Страница 1 из 4
Введение
В большинстве случаев страх, ужас и тревога рассматриваются как предмет изучения, а не как способ присутствия человека и его раскрытое бытие. Мы рассматриваем данные феномены как способы бытийствования. Сущность страха, ужаса и тревоги не схватывается, если мы поставим их в качестве познаваемого предмета. Следует отметить и необходимость изучения данных феноменов не изолированно друг от друга. Так как изолированное истолкование страха от ужаса и тревоги приводит к утрате присущего каждому из них содержания в результате неосознанной подмены одного понятия на другое.
Страх, ужас и тревога направлены не только на содержание жизни как реакция на внешнюю угрозу, но и коренятся в самом человеке. Поэтому мы считаем страх, ужас и тревогу не только реакцией и онтологическим феноменом, но и способом (модусом расположения) человеческого бытия. В исследовании страха, ужаса и тревоги следует учитывать, что сами эти феномены – есть смысловое поле, модус расположения. Состояние страха, ужаса и тревоги – момент схватывания присутствия. Эти феномены не являются добавлением к содержанию бытия, а они и есть его содержание. Поэтому описание признаков или проявлений страха, ужаса и тревоги представляется нам вторичным по отношению к задаче прояснения глубокого смысла страха, ужаса и тревоги как открытого присутствия. Страх, ужас и тревога могут быть поняты лишь потому, что сами открыты нами вхождением в них как в модальности расположения.
Вопрос «почему мы страшимся, ужасаемся и тревожимся», задает плоскость причинного описания и подводит под общее правило условий, почему возникает страх, ужас, тревога. Вопрос о смысле («зачем») данных феноменов проясняет ту правду о мире, которую этот вопрос открывает.
Специфика нашего подхода заключается в том, чтобы не говорить о страхе, ужасе и тревоге как лишь о предмете анализа, а как о живом проявлении бытия человека в мире. Мы рассматриваем страх, ужас и тревогу не в этическом смысле как «вредные» или «полезные», «плохие» или
«хорошие» свойства человека, а как явления сами себя толкующие своей наличностью, и позволяющие нам обозначить и понимать бытие присутствия в мире. Мы рассматриваем феномены страха, ужаса и тревоги, опираясь на философию М. Хайдеггера не потому, что считаем её единственно возможной, а лишь в соответствии со своей герменевтической установкой философского подхода к вопросам онтологии.
Страх, ужас и тревога никогда не имели достаточно строго установленного и общеупотребительного смысла, что можно считать симптомом не столько недостаточной изученности, сколько многоаспектности и сложности этих явлений. Определения понятий страха, ужаса, тревоги очень часто несвободны от психологизма. И психологическое описание данных феноменов выдаётся за философское исследование. Игнорирование собственно философской проблематики в этих случаях вызвано методологически ошибочным описанием не структуры феномена и бытия, а того какие чувства у человека вызывают те или иные модальности расположения. Поэтому ошибочно выводить различие видов из характера впечатления (тоска, грусть, боязнь, печаль и т.п.). Всё это указывает на важность понимания того, что изучаемые нами феномены являются не отдельными объектами, а частью системы бытия более обширной и сложной, чем отдельный психологический случай.
Страх, ужас и тревогу мы понимаем не как застывшее явление, а как процесс, образующий модус расположения. Разработка модальностей расположения позволит осуществить переход на следующий уровень осмысления. Аспект 1. Шаг 1. Признание того, что страх, ужас, тревога – это есть бытийные модальности расположения. Шаг 2. Разбор этих элементов в отдельности и в сравнении друг с другом. Аспект 2. Шаг 1. В ходе работы прояснить ситуативность и конкретность страха, латентность тревоги, фундаментальность ужаса. Шаг 2. Выяснить и описать как происходят переходы из одной модальности в другую; как сознание фиксирует пребывание в той или иной модальности, как оно реагирует на такое пребывание; какие имеются механизмы (условия) поиска выхода из нежелательных модальностей; поставить вопрос о том, возможно ли путем рефлексии и развивая возможности мышления спроектировать правильную постановку проблемы и задачи в этих условиях.
Существование протекает таким образом, что происходящая смена его модальностей остается зачастую за пределами рефлексии. Основания для этого лежат отчасти в пренебрежении экзистенциальной аналитикой присутствия вообще, особенно же в игнорировании феномена расположения. В некоторой степени истолкованность самих отдельных феноменов, в том числе и феноменов страха, ужаса, тревоги не имеет строгой системы. Во- первых, остается за рамками размышлений сама возможность данных феноменов являть себя в рамках присутствия. Во-вторых, констатируя наличие различных модальностей расположения присутствия, не стоит вопрос о причинах вхождения в эти модальности расположения. В XXI веке многое остается упущенным в изучении этой области, которая всё еще требует осмысления. Специфика предпринятого нами анализа в том, чтобы исходя из разработок М. Хайдеггера, развить и конкретизировать структуру бытийных модальностей расположения с целью выявления способностей мышления реагировать на вхождение в ряд модальностей расположения.
Само присутствие как бы заранее понято и истолковано, но потенциал его еще не до конца раскрыт. Поэтому представляется продуктивным его использовать. В нашей работе мы намереваемся предложить принципы подхода к описанным явлениям.
Недостаточная изученность онтологических феноменов «страх», «ужас», «тревога» объясняется тем, что работы, которые посвящены данной проблеме или затрагивают её, в основном сосредоточены на пересказе известных работ С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, А. Камю, Ж. – П. Сартра. Например, это исследования: П. С. Гуревича «Философская антропология» в разделе «Экзистенциализм о страхе» и работе Е. Торчинова «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур». Либо такой пересказ дополняется опорой на понятия психологии, психиатрии, социологии и культурологи, как мы можем обнаружить в совместной работе Т. К. Касумова и Л. К. Гасановой «Страхи в жизни и жизнь в страхе». Если сравнивать феноменологический подход и другие, которые опираются на иносказание (аллегорию): марксизм, психология, культурология и фрейдизм, то очевидно различие установок. Эти подходы обращены к тому, что скрыто за теми или иными вещами, тогда как феноменологический подход позволяет, прежде всего, высказываться самим вещам.
Изучая научные взгляды последних лет мы отмечаем наблюдения Д. Н. Баринова, которые опубликованы в журнале «Философия и культура»
№ 3 в 2011г. «Эволюция представлений о страхе и тревоге в истории философии» [10, с. 64]. Автор рассматривает труды тех философов, которые занимались вопросами тревоги и страха, классифицируют формы и виды данных феноменов, демонстрируют связь с состояниями психики. В философских теориях отмечен анализ социальных аспектов поведения и управления.
В диссертационной работе Елены Николаевны Романовой «Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социально- философского анализа», автор рассматривает формы проявления сознания, в категориях индивидуального и общественного. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который, по мнению автора, присутствует в индивидуальном и общественном сознании. По отношению к общественному сознанию страх по словам Е. Н. Романовой выполняет разрушительную функцию. Исследовательницей выделяются три модуса страха: тоска, тревога, ужас. В работе обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания. В диссертации выделяются три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти. Так, страх-тоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание.