в модусе авторизации приводит к дискредитации способности оберегать свое личное пространство от устрашения и становится способом вхождения в состояние устрашенности. Это зависит от свойств личности и от самой угрозы, которая устрашает. Устойчивость веры в несокрушимость личного достоинства, своего превосходства над любыми силами и обстоятельствами влияет на вхождение человека в стадию авторизации феномена страха.
Страх в модусе персуазивности проявляется как утрата под влиянием мнений реального представления о своей уникальности и осознанию свободы своих возможностей, не позволяя вырываться из обыденности, блокирует возможности творчества. В результате утрачивается власть над самим собой и ослабевает воля к действиям.
Состояние страха напрямую зависит от типа оценочности, подвижности шкалы ценностей и отчетливой воспроизводимости данного соотношения в сознании страшащегося. Оценочность как модус страха, призвана отвечать на вопрос человека к миру именно в той его части, в которой этот мир освоен. Все, что лежит за рамками освоенного оценке не подлежит. Чем уже кругозор личности, тем негативнее оценка и тем сильнее чувство страха.
Человеком в состоянии ужаса схватывается присутствие. Это противостоит состоянию заботы, в котором свое присутствие устраняется на задний план, а в центр внимания выдвигается сам предмет заботы. Ужас уединяет и совершает с человеком второе рождение, то есть повторное выбрасывание человека в мир.
Если в страхе осуществляется попытка обнаружения бытия-как- такового, то тревога указывает на саму необходимость этой попытки. Тревога служит не только предвосхищением опасности, но и способом обратить свой взгляд на отложенные жизненные задачи.
Существующая в настоящее время в некоторой степени истолкованность самих отдельных феноменов, в том числе и феноменов страха, ужаса, тревоги не означает, что мы продвинулись в понимании причиности. Во-первых, остается за рамками размышлений сама возможность данных феноменов являть себя в рамках присутствия. Во- вторых, констатируя наличие различных модальностей расположения присутствия, мы забываем себя спросить о причинах вхождения в эти модальности расположения.
Глава 1.
Проблема места и роли феноменов страха, ужаса и тревоги в философской традиции
§ 1. Основные вехи зарождения и развития изучения проблематики страха, ужаса и тревоги
Философия регулярно обращается к теме страха, ужаса и тревоги не случайно, по той причине, что наше человеческое существование нуждается в осмыслении. По мнению Эпикура, основанная причина страхов – это неправильные представления человека об отношениях с богами и загробной жизни, а так же в неправильном понимании того, что такое счастливая жизнь. Это проистекает из восприятия всего, что не вписывается в представления о правильной жизни. Мудрецы исключают всё это в качестве источников страха. С точки зрения Эпикура не стоит бояться смерти, так как пока мы существуем, нет смерти, а когда наступает смерть, то нас уже нет. Это рассуждение указывает на то, что не существует вечного источника чувствования, то есть, нет вечной души. Таким образом, освобождением от страхов является атараксия (безмятежность). Философствующий разум позволяет преодолеть страх смерти.
Материалистический взгляд Эпикура находит свое продолжение в рассуждениях Лукреция Кара. Последний выделяет следующие модусы страха: тревога, забота, совесть, надежда. Душа страдает от предчувствий и угрызений совести за поступки. Лукреций Кар, как и Эпикур, считает, что после смерти у человека не будет никаких ощущений, поэтому нет нужды страшиться смерти. По его мнению, рассудок преодолевает страх: «Если же мысли у них и слова бы их были разумны, / Стал бы свободен их ум от великой заботы и страха» [164, с. 321]. Лукреций Кар не верит в существование богов, считая их всего лишь персонификацией человеческих страстей. Кажущаяся бесконечность человеческих страданий и бед порождает страх перед продолжением этих страданий и в загробной жизни.
Степень страха зависит от образа жизни человека. По мнению Лукреция Кара, если бы люди вместо того чтобы отдавать силы на терзания, потратили это время на размышления о причинах своих бед, то изменили бы свой образ жизни, задумавшись над чем чего они хотят на самом деле.
Платон выделил два вида страха: 1) страх зол, ожидаемых нами,
2)
страх чужого мнения. Платон видит в качестве источника страха нужду членов общества во внимании законодателя (руководителя) и страх лишиться этого внимания. Идея бессмертия человеческой души в теории Платона позволяет освободиться от страха
смерти.
Аристотель выделяет в душевных изменениях человека следующие моменты: 1) аффекты, 2) приобретенные свойства, 3) способности. Страх Аристотель относит к аффектам как «результат нарушения целостности определенного социального качества» [5, с. 20]. К этим качествам он относит мировоззрение, образ жизни, семью, дружбу, любовь и др. Для нас представляется интересной мысль Аристотеля о позитивном значении страха. Появление страха указывает на опасность потерять эти ценности.
Проблема страха была актуальной и для средневековых философов, которые рассматривают две основные формы страха: 1) страх вследствие греха: гордость, тщеславие, падение духом. Такой страх приводит к окончательной гибели и 2) «страх Божий», который основан на ощущении неизбежности встречи с Богом после смерти человека, тем самым заставляет человека совершенствоваться и ведет «ко спасению».
В эпоху Возрождения значение страха рассматривается как социально- политический инструмент управления подданными. Николо Макиавелли ставит вопрос о том, что должен внушать правитель – любовь или страх. Управление на основе страха с точки зрения Н. Макиавелли свидетельствует о самостоятельности, умении рассчитывать на себя самого и способности к управлению. Ибо «любят государей по собственному усмотрению, а боятся по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого» [94, с. 93].
Философия Нового времени в этом вопросе пошла по пути той проблематики, которая была поднята ещё в античности с учетом проблематики современного периода.
В Новое время в связи с падением авторитета церкви и ростом авторитета науки философы в рамках интересующей нас темы исследовали проблему соотношения страха и знания. Т. Гоббс понимает страх как
«беспокойство о будущем», который активизирует познавательную деятельность, что приводит к получению практического знания для устройства жизни в настоящий момент. Страх – это реакция человека в естественном состоянии, где присутствует «постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» [37, с. 153]. Такой страх порождает необходимость установить договорные отношения в гражданском обществе (основанные на следовании правилам в страхе наказания, что необходимо для поддержания порядка). Другая сторона страха связана с неведением и порождает ложные представления, вымысел и религию. Заметим, что П. А. Гольбах считал, что страх укореняется благодаря религии, которая отнюдь не является утешением. В духе античной традиции П. А. Гольбах подчеркивал, что ложный страх мешает обретению своей судьбы. Страх социализирует человека, помогая избегать злоупотреблений и контролировать страсти. В представлениях Г. В. Лейбница осуществляется попытка взглянуть на проблему соотношения страха и знания следующим образом: знание о Боге позволяет избавиться от страха, так как делает человека сопричастным абсолютному бытию. Важной частью религии в этом случае является не только страх, но и надежа на Бога.